– Нет, но лучше покупать облигации, чем лотерейные билеты. Черри стиснула зубы и решила не говорить очевидного. Вместо этого она спросила: – А что бы ты сделала? Если бы выиграла? – Отправилась бы в далекое путешествие. И взяла бы с собой Холли. Ей не помешало бы развеяться. – Но ты переехала бы отсюда? – Хм, рядом с рекой Уондл неплохих домов настроили. Черри раздосадовано вздохнула. – Мама, ты могла бы вообще уехать из Кройдона. – Ни за что. Я здесь родилась, и твоя бабушка, которая уже и забыла, как ты выглядишь, тоже здесь родилась. Черри передернуло. Она ненавидела дом своей бабушки и перестала навещать ее около девяти месяцев назад. Ей оказалась не под силу терпеть грязь, которой скапливалось все больше из-за бабушкиного слабеющего зрения и закономерного падения стандартов чистоты, ее коричневый ковер, убогую, замызганную розовую ванную, газовую колонку прямиком из шестидесятых. В последний свой визит Черри целый час сидела на краешке дивана, боясь пошевелиться, чтобы ненароком не подцепить кошачьей шерсти. От одного воспоминания она заерзала на месте. Ей не терпелось подвести этот вечер к концу. Подумать только, сегодня она могла бы находиться в роскошном доме Кавендишей. Черри даже думала отменить встречу с мамой и принять их приглашение, но отвертеться было бы слишком сложно, да и этим она только оттянула бы неизбежное. Черри заранее заготовила оправдание, чтобы уйти пораньше – встреча с друзьями в баре, и предупредила об этом маму по телефону еще перед тем, как приехала. Она украдкой посмотрела на время. Минут через десять можно начинать подавать намеки. Кройдон находился на таком отшибе, что отсюда до любой точки Лондона добираться было целую вечность. На самом деле она собиралась домой, чтобы выбрать костюм на завтра – что-то такое, что подойдет и для вечера. Что-то уместное для «обеда» с мистером и миссис Кавендиш (теперь это слово звучало не так уж и плохо). Дэниел сказал не беспокоиться об одежде, но глупо принимать такие заявления всерьез. – А то глядишь я бы выиграла столько, что хватило бы на такой особняк, как в этом Уэбб-истейт. Черри оцепенела. – Ты общаешься с Николасом? – поинтересовалась Венди с невинным видом. – Нет. – Ничего удивительного, – она сказала это приободренно, как будто подтвердились ее подозрения, и Черри это не понравилось. – Почему это? – Ну, он не был на нас похож, согласись. – В каком смысле? – спросила она грозно. – Ну, – сказала Венди неуверенно, – он богатый, у него другой образ жизни, – Венди потрепала Черри по руке, желая утешить ее и принять обратно в их клуб одиноких сердец, чтобы дочь выкинула его из головы, но Черри внутренне отпрянула. Гордыня и обида переполняли ее. Даже собственная мать считала, что она ему не пара. В этом было что-то нечестное, что-то очень абсурдное, если ты не мог быть вместе с человеком, если он был лучше тебя только потому, что у него были деньги. – Ты же не расстраиваешься? – Нет. – Просто… – Что? – Ты, наверное, не видела… – Венди подвинула к ней местную газету и развернула на странице свадебных объявлений. С фотографии ей улыбалось лицо Николаса. Рядом с ним стояла та самая блондинка из бара в тиаре и белом платье. Всем своим видом они демонстрировали, что они вместе. Черри обмерла, но усилием воли сумела не выдать своих эмоций, кроме безразличия. Она выискивала на снимке знаки, что в момент съемки он думал о ней, что женитьба на – Черри прочитала имя – Габриэлле-Кларе Батлер-Освальд была вынужденной мерой, жертвой, на которую нужно было пойти, чтобы получить шанс заправлять бизнесом его отца. Ей показалось, что она разглядела легкую натяжку в его улыбке, но это могло быть реакцией на назойливость свадебного фотоаппарата, который щелкал снимок за снимком. Как раз пару месяцев назад Николас должен был закончить учебу, и свадьба, несомненно, идеально вписывалась перед началом его работы в телекомпании. Черри отложила газету. – Удачи им. – Сказано это было тоном, который не предполагал продолжения. – А хочешь заглянуть в свою комнату? Забрать с собой какие-нибудь вещи? Я разобрала твои старые игрушки. Черри не хотела. Она уже забрала все из этой квартиры, что ей было нужно, а мысль