Почти сразу во все чаты пришло новое сообщение – о появлении слепых зон и распределении патрулей, но Веда, цокнув языком, отрицательно помотала головой, почувствовав напряжение Макса. – Справятся без тебя, – сказала она, откусывая кусочек мармеладного глаза из бокала с пуншем. – Либо ты сейчас же объясняешь, что происходит, либо я ухожу. – Его терпение было на пределе. – Может, даже вместе с тобой. – Ты вообще слушаешь меня? – повысила голос она, изображая честный вид. – Я же сказала, что собираюсь показать тебе, с кем на самом деле стоит дружить, а с кем нет. – Я уже почти уверен, что ты блефуешь. – Ты вынуждаешь меня делать то, чего я совсем не хочу, потому что уже в третий раз не слушаешь. – Она без улыбки, вкрадчиво взглянула ему в глаза, а ее голос стал серьезным. – Блондин был прав, ты не учишься даже на своих ошибках. – О чем ты? – О том, что у меня есть запись, где страж Тенёв нарушил устав и вместо переговоров по заложнику дал преступнику убить невинного, – объяснила Веда и опустила трубочку обратно в пунш, потеряв к ней интерес. – Все камеры тогда были выключены, – четко понимая, о чем идет речь, сказал Макс. – Были и другие, которые работали, – ответила она с сочувствием. – Трюк заметил это, когда валялся в луже крови, и стащил одну из камер съемочной группы, которая в тот день снимала рекламный ролик в салоне. – Веда вытащила из сумки телефон и взглядом заставила Макса взять свой со стола. – Тут все отлично слышно и видно. Не хочешь убедиться, что я не блефую? Макс открыл файл и почти сразу спросил: – Что ты хочешь за эту запись? – Тенёв, ну я же говорила, что мы с тобой из одного теста, – довольно отозвалась она, будто услышала правильный ответ от двоечника на уроке, и отрезала штрудель, оставляя его на блестящих зубчиках вилки. – Я хочу, чтобы ты выбрал: либо шикарная женщина и любимая работа с уязвленным чувством гордости, – это пройдет, я постараюсь, – либо я сделаю так, что тебя не то что крыльев лишат, а даже тренером в корпус не возьмут. Макс залпом выпил виски, до сих пор стоявший перед ним. – Я привыкла добиваться своего и сейчас хочу тебя, в самом что ни на есть прямом смысле. – Она наконец съела кусок штруделя и сладко облизнулась. – Выбор между приятным и разрушительным сложно и выбором-то назвать, так что я назову это временем смириться со своей участью, а потом мы снова вернемся к этому разговору. А пока закажи себе еще выпить, потому что тот, кого мы ждем, может и задержаться, но, когда он появится, ты поймешь, что кроме прекрасной женщины получаешь еще и сильного союзника. Пока они сидели друг напротив друга в гудящем ресторане, у Макса было достаточно времени, чтобы осознать свое положение. Он мог в любую секунду схватить Веду и оказаться на том единственном пути, который считал верным, но потерять все остальное, к чему так долго шел. Сделка же с убеждениями, которую она предлагала, позволяла ему продолжать жить своей жизнью. Хотя бы еще какое-то время. – Собралась стучать на своих? – не выдержал Макс. – А как же ваш хваленый бандитский кодекс? – Я ему следую выборочно, но чаще всего в контексте «своих и чужих» воспринимаю только интересы. – И о каком союзе между нами может тогда идти речь? – Ты – мой интерес. Несмолкающий канал хранителей заставлял совесть разъедать все внутри до самого что ни на есть тупого чувства вины, и виски ни капли не помогал исправить положение. После второй порции Макс откинулся на стуле, пробегая взглядом по залу ресторана: посетителей прибавилось. – Значит, тебе выгодно сдать того, кого мы ждем? – Да, хочу использовать возможность разобраться в одной истории, концы которой мне никак не найти. Макс всячески избегал пронзающего взгляда ненавистно обворожительной преступницы, и от этого почти все время наблюдал за помещением. Наконец он увидел того, кого