Ратманов буквально заставил ее взять высокий сосуд с зачарованной выпивкой, сам снова прикусил дымящуюся трубку. – Только потому, что у тебя нет детей, тебе хватает совести называть гибель ребенка горькой случайностью. – Каждое слово, которое она произносила, искажало ее лицо уродливыми эмоциями злобы. – В общем-то ему был уже двадцать второй год… – Ратманов с лязгом вынул трубку изо рта. – Какая разница. Тебе самому-то сколько годиков? – тихо ответила она и залпом опустошила сосуд. Игорь как-то еще сильнее помрачнел. – Как скажешь, – он тоном голоса извинился, как мог, и обратился к Лоренсу: – Зачем ты приехал? – Матильде нужно новое тело. – В Асуре его найти куда проще, – ответил Игорь, а Эстель ненадолго наградила Лоренса вниманием, лишенным злости. – Помимо этого у нас сложилась непростая ситуация… – Я так и знала! – перебила его она. – Розали оказалась беременна от Матиса, – как ни в чем не бывало продолжал Лоренс. – Ее ребенку пять, выглядит она на тринадцать, но на деле это уже невероятно сильный маг. Сам Матис исчез. Мы ничего не слышали о нем уже пять лет. Все эти годы я разыскивал его или других членов круга в Асуре, но безрезультатно, поэтому приехал сюда и рассчитывал… – Что там с Матильдой? – застыв напротив окна, спросила его Эстель. – Это твоя племянница… – начал было Игорь, но она перебила и его: – У меня только один племянник! Ему и его семье я никогда не прощу смерти сына! Тени от стен потянулись к центру кабинета, где стоял Игорь. Его плечи поднялись и расправились, а вся осанка приняла угрожающий вид. На морщинистом лице появился жесткий протест. – Это и твоя семья! Выслушай его уже, наконец! – разошелся во всю силу голоса Ратманов. – Может, нам с моим братом-идиотом тоже стоило послать подальше твоих родственников, когда они просили о помощи? Игорь навис над ней, а вокруг скользили зеленые сгустки магии. Эстель опустилась на подоконник как подрубленная, потупив взгляд, отвернув голову в сторону. Ее плечи задрожали, и она спрятала лицо в ладонях. Когда в память внедряют воспоминание, все начинается с его детального воспроизведения. Лоренс медленно моргнул, и густой мрак обдал лицо влажным тропическим теплом. Журчащая река невидимой лентой огибала возвышающийся камень, на котором он сидел. Он не помнил, сколько ночей провел на этом берегу, как часто приходил сюда после того, как услышал о Говорящем с птицами. Все, что он знал, складывалось из множества писем, полученных от своего имени, и записи дневника, сделанной три месяца назад. В ней говорится, что на этой реке видели того, кого он искал. Того, о ком читал в заметках Эмерика и о ком слышал на поединке Красной Сакуры. Местные жители, добывающие здесь золото, рассказывают, что с его приходом тишина начинает петь. Он прячется в ночи, скрывается от людских глаз, но лес просыпается, откликаясь на его беззвучный голос. Крылья порхают в воздухе там, где он проходит. На другом берегу стая птиц сорвалась с вершины старого дерева. Их голоса прорвали сеть звездного неба и устремились по ту сторону ночи, оставляя перья кружиться в воздухе. Мощным валом энергии до Лоренса докатилась незнакомая магия. Жемчужная жила выстрелила по дну реки, прокладывая путь между двумя берегами. Ее сияние, отбрасывающее на камень дрожащие тени света, осталось единственным биением жизни этой безмолвной ночи. Будто в невесомости, перья замерли над водной гладью. Дыхание ветра больше не тревожило даже листья на деревьях. Лес замолк. Белоснежная матовая фигура, недвижимая, но приближающаяся, показалась на противоположном берегу. – Кто сегодня на моей реке? – звук тишины скользнул по уху. Это был он – Говорящий с птицами. Так близко, что его сила с чудовищной болью проникала внутрь и будто раздвигала кости. «Чувства не правят телом», – подумал Лоренс и заговорил, едва узнав свой голос, превратившийся в тихий болезненный хрип: – Тот, кто давно ищет тебя. У тебя есть имя? – Ты уже слышал мое имя. – Как много раз? – Много раз… много раз… – эхом отозвалась тишина. – Кто ты: воин, охотник или зверь… зверь… зверь? – Кто тебе нужен? – Воин. – Тогда я – воин. – Ты – зверь… зверь… зверь… Лоренс спрыгнул с камня, и упругая гладь воды над жилой света удержала его на поверхности. – Сразись со мной – и узнаешь, кто я! – вырвалось у него. Тишина наполнилась искаженными птичьими голосами. В лесу прятался еще один маг. Его