о том, чтобы перетаскивать в новую жизнь предметы из ее детства, казалась грязнее любой грязи. – Не могу, мам, у меня потом встреча с друзьями. Может, в другой раз? – с этими словами она встала. – Мне и так пора возвращаться в Лондон. Венди подавила разочарование и тоже встала. – Ну что ж, спасибо, что приехала в такую даль, родная, я очень рада. Обе замолчали, повисла недолгая пауза, пока Черри широко не улыбнулась. – Ладно, – сказала она и направилась к выходу. Она позволила матери поцеловать себя в щеку, и та всучила ей небольшую коробку. – С днем рождения. Подарок был обернут в аляповатую бумагу в цветочек, которую будто разрисовывал четырехлетний ребенок. Такие рисунки обычно подпадали под определение «миленькие». – Всего тебе наилучшего, родная. – Голос Венди дрогнул, как будто она видела, что ее дочери не терпится поскорее уйти. Черри спрятала подарок в сумку. – Спасибо, мама. Она сбежала вниз по ступенькам и поспешила на станцию Ист-Кройдон. С каждым шагом чувство вины нарастало. Черри достала телефон и для очистки совести отправила маме эсэмэс, пару позитивных, приятных слов о том, как хорошо было ее видеть. Получив добродушный ответ, она решила, что искупила вину, и поезд, а потом и метро увезли ее обратно домой. Дорога до Тутинга заняла всего полчаса, и вечер был еще теплым. Черри налила себе бокал вина, оставшегося от выходных, проведенных с Дэниелом, и вышла на задний дворик. Он был всего три шага в ширину и шесть в длину, а за забором виднелись трубы больницы святого Георгия и ряд викторианских многоквартирных домов, шедших параллельно ее дому, зато это был свой кусочек земли на свежем воздухе. В нору, вырытую под забором, бесшумно прошмыгнула лиса и тут же скрылась в соседском саду. Черри проводила ее взглядом, потягивая вино. Ее поражала их способность в любой точке Лондона устроиться, как дома. Некоторое время назад она слушала по радио звонки от жителей Барнса и Челси и их жалобы на лис, проникавших к ним в дома. Район Тутинга был ближайшим к центру города местом, которое Черри могла себе позволить – высоченные цены держали ее на расстоянии лучше любого забора. Она вернулась к мыслям о том, что надеть завтра, и в порыве вдохновения подхватила бокал и вернулась в спальню. Распахнув шкаф, Черри критически изучила свой гардероб. День предстоит жаркий, а в конце рабочего дня одежда должна выглядеть свежей. Ее взгляд остановился на строгой шелковой блузке без рукава и темно-синей юбке-карандаше. Она освободила место для выбранных вещей в середине шкафа, раздвинув все остальное к краям, повесила их рядом, полюбовалась немного и закрыла шкаф. Черри вернулась в сад и замечталась о завтрашнем дне и о том, как сильно ей хотелось познакомиться с родителями Дэниела. Она была признательна Лоре за то, что та пригласила ее, еще и в самом начале их с Дэниелом отношений. За все то время, что Черри встречалась с Николасом, такого с ней не случалось. Она вообразила, как с порога они найдут с его матерью общий язык, и с огромным удовольствием представила, как вольется в их круг. С Дэниелом было так просто общаться, и Черри казалось, что его родители тоже будут людьми ее склада. Лишь намного позже, когда Черри уже легла в постель, она вспомнила о подарке. Им оказался плеер «Айпод нано», и Черри увидела в этом мамину попытку понять ее, купить вещь, которая должна понравиться юному поколению. Она понимала, что плеер обошелся Венди в большую часть ее зарплаты. Это было очень грустно, и к тому же у Черри уже был такой. Она убрала подарок на тумбочку и со вздохом опустилась на подушки. Как ее мать вписывалась в ее будущее, она не представляла. 