Ратников сообразил, что Ванда оттягивает момент болезненных признаний. – Я оказываю услуги состоятельным людям, но с тебя, разумеется, не возьму ни копейки. По старой дружбе. Он повторил ее же слова с подчеркнутой иронией. – Ладно, раз так, то… – Она комкала в пальцах платочек, испачканный губной помадой. – В общем, муж что-то скрывает от меня… – Что именно? Счет в банке? Любовницу? – Понятия не имею. Думаю, вряд ли это деньги… Он не богат. – Но состоятелен? – Д-да… У него хорошая зарплата, и его отец занимается бизнесом. Миша – единственный сын у родителей. Сам понимаешь, кому они все оставят. Ой, о чем я говорю?! Это не касается денег… – Значит, любовница? Ратников с безжалостной прямотой высказывал то, о чем Ванда боялась подумать. – Не знаю… Его поведение изменилось… – Хочешь, чтобы я проследил за ним? Она покраснела – лоб, щеки, шея залились жарким румянцем. Вот так же она краснела и в школе. Не умела справляться со своими эмоциями. «Я тоже не умел, – подумал Ратников. – Жизнь заставила научиться!» И поскольку Ванда растерянно молчала, ответил за нее. – Хочешь. Она действительно похорошела, став женщиной. Ее фигура обрела мягкость линий и завершенность, в жестах сквозила непринужденная грация, волосы слегка вились. Интересно, это заслуга парикмахера или природы? – Миша ничего не заметит? – робко спросила Ванда. – Даю гарантию. Он не ожидает, что за ним… – Боже, как мне стыдно! – Она опустила голову. – Я ужасная жена, да? Это подло, мерзко следить за… Прости, Женя. Я не то имела в виду… Я о себе! Наверное, я напрасно подозреваю мужа! Я просто ревнивая дура! – Не ты первая, не ты последняя… Он сделал неуклюжую попытку утешить ее. Она горько усмехнулась. – Когда будут новости, я позвоню, – вздохнул Ратников. – Отвезти тебя домой? – Вызови такси… * * * Он позвонил через неделю, полную душевных терзаний. Ванда уже успела раскаяться и едва не призналась мужу в собственном предательстве. Каждый день приносил ей новые страдания. Оказывается, она любит Шаранова сильнее, чем ей казалось. Он по-настоящему дорог ей, близок, как никто другой. Встреча с Ратниковым открыла ей глаза. Она убедилась, что между мужчиной и женщиной существует невидимый любовный ток… Это неодолимое притяжение не имеет ничего общего с дружбой, симпатией и прочими видами человеческой приязни. Когда ток есть, можно не сразу его заметить. Но когда его нет… Между Вандой и Ратниковым его так и не появилось. Ее не тянуло к нему. Вздумай она в отместку изменить мужу с бывшим поклонником, это было бы тягчайшим насилием над собой. Звонок детектива застал ее в магазине. Ванда поспешно расплатилась и вышла, прижимая к уху мобильник. – Мне удалось кое-что выяснить, – сообщил Ратников. – Тебе кратко изложить или с подробностями? На улице моросил холодный дождь. Все казалось серым: воздух, небо, дома, лица прохожих. Ванда раскрыла зонт и держала его в той же руке, что и сумку. Жутко неудобно. – Перезвонить позже? – уловил он ее замешательство. – Нет-нет, говори… – Ты оказалась права. Твой Шаранов встречается с женщиной… У Ванды внутри все сжалось, горло свел спазм. – Не могу судить, любовная это связь или нечто похуже, – добавил он. – Что молчишь? Ты в порядке? Губы Ванды не слушались. Она пыталась сделать вдох – получился всхлип. – Слушай, давай я подъеду, – забеспокоился Ратников. – Куда-нибудь поближе к твоему дому. По телефону такие вещи обсуждать нежелательно. Посидим в кафе, я покажу тебе фотографии. Эй, отзовись! – Д-да… хорошо… Ей не хватало воздуха, тело сотрясал озноб. – Не волнуйся! Я и не с таким сталкивался… – звучало в трубке. – Все уладится. Только не переживай… * * * Ратников, в доказательство своих слов, представил ей фотографии. Шаранов подходит к двери с какой-то вывеской. Что написано на вывеске, не разберешь. Шаранов беседует с женщиной, и это вовсе не его сотрудница. Во всяком случае, не похожа на сотрудницу. Они сидят за столиком, Шаранов наклоняется к ней, она берет его за руку… – Не могу разглядеть ее лица, – прошептала Ванда. – Снимки пришлось делать через окно, – пояснил детектив. – Поэтому качество плохое. – Кто она? – Понятия не имею. Пока… – А что они делали?.. Я имею в виду, куда они пошли после?.. –– Она осталась, а твой муж сел в машину и отправился к себе на работу. Я поехал за ним, как ты понимаешь… – И часто они… встречаются? – За прошедшую неделю я видел их вместе два раза. В одном и том же кафе. Ванда закрыла глаза и застонала. – Не спеши устраивать семейный скандал, – посоветовал Ратников. – Мы с тобой тоже сидим вместе в кафе, и это еще ничего не значит. – Я не буду, – пообещала она. – Я вообще не умею скандалить. Подвальчик, куда пригласил ее бывший одноклассник, напоминал винный погребок: низкий сводчатый потолок, полумрак, стены старого кирпича, грубые деревянные столы и стулья, подвесные лампы. Живой огонь в камине лизал дубовые поленья. Ратников заказал глинтвейн даме и кофе себе. Он был за рулем. – Пей, ты продрогла и намокла. Твой зонтик никуда не годится. Ванда не отрывалась от фотографий. В ее чашке остывал глинтвейн, источая аромат гвоздики и кардамона. В небольшом зале находились только они двое и скучающий мальчишка-официант. Было слышно, как трещат сухие дрова. Ратников колебался: говорить ей все или повременить. Пусть свыкнется с тем, что узнала. Она подняла на него умопомрачительной глубины глаза. В этой зеленой глубине он чуть не утонул когда-то… – Вот это… что за учреждение? – спросила Ванда, показывая на снимок. – Куда Шаранов идет? Ты видел надпись на вывеске? – Видел… Это салон «Черная принцесса»[1]. Там под маркой составления индивидуальных гороскопов оказывают оккультные услуги. – Какие у… услуги? Ванда чувствовала себя идиоткой. Неужели Ратников издевается над ней? Разыгрывает? – Ты веришь в колдовство, магию и все такое? – Нет. – А зря. Я бы остерегался того, чего не понимаю.