сейчас здесь не должно было быть, а именно: одного из хранителей. Он, как и Макс, был без формы, но лицо его не узнать было невозможно – они знали друг друга уже много лет. – Я должна тебя предупредить, – сказала Веда, намереваясь уходить. – Я поставлю сеть, но она настолько сильная, что ты не сможешь воспользоваться никакой магией. Даже доспехом. – Откуда она у тебя? – спросил Макс, наблюдая, как Женя прошелся по залу и без излишней осмотрительности остановился у барной стойки. – Таких почти не делают. – От Папы. Тестовый экземпляр, – коротко ответила Веда и, прихватив пальто, быстро вышла на улицу. Женя какое-то время сидел один, а потом к нему подошли двое мужчин в костюмах. У одного была трость и широкая шляпа с крылом ворона, которую он позволял себе не снимать в помещении, а второй казался гораздо старше и держал кожаную сумку в руках. Мужчина в шляпе что-то сказал бармену, просматривая бумаги, которые ему тот передал, а Женя и второй незнакомец обошли стойку и скрылись из вида. Макс быстро оказался на полпути к коридору, куда они свернули. Над рестораном повисла сеть, не успела дверь закрыться. С силой распахнув ее, он накинулся на Женю, а второго оставил прижатым к стене. В ход пошли болевые приемы. Прижатый попытался вылезти и получил второй удар дверью, который закончился его отключкой. После нескольких минут борьбы Макс все-таки скрутил Жене руки цепью и, осмотрев карманы его пальто, нашел нейтросети. – Какая серия сетей пропала? – оставил он сообщение в канале. – Вот ты сукин сын, – сопротивляясь, хрипел хранитель. – После стольких лет дружбы просто закатаешь меня? – Тенёв, куда ты делся? – раздался голос Мортена. – Я нашел пропавшие сети, – ответил Макс. – Вместе с тем, кто их пытался продать. Глава 32. Лоренс Помещение над «Сахарой», занятое приемной Ратмановых, скорее напоминало отдельный зал, стены которого окутывал колышущийся от неощутимого ветра черный шелк. Два массивных стола из натурального дерева стояли друг напротив друга, а между ними – большое старое зеркало. В нем Лоренс отчетливо видел свое отражение, застывшее в дверях. Там он был моложе: короткие волосы, лицо и шея без кожных артефактов. Игорь Ратманов завис в воздухе, напротив открытого окна, покуривая трубку с тремя резными чашами для табака. Прохладный солнечный день проникал внутрь комнаты. Зеленые потоки магии, крутившиеся вокруг Ратманова, поддерживали колышущийся вместе с ними шлейф его изумрудного халата. Длинные седые волосы были взлохмачены и наспех стянуты в хвост. Он втянул дым из трубки, и щеки чудовищно обтянули его костлявые скулы. – Лицо попроще сделай, – Игорь наконец посмотрел на Лоренса, широкие веки остались низко опущены, делая и без того неприятный взгляд тяжелым. – А то единственная возможность провести неофициальные переговоры между нашими семьями может даже не начаться. Лоренс промолчал, решив, что все, что бы он ни сказал, будет звучать не так, как нужно. С почти искренним почтением он кивнул в знак приветствия и прошел внутрь. Игорь был один. Это могло говорить о двух вещах: либо семья всячески продолжает показывать, что мира не будет, либо младший Ратманов решает все сам. – Какие наши перспективы? – спросил Лоренс, приближаясь к соседнему окну. Игорь скривил рот, вместе с дымом выпуская странный низкий звук, за которым одно за одним выскользнули три белых кольца. Потом он еще раз глубоко затянулся и сцепил их ползущей дымной змейкой, не давая разлетаться в разные стороны. Лоренс помнил, что Игорь любил подавать себя без лишних слов, как и любил поговорить. Проще говоря, Лоренс не знал, чего ожидать. – Они хотя бы есть, – наконец ответил он, наигравшись с дымом, и опустился на пол, ненадолго осветив старый деревянный паркет зеленым светом магии. Проходя мимо зеркала, Ратманов метнул довольный взгляд к его поверхности, а потом болотно-зеленые глаза снова затуманила старческая меланхолия. Скривившись, он вдруг стал кутаться в свой роскошный халат, шлейф которого растягивался не меньше чем на полметра, и щуриться, будто из ниоткуда налетели репортеры и яркими вспышками ослепили его. На самом же деле это была старость. Она больше не давала ему блистать в свете внимания окружающих, подавляя их одним только видом. – Ты записался на турнир, – начал Игорь, будто сюда пришел он сам и только что вспомнил зачем. – Я хочу предложить тебе выгодную мне стратегию боя, – продолжал он, одной рукой шевеля трубкой во рту, а другой разметая еще сильнее ворох бумаг на столе. – Ну, выгодную мне и, понятно, нашей семье. Согласен? – Никто не в курсе, что я здесь? – Естественно. У тебя есть возможность подготовиться. – Собираетесь принимать крупные ставки на турнире? – осторожно и уверенно обступал его вопросами Лоренс. – Особенно крупные, – кивнул Игорь и сунул ему файл с бумагами. – Изучи. Это магическая дескрипция почти на всех участников. – Значит, я прохожу всех и в финале должен проиграть, – догадался Лоренс, просматривая короткие заметки по каждому участнику. – В формате турнира это несложно. И поэтому будет неправдоподобно. Я бы даже сказал, что это глупо, но мое положение не позволяет. – Чем старше мы становимся, тем меньше нас заботят церемонии, которые заставляют глупости выглядеть хитрее, а простые поступки благороднее, – с загадочно-мрачной улыбкой ответил Игорь. – Особенно когда ты и так всю жизнь делал что хотел, – с раскатами зреющей ярости зазвучал женский голос. В столпе золотых искр между ними возникла высокая фигура. Свет от ее перемещения стал угасать, но огни все еще летели во все стороны и горели, как миниатюрные звезды, на длинных белокурых волосах, когда Эстель кинулась на Игоря: – Как тебе только наглости хватает даже говорить с ним после всего, что сделала его семья! Ее круглое фарфоровое лицо пылало румянцем, а взгляд светло-голубых глаз был зол, но ясен, как слабые мазки акварельной краски на картине зимнего дня. – Как ты узнала? – отмахивался от нее Игорь, занимая позицию у зеркала так, чтобы стол оставался между ними. – Наш престарелый идиот тебе рассказал? – Новые диагностические замечания в адрес моего мужа? – Она потянулась, пытаясь ухватить Игоря за край халата, и ее бордовая шляпка упала поверх толстого слоя бумаг. – Да, у него на протяжении всей жизни один диагноз, – уворачивался Игорь. – Узколобость на всю ширину морды. Эстель фыркнула и повернулась к Лоренсу: – Что тебе здесь нужно? В ответ он прямо смотрел на нее, но на заднем плане отчетливо различал серию торопливых жестов Игоря: сначала он затряс пятерней из стороны в сторону, при этом выпучив глаза и мотая головой. После чего оттопырил указательный палец, прижимая к тонким губам, которым потом провел себе поперек горла. В конце концов он сложил руки на груди, опустив голову, как дирижер в конце партии. – Я здесь ненадолго, – начал Лоренс, а Игорь, одобрительно махая руками, торопил его продолжать. – Хотел встретиться и поделиться новостями. – Обычно, когда моя сестричка начинает делиться новостями, это не заканчивается ничем хорошим. – Эстель нахмурилась, и морщины сильнее треснули на ее напудренном лице. – Последний раз из-за ее новостей умер Артур. Ты думаешь, мне есть дело, что у нее нового? – Проблемы не только у нее, – спокойно отвечал Лоренс. Игорь опустил лицо в ладони. Потом его размытый силуэт метнулся к столу, и звон стекла в руках смешался с шипением, в которое ярость превратила голос Эстель: – Я говорю, что мой сын умер из-за нее, но причастны к его гибели вы все. – Она ткнула в Лоренса пальцем, ввинчивая его в воздух. – Милая, – вдруг обратился к ней Игорь. – Мы были неосторожны, и смерть твоего сына оказалась горькой случайностью.