— Понял. Скинь мне все, что вы нарыли. — И фотографии? — На твое усмотрение. — Я включил компьютер, а сам прилег на диван. — Это все? — Не совсем. — Кристина замялась. — Слушай, может встретимся на выходных? Мы ведь неплохо провели субботний вечер… — Я занят, если честно. Не уверен, что получится. — Понятно. Ну, если планы изменятся, звони. — Обязательно. Попрощавшись, я положил телефон на подушку, а сам прикрыл глаза. Прошлые выходные выдались действительно приятными, Кристина была прекрасной любовницей, но не более того. А после сегодняшней встречи с Евой, я понял, что просто секс меня больше не вставляет. Хотя если я снова пару месяцев буду на диете, то мнение может измениться… Отогнав мысли о возможной неудаче в отношениях, я сел за стол и открыл браузер. Лезть на почту пока не хотелось. Имею же я право отдохнуть от работы. — Сына, пойдешь первым в душ? — Мама заглянула в приоткрытую дверь и положила на тумбочку стопку полотенец. — Нет. Я после вас с Катюшей. — Все хорошо? — Она не спешила уходить. — Да. Разве должно было что-то случится? — Ты вчера пришел уставшим и недовольным, поэтому я не заводила разговора. Я вчера посетила додзё, видела эту Лису… Как специалист, она, конечно, хорошая, но внешне ничего особенного. Абсолютно невзрачная. Я оторвал взгляд от монитора и уточнил у нее: — С каких пор тебя интересует внешность женщин? — С тех самых, как мой сын начал восторженно отзываться об одной конкретной особе. Я уж подумала, там как минимум секс-бомба, а оказалась совершенно обычная девчонка. К тому же совсем юная. — Мам, можно я тебя попрошу кое о чем? — Спорить с ней не хотелось, обижать — тоже, но ее слова меня задели. Обычная? Ева обычная? — Раньше ты не лезла в мои отношения с женщинами. Пусть твоя позиция останется прежней. Тем более, что я давно не желторотик. — Значит, она не просто учитель твоей дочери? — Нет! То есть да… Ты не так поняла. Короче, мам, я в душ. Я настолько запутался с ответом, что, схватив лежащее на краю тумбочки полотенце, банально сбежал. Прошел мимо нее, не глядя и смутно подозревая — мама сейчас улыбается. Как же! Раскусила! Я хлопнул дверью ванной комнаты и закрылся на ключ. Немного озверев из-за собственного прокола, стянул через голову водолазку, скинул штаны и залез в кабинку. Думал, вода смоет напряжение, но не тут то было. Хватило одной мысли, всего несколько секунд, и к моим проблемам прибавился каменный стояк. Я вспомнил ее, доверчиво прижавшуюся ко мне. Такую теплую, мягкую, особенную… Ева не была обычной, и тем более невзрачной. От нее пахло ни цветами и ягодами, ни ванилью или шоколадом, кокосом и прочей женской фигней. Мята. Свежая, прохладная мята. Пожалуй, единственное, что хорошо перебивало запах пота. Незаменимая вещь для бойца, тем более, для женщины. Я улыбнулся, но на душе тут же стало погано. Ей хреново. Почему-то был уверен, что ей сейчас хреново. И одиноко. Она же сказала, что дома никого нет, даже кота. Насколько же ей одиноко, что она решила завести кота. Черт! В голову лезли одни маты. Почему она, живя одна, согласилась на опасную сделку с Нестеровым? И что их вообще связывает? Выключил воду и посмотрел вниз. Как прыщавый подросток уставился на собственный член, не зная, что с ним делать. Сейчас все мое нутро требовало ее. До безумия, до боли в яйцах. Прижаться, вдохнуть аромат, почувствовать под ладонью упругую грудь, зарыться носом в волосы, искусать всю и войти в нее!.. Услышать стон, словить его губами и снова, раз за разом ощущать, как она сжимает мой член, двигается навстречу и так же безумно хочет меня. Я покинул ванную только спустя полчаса. Холодный душ мой пыл не остудил, а заниматься онанизмом в моем возрасте было уже стыдно. Причем, я впервые чувствовал себя таким озабоченным. Почти извращенец. Но только почти. — Сына, ты все? — донеслось мне из коридора. — Да, мам, — крикнул в ответ и опустился в кресло. Снова запустил компьютер, полез в социальную сеть и буквально за минуту нашел ее страничку. Просто хотел взглянуть на фотографию, придирчиво оглядеть худое лицо, найти какой-нибудь изъян и решить для себя, что оно того не стоит. А в итоге залип. Листал доступные фото, где она с учениками, коллегами, котом, и наконец, черным поясом в руках. Счастливая, лучистая, светлая, теплая… Черт! Такими темпами можно превратится в прозаика… или стать онанистом. Я лайкнул ее фотографию совершенно случайно. На такое обычно говорят “палец соскользнул”. А вот стоило увидеть статус Евы “в сети”, запаниковал и отнял его, пока та не увидела. Закрыл вкладку и застыл. Идиот! Я вел себя как типичный