Я наблюдала за его лицом с высокими скулами, пока он продолжал смотреть на остальную часть тускло освещённого ресторана. Когда он не взглянул в мою сторону в течение ещё нескольких секунд, я в конце концов проследила за его взглядом, впервые замечая остальную часть обеденной зоны. Первое, что поразило меня — все эти маленькие светильники, как фейри-огоньки. Они свешивались с кряжистых деревьев, стоявших в кадках посреди здания с высокими потолками, их листва и ветки также были украшены крошечными огоньками. Полупрозрачная белая ткань свешивалась с краёв стен и ширм, разделявших различные зоны зала и дающих отдельным сегментам ресторана чувство уединённости — особенно в нашей зоне. Друг Блэка, Кэл, разместил нас за угловым столиком, где было довольно темно, но остальной ресторан был усеян этими белыми светильниками, дающими приглушенное, почти сюрреалистическое освещение, поскольку с пола или потолка не лилось никакого другого света. Полноразмерный каменный фонтан стоял посреди фойе возле улицы. Должно быть, мы прошли мимо него, когда заходили, но тогда я это едва заметила; теперь же я видела лишь край из-за разделительной стены, но я слышала его даже поверх бормотания голосов и скрипки. Вода лилась из флейты в руках каменной женщины, стоявшей в позе почти как Венера Милосская. Я все ещё смотрела вокруг, когда ощутила на себе взгляд Блэка и повернулась. — Мири, — произнёс он. — Ты знаешь, что я к тебе чувствую, верно? Я застыла. Вновь сфокусировавшись на его золотых кошачьих глазах, я озадаченно уставилась на него. Блэк изучал выражение моего лица, реакцию на его слова, затем нахмурился. — Ты действительно не знаешь, — это не было вопросом. Я ощутила от него более сильный прилив боли. В этот раз это не ощущалось как сексуальная боль, чувство, связанное с тем, что он видящий, и больше имевшее отношение к контакту и желанию, нежели к чему-то физическому. Я не знала, что означала эта другая боль, но поймала себя на том, что массирую его бедро, пытаясь заставить посмотреть на меня. — Эй, — сказала я. — Блэк, что не так? Он смотрел в сторону с непроницаемым выражением лица. Прежде чем я успела его разговорить, они принесли нам еду. Её количество поразило меня. Блэк заказал то блюдо, которое описывал мне ещё дома. Его друг сделал это блюдо своим фирменным — персонализированная версия спагетти алле вонголе, судя по рассказам Блэка. Я уже поняла, что он фанат итальянской кухни… и морепродуктов… а значит, он жил в подходящем городе. В одном из подходящих городов, во всяком случае. Он заказал мне лосося и фетучини со шпинатом, за которые умереть не жалко. Я осознала, что умираю с голода — так проголодалась, что забыла практически обо всем остальном, хотя бы на несколько минут. Конечно же, я практически ела у него на коленях. Я не пыталась убрать свою ногу оттуда, где она обвилась вокруг его ноги, и Блэк обнимал меня одной рукой все то время, что мы ели. После шампанского его друг Кэл ещё дважды приходил нас проведать. У меня сложилось впечатление, что Кэл определённо заметил, как мы распускаем руки, но тщательно старался не смотреть никуда, кроме лица Блэка, пока спрашивал, понравилась ли нам еда, а я с энтузиазмом отзывалась. После того, как он ушёл во второй раз, я снова ощутила в Блэке эту боль. Тогда я съела уже достаточно, чтобы не отвлекаться на еду. — Эй, — я уселась глубже на его коленях, обвивая его руками за талию. — Что случилось? Тебе нужно мне сказать… это сводит меня с ума. — Поколебавшись, я нерешительно потянулась к нему своим разумом, открываясь перед ним, чтобы он лучше ощутил меня. — Ты ждёшь, чтобы я призналась в том, что я чувствую к тебе? — мягче спросила я. — Потому что я признаюсь. Блэк посмотрел на меня. Сдёрнув салфетку с другой ноги, он вытер губы, затем откинулся на спинку, встретившись со мной взглядом. — Нет, — сказал он. Я слегка нахмурилась, но он не ждал моего ответа. «Я задаюсь вопросом, воспринимаешь ли ты все это со мной всерьёз, Мири, — послал он, все ещё наблюдая за моим лицом. — Я не ищу банальностей. Я спрашиваю, видишь ли ты меня так, как видит Кэл… как кого-то, кому нельзя доверить ничего настоящего». Всматриваясь в мои глаза, Блэк запустил пальцы в мои волосы, убирая их с моего лица. Выражение его лица не смягчилось. Я все ещё видела в его золотых глазах напряжённую проницательность. «Для тебя это всего лишь потрахаться, из-за того, каким ты меня видишь?» Я издала невольный смешок. В нем прозвучало не очень-то много веселья. — Ты же сейчас не серьёзно, да? — спросила я. «Я кажусь тебе несерьёзным? — его глаза не дрогнули. — Ты же понимаешь, что я никогда не врал тем женщинам, верно? Я никогда не говорил ни одной из них, что встречаюсь с ними… или что хочу встречаться. Я никогда не говорил никому из них ни капли лжи, — он нахмурился ещё сильнее, продолжая всматриваться в мои глаза и явно ища реакции. — Я никогда не просил ни одну из них хранить