7 Пятница, 13 июня Дом Кавендишей находился всего в десяти минутах ходьбы от оборудованного кондиционером офиса, но Черри успела разомлеть от зноя. Несмотря на ранний вечер, стояла тридцатиградусная жара, и она украдкой проверила подмышки на предмет мокрых пятен. Не считая темного места размером с монетку под правой рукой, обошлось без катастроф. Черри волновалась. Она хотела понравиться. Она посмотрела на охапку тигровых лилий в руке. Изысканный букет был обернут коричневой бумагой и перевязан тесьмой наподобие корсетного шнурка, и в который раз она испугалась, что переусердствовала. Цветов было много, и они были крупными. Еще бы, подумала Черри ехидно: они обошлись ей в шестьдесят фунтов. Да и потом, лилии и должны быть большими. Она пересчитала стебли – семь штук. Или это слишком много? Она переложила букет из руки в руку, чтобы не вспотели ладони, и решила, что сейчас уже поздно было что-либо менять. Самое главное, что она шла не с пустыми руками. Черри свернула на улицу Кавендишей, сверилась с часами и с некоторым беспокойством обнаружила, что пришла слишком рано. Не дай бог показаться напористой. Она завернула в проулок между домами и вышла на противоположной стороне, оказавшись на параллельной улице. Она шла по улице, на всякий случай изображая потерянный вид – вдруг она попадется на глаза знакомым Кавендишей, и история о том, как она слонялась вокруг дома, всплывет в случайном разговоре. От этой мысли Черри стыдливо поежилась. Она свернула на другом конце улицы Кавендишей, проверила время и замедлила шаг ровно настолько, чтобы подойти к чугунным воротам дома номер тридцать восемь в половину седьмого. По тропинке, вымощенной черно-белой идеальной шахматной плиткой, Черри взошла к внушительным черным дверям и позвонила. Дверь почти сразу же распахнулась, и Дэниел встретил ее широкой, ласковой улыбкой. Он взял ее за руку и быстро, но крепко поцеловал в губы. – Привет. Они ждут не дождутся знакомства с тобой, – торопливо предупредил он ее шепотом, как раз когда она услышала приближающиеся шаги. Первым появился мистер Кавендиш, широкоплечий мужчина, который привык входить в двери без страха за то, кто может его там встретить. Он стиснул ей руку в типичной мужской манере: уверенно и резко, с ненужной силой, причиняя ей боль. – Папа, это Черри. – Говард, – представился он. – Рад наконец познакомиться. Черри поискала в его словах сарказм – они с Дэниелом встречались всего неделю, – но к большому облегчению не нашла его. – Очень приятно, Говард. Он отпустил ее руку, в кисти закололо, когда кровь прилила обратно и косточки с легким хрустом встали на прежнее место. Лора приняла у него эстафету. Черри удивилась, когда женщина взяла ее за руку, посмотрела на нее странным завороженным взглядом, притянула к себе и поцеловала в обе щеки. – Рада знакомству, Черри. – Взаимно. – Она вручила Лоре букет. – Это вам. Лора взяла цветы с неподдельным удовольствием, и Черри была рада, что не пожалела денег. – Ах, до чего красивые. Спасибо. Черри не верилось, что эта шикарная женщина могла быть ровесницей ее матери. Между ними не было ничего общего. Лора была высокой, точеной блондинкой с безупречно уложенными волосами. Ее кремовая шелковая блузка и широкие брюки карамельного цвета облегали ее тело так, словно это было великой честью, и в целом она производила впечатление холеной богини. – Мне так нравится ваша блузка, – выпалила Черри, и на ее щеках непроизвольно проступил румянец. – Взаимно, – ответила Лора. – Тебе очень идет этот цвет. Черри покраснела еще сильнее, чувствуя, что вынудила Лору сказать что-то приятное в ответ. Она стояла как истукан, с глупой улыбкой на лице, отчаянно сожалея, что сама не была такой утонченной. – Нет повода не выпить, – решил Говард и проводил всех в гостиную. Черри знала, что это лишь одна из комнат для приема гостей. Она присела на край длинного песочно-желтого дивана, и Дэниел, слава богу, сел рядом. Следом появилась Лора – с пустыми руками, очевидно, успев где-то оставить цветы. Едва ли она успела так быстро поставить их в вазу. Черри почувствовала себя уязвленной. Неужели ее цветы лежали брошенными на какой-нибудь полке? Возьми себя в руки, – сказала она себе строго, – не бросать же ей всё на десять минут из-за цветов, когда ты только что вошла. С цветами все будет в порядке. – Аперитив? – Да, спасибо. – «Беллини»? – предложил Говард, уже наливая бокал, и протянул ей. Черри сделала глоток, стараясь не вдыхать пузырьки. – Ты после работы? – спросил он, продолжая разливать напитки. – Да, я работаю в «Хайсмит-энд-Браун». Я агент по недвижимости. Лора приняла бокал из рук мужа и скользнула в кресло напротив Черри. – Дэниел рассказывал. Тебе это нравится?