тень ступила на световую тропу на дне реки. – Мы уже знаем, кто ты и на что способен, – заговорил он. – Брат, этот человек упрям. – Я не человек, – отозвался Лоренс. Глубокий смех в пустоте окружил его, словно он находился в огромной грохочущей пасти. – Все вы – тусклый отблеск тех, кто обладает силой на самом деле. Вы недостойны называться даже магами. – Мой род идет от одной из вас, – стоял на своем Лоренс. – Ее звали Майсентой. У нее были голубые глаза, кожа белее лунного света и сияющие перламутровые волосы. Тень медленно приблизилась, превращаясь в могучую гору мышц с талисманом гри-гри и бусами вокруг шеи. Маг замер. На черной масляной коже едва заметно светились глифы. – И вот во что превратился этот род. В свое жалкое подобие, – проговорила тень. – Всего за семь веков. – Брат, он говорит правду? – отозвалась тишина. – Да. Я освободил единственную дочь от жизни в заточении. Яркая вспышка, словно день сменил ночь, осветила оба берега реки. Перед Лоренсом стоял высокий темнокожий маг с ритуальными шрамами на лице. Полотняная одежда на нем открывала мускулистые руки, плечи и ноги. За ним сияла фигура Говорящего с птицами. Лоренс поднял красный доспех, но и он не смог защитить его от боли, которую вызвало присутствие магов. Он снова посмотрел на темнокожего, чьи защитные глифы засветились ярче. Его спокойное лицо и неподвижная поза свидетельствовали о том, что он не испытывал на себе силы того, кого называл братом. – Морзу, – проговорил Лоренс. – Жажда бессмертия вынуждает тебя самого продолжать существование в облике своего жалкого подобия. – Лоренс Лилигрен, в третий раз я могу передумать и убить тебя, – ответила тень. Природная красная магия Морзу с треском начала скрывать его ониксовую кожу. По ее поверхности шли рвы шрамов, образующие незнакомые символы. Эти глифы засияли белым светом. Его магия оказалась чудовищна, гораздо сильнее, чем Лоренсу показалось в самом начале. – Говорящий с птицами, назови и ты свое имя, – потребовал Лоренс, всматриваясь в белоснежную фигуру, тающую в собственном свете. – Вайтари, – пропели тревожные птичьи голоса, и свет кружил их вокруг Лоренса, пока эхо не растворило его имя в тишине. – Я передумал, Вайтари. Я – охотник. – И почему же ты передумал? – Сколько раз мы встречались на этой реке? – Морзу, сколько раз он проиграл тебе? – Дважды. – Если тебе нужна демонстрация силы, я сам выберу себе добычу, и не одну, – медленно говорил Лоренс, стараясь скрыть, что энергия обоих магов топила для него действительность все глубже с каждой секундой. – Если тебе нужна демонстрация ума, я отказываюсь сражаться с твоим братом. Он сильнее меня. Тени света вздрогнули и погасли. Из темноты на Лоренса все еще смотрела пара желтых белков с зияющими дырами вместо зрачков. Глифы на теле Морзу снова едва светились. Адская боль ушла вместе со светом. Белоснежная статуя обошла брата и встала напротив Лоренса. В зеркальной стали волос Вайтари отражался лунный свет, непроглядно-черная поверхность его глаз поглощала сияние, струящееся от красного доспеха Лоренса. – Почему ты приходишь сюда? Зачем ищешь встречи со мной? – Я хочу узнать, кто ты. Хочу узнать, кто я и кем могу стать. – Искать правду – удел слабаков. Ты достаточно силен, чтобы творить ее сам. Броня Лоренса моргнула, пропустив магию Вайтари, все еще несокрушимым валом расходящуюся от него, и он зажмурился. – Недостаточно, – вмешался Морзу. – Он слаб, Вайтари. Говорить с ним слишком долго. За стеклами глаз, наполненных перетекающими чернилами, как острие пера, блеснула сталь. Этой секунды Лоренсу хватило, чтобы понять, что теперь Вайтари знает о нем все. – Я силен достаточно, чтобы стать еще сильнее, – Лоренс указал на глифы, выступающие на каменных плечах Морзу. – Сначала добыча, охотник, – скользила вокруг тишина. – Потом сила. Мой наблюдатель будет следить за тобой. Ты узнаешь наше решение. Время повернуло свой ход вспять. Фигуры магов удалялись, река снова зажурчала, обмывая грудь Лоренса ласковым потоком. – Когда?! – кричал он. – В свое время, – ответила тишина и наконец зазвенела. Листы с магическими дескрипциями, которые Лоренс все это время держал в руках, скользнули на пол. Он открыл глаза. Эстель все еще плакала, сидя на подоконнике кабинета Ратмановых. Игорь грозно смотрел на него, ожидая услышать ответ на вопрос, который задал в самом начале. Глава 33. Яра