мне верность. Я никогда не ожидал этого ни от одной из них. Никогда, Мири». Я все ещё не могла оправиться от удивления. Однако я понимала суть. Я задела его чувства. — Блэк… — это неверие отразилось в моем голосе. Чувствуя, как он каким-то образом отстраняется, пусть даже физически не пошевелившись, я крепче обхватила его рукой, возможно, пытаясь привлечь его обратно. «Блэк, — пробормотала я ему. — Что происходит? Это из-за того, что я сказала о тебе и других женщинах? Потому что я ни в чем тебя не обвиняла». Он покачал головой, но я не ощутила, что это действительно означало «нет». Я осознала, что массирую его — не для того, чтобы отвлечь, а чтобы вытащить его оттуда, куда он отправился частью своего сознания. Он никогда не был таким неуверенным со мной… совершенно напротив. Я не знала точно, было ли это связано с мыслями Кэла или моими словами или с тем, где мы оба сейчас находились. В любом случае, Блэк отреагировал на прикосновение моих рук. Я почувствовала, что чем дольше я его касаюсь, тем сильнее он открывается, а эта резкость постепенно начинает смягчаться. Через несколько минут он вновь меня поцеловал. Секунды спустя мы целовались крепче, затем он опрокинул меня на сиденье диванчика, застонав. «Блэк… — вспомнив, где мы находимся, и ощущая, куда это все идёт, я толкнула его в грудь, слегка запаниковав. — Блэк… мы не можем. Блэк… тебе нужно остановиться…» Его боль окутала меня, ослепляя мой разум. Я издала хрип, схватившись за спинку диванчика и пытаясь выбраться из-под него. Блэк все ещё целовал меня, но я сумела как-то отстраниться от него и скользнуть назад. Затем я оказалась за краем сиденья, стоя и глядя на него по другую сторону диванчика, тогда как Блэк смотрел на меня снизу вверх, тяжело дыша. Его львиные золотые глаза отражали свет от гирлянд, развешанных на дереве позади меня. «Ты собираешься меня бросить? — послал он. — Я для тебя всего лишь какой-то ребёнок? Которого ты будешь трахать, пока не выветрится веселье? Пока не найдёшь какого-нибудь человека для кровати и настоящих…» Я уставилась на него, разинув рот. «Блэк, какого черта ты…» «Ответь мне, Мириам. Пожалуйста. Просто ответь на бл*дский вопрос… пожалуйста». Я захлопнула рот со щелчком. Протянув руку, я стиснула челюсти. — Идём, — когда он не двинулся с места, я повысила голос, хотя несколько людей поражённо обернулись. — Квентин, — рявкнула я. — Иди сюда. Сейчас же. Мы уходим. Боль хлынула от него, ударяя по мне с такой силой, что я резко втянула воздух. — Сейчас, — громче повторила я. — Сейчас же. Блэк выбрался из-за столика. Увидев идущего к нам со стороны кухни Кэла, который выглядел слегка обеспокоенным, я вскинула руку прежде, чем он подошёл слишком близко. — Еда была великолепна. Квентин — не очень. Мы уходим… простите, что пропускаем десерт. Я произнесла это практически потоком слов. Честно говоря, возможно, я рявкнула на него. В любом случае, Кэл резко остановился ещё в четырёх с лишним метрах от нашего столика. Я видела, как его глаза прошлись по нам, он посмотрел на меня и Блэка, и тревога исходила от него почти как запах. Блэк к тому времени уже поднялся на ноги. Я схватила его за руку, как только он оказался достаточно близко, и не стала ждать. Я протащила его к двери ресторана и обочине снаружи. К счастью, водитель ушёл недалеко. Он увидел нас, как только мы вышли через входные двери. Через несколько слишком долгих минут машина гладко притормозила перед красной ковровой дорожкой, которая вела к краю обочины под зелёным тентом. Водитель вышел и открыл перед нами дверь прежде, чем я затащила Блэка внутрь. Спустя минуту мы направлялись обратно в его здание на Калифорния стрит. *** Я едва удостоила взглядом белый фургон с тонированными окнами, когда мы выходили из машины. Блэк не разговаривал с водителем, который, казалось, прекрасно знал, когда оставить нас в покое. Однако он прошёл с нами до двери в здание и воспользовался своим ключом, чтобы впустить меня и Блэка внутрь. Он также протянул мне свою персональную ключ-карту, которая работала с частным лифтом. Я с жаром поблагодарила его. Мне не пришлось спрашивать Блэка, взял ли он свою ключ-карту. Я не утруждалась заговаривать с ним до тех пор, пока мы не поднялись на сорок с лишним этажей до пентхауса, разобрались с ключами и замками и очутились внутри. Даже тогда я не пыталась ответить прямо на его вопрос. — Снимай одежду, — сказала я ему. Мы ещё даже не очутились в его гостиной. Боль окутала его облаком. Я все ещё чувствовала в нем эту тяжёлую печаль, но Блэк не спорил со мной. Он выпутался из пиджака, ещё не выйдя из фойе, и позволил ему упасть на пол. Затем он избавился от рубашки, скидывая ботинки и одновременно расстёгивая пуговицы. После этого он снял брюки и нижнее белье, и я затащила его на ковёр в гостиной, между гигантских окон на бухту с одной стороны и кожаным диваном с другой. «Ложись», — сказала я ему. Он тоже подчинился.