Я кивнула, чувствуя, как из-за смутности его ответов поднимается раздражение. Мои глаза так и хотели вернуться к газете и обгоревшему телу, которое, как я теперь знала, принадлежало ребёнку. Мальчик, которого по их предположениям похитили из деревни возле Бангкока. Родители и трое братьев и сестёр звали его «Мии», что, согласно газете, означало «медведь». Ему было девять лет. В момент смерти ему развели руки, привязав к какой-то статуе. Название статуи мне было не знакомо, но газета утверждала, что она располагалась внутри одного из знаменитых храмов Старого Города, недалеко от того места, где Блэка удерживала полиция. Поза с раскрытыми руками, присутствие религиозной статуи — это действительно напоминало смерть девушки, которую мы с Блэком нашли в подземном выставочном зале в Сан-Франциско. В конце концов, она тоже сгорела, но её подожгла бомба. Поморщившись от воспоминаний, я оттолкнула от себя газету. Я не верила, что обстоятельства смерти этого ребёнка могли быть совпадением. — Это не совпадение, — сказал Блэк. — Я уже говорил тебе. Чувствуя, что он снова наблюдает за мной, я избегала его взгляда. — Так ты собираешься мне сказать? — произнесла я наконец, твёрдо сосредоточив взгляд на бледно-голубой воде бассейна. — Что я здесь делаю, Блэк? Поначалу он мне не ответил. Когда молчание затянулось, я сдалась и повернулась. Он все ещё сидел лицом ко мне, хотя не видя его глаза через солнцезащитные очки, я не могла сказать, смотрит ли он на самом деле на меня. Я собиралась снова заговорить, когда вернулся официант и поставил передо мной тарелку фруктов и липкого риса — это все, с чем я могла сейчас справиться в плане еды. Ещё более желанным стал лимонный смузи и высокий стакан ледяного капучино, который официант поставил рядом с моей тарелкой. Теперь, с этими двумя напитками и ледяной водой, передо мной стояло три напитка, и я бы не отказалась ещё от трёх, даже не считая манго и риса. Я чувствовала себя так, будто самолёт и горячий бриз на крыше здания вытянули из моего тела каждую каплю влаги. Перед Блэком официант поставил деревянную тарелку со свиными и куриными шашлыками, а также миску какого-то другого мяса, смешанного с не знакомыми мне овощами, и второе пиво. Я ничего не могла поделать с изумлённой улыбкой, растянувшей мои губы. — Проголодался? — хрюкнула я, наблюдая, как он начинает вилкой стаскивать с шампура курицу, приправленную карри — предположительно, чтобы быстрее её съесть. — Ты опять злишься на меня, док, — сказал Блэк тихим голосом. Из-за солнцезащитных очков я все ещё не могла сказать, смотрит ли он на меня, но предполагала, что смотрит. Вздохнув, я поборола очередной прилив раздражения. Наблюдение, как европейская женщина двадцати с небольшим лет, с идеальным телом в кроваво-красном бикини, небрежно проходит мимо, не отрывая взгляда от груди Блэка, и нарочито медлит, чтобы наградить меня ненавистным взглядом… это тоже не помогало. — Ты собираешься сказать мне, зачем я здесь? — спросила я, усилием воли подавляя своё раздражение. — Потому что я предпочла бы находиться в другом месте. Мёртвые дети — не совсем моя специализация. — Я не соглашусь. — Что ж, тогда это не то, над чем я хочу работать, — сказала я ещё резче. — Спроси Ника. Я ненавижу такую работу. Действительно ненавижу, Блэк. — Ещё больше причин помочь мне, — сказал он, ни секунды не колеблясь. Я стиснула зубы, когда блондинка с роскошной грудью снова прошла мимо нас, выразительно улыбаясь Блэку по пути к бару. — Это из-за того, что я сделал? — спросил он. Если он и заметил блондинку в бикини, я этого тоже не видела. — …Только что, — уточнил Блэк. — В номере. Поэтому ты злишься? Или дело в чем-то другом? Он помедлил ровно настолько, чтобы забросить в рот полную вилку куриного карри. Он действительно был голоден. Этот голод буквально исходил от него волнами, заставляя меня тоже проголодаться — ещё одна вещь, вызывавшая у меня вопросы, потому что эта штука с эхо уже случалась с нами ранее. Я почувствовала, что моё лицо заливает румянцем, вспомнив, когда я ощущала этот эхо-эффект наиболее интенсивно. Выбросив это из головы, даже когда воспоминание неудачно смешалось с изображением обгоревшего ребёнка, я наблюдала, как Блэк жуёт. Даже так, моё лицо продолжало краснеть, и я чувствовала, как его взгляд становится интенсивнее. Я гадала, не пытался ли он прочесть меня, и не уловила ли я это. Я также гадала, удавалось ли ему это. — Да, — сказал Блэк, проглатывая остатки еды во рту. — … И нет. Недостаточно, док. Далеко недостаточно. Достаточно, чтобы вызвать стояк. Достаточно, чтобы захотеть узнать больше. Я прикусила губу, заставляя себя отвести взгляд. — Как ты можешь сейчас говорить о стояках? — я поморщилась, указывая на газету. — После того, как смотрел на такое? Это гадко, Блэк… даже для тебя. — Я смотрел на это неделями, — сказал он, запихивая в рот очередную порцию куриного карри и энергично прожёвывая. Он наклонился через стол. — Ты недостаточно прочла, док, — потянувшись ко мне, Блэк постучал по газете одним пальцем, оставляя пятно жёлтого карри. — Десятая жертва, — добавил он. — Десятая из найденных, во всяком случае. Могло быть и больше, пока они не уловили схему. — Как они не могли уловить схему, когда кто-то сжигает детей заживо? — Все дети были бедными, — сказал он, и его голос звучал более напряжённо. — Ну… до недавних пор. Все они связаны с контрабандными кругами, — прочистив горло, Блэк снова постучал по газете, размазывая по ней ещё больше соуса. — Тебе правда стоит прочесть всю статью, док… — Так почему замешано правительство Соединённых Штатов? — спросила я. — О чем говорил Фаррадэй? Или ты не можешь рассказать мне об этом? — Ты меня не слушаешь, док. — Я слушаю… — Пропал новый ребёнок, — сказал Блэк, перебивая меня. — Не бедный ребёнок. Я нахмурилась, услышав в этом смысл. Моё раздражение только возросло, когда Блэк вернулся к еде, практически снова игнорируя меня. Наблюдая за ним, я осознала, что взвешиваю его слова вопреки собственному желанию. Итак, ладно, я поняла основы… или думала, что поняла. Бедные дети пропадают, это шокирует, делает заголовки, но никто на самом деле не шевелится. Затем пропадает богатый ребёнок, возможно, иностранец, учитывая связи с Соединёнными Штатами, и теперь вовлечено правительство США, и откуда-то они знали, что Блэк работает над делом, возможно, потому что он все ещё время от времени делал для них работу на стороне. Это объясняло освобождение из тайской полиции, но не то, почему его вообще задержали. И это не объясняло, почему сам Блэк выглядел как бездомный наркоторговец, когда я нашла его в том участке тайской полиции. Ну, если только он не внедрялся в круги контрабандистов, ища «общий знаменатель» для ранее пропавших детей. Раздражённо выдохнув, когда до меня дошло, что скорее всего именно это он и делал, я крепче сложила руки на груди, все ещё баюкая тот лимонный смузи, хотя от него немели пальцы. Даже если я была права хотя бы в четверти гипотез, это все равно не объясняло, какого черта Блэк ожидал от меня. — Ты собираешься сказать мне, зачем я здесь? — спросила я. — В этом я тебе не нужна. — Ты нужна мне. — Хрень собачья, — ответила я. — Зачем я здесь, Блэк? Он помедлил ровно настолько, чтобы запихнуть в рот большой кусок курицы с рисом, затем, прожевав, пожал плечами, вытирая руку о тканевую салфетку, которую он положил на колени. — Я вызвал тебя сюда, потому что хотел, чтобы ты была здесь, — сказал он. Я откинулась на своём стуле, подавляя резкий, почти необъяснимый приток раздражения. Я знала, что часть этого — моя реакция на обгоревшего ребёнка и злость на то, что Блэк уже заставил какую-то часть моего мозга работать с ним над делом. По какой-то причине я хотела винить во всем Блэка, даже зная, что сама позволила играть с собой, дав затащить себя сюда. Блэк, очевидно, уже знал меня слишком хорошо, если ему удалось заставить меня прилететь на другой конец света из-за одного загадочного телефонного звонка. Убрав эмоции с лица, я уставилась на бассейн, потягивая лимонный смузи и стараясь не думать о Блэке или о деле. Однако Блэк ничего не сказал, и в конце концов я осознала, что опять смотрю на него. Ещё несколько минут я наблюдала, как он ест. Прожевав несколько кусков и запив их вторым пивом, Блэк снова взглянул на меня. — Я хотел, чтобы ты была здесь, — повторил он. — Я хотел, чтобы ты приехала. Я думал, это очевидно, учитывая мою реакцию на твой приезд. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать эти слова. Затем я издала неверующий смешок. — Ты притащил меня сюда ради секса? — спросила я. — Я хотел, чтобы ты была здесь, — жёстче повторил Блэк. Он перестал есть, держа вилку и нож по краям тарелки. — Я ждал два месяца. И я говорил серьёзно. Ты пригодишься мне здесь… в плане работы. Ситуация… усложнилась. С работой, я имею в виду. Я хочу, чтобы ты составила для меня профиль. Даже несколько профилей. — Почему ты не можешь просто… — Не используя своё второе зрение, — сказал Блэк, опередив меня. — Я хочу, чтобы ты использовала профессиональные навыки, док. Мне нужно сделать это тихо. Никаких навыков видящих, — он показал на меня вилкой вверх и вниз. — Они с меньшей вероятностью заметят, что их оценивают, когда это делает кто-то вроде тебя. Особенно если ты оденешься как туристка… и если я скажу им, что мы трахаемся. — Мило, Блэк. Очень мило. — Ты знаешь, что я имел в виду. Часть работы — это введение в заблуждение. Не воспринимай это на свой счёт. Я пыталась распутать его слова, все ещё вытаскивая частицы сказанного им ранее. — Ты ждал два месяца? — переспросила я. — Что это вообще значит, Блэк? — Хочешь пойти купаться? — спросил он. Я моргнула, затем посмотрела на бассейн. Переведя взгляд обратно на Блэка, я покосилась на деревянную тарелку. — Ты разве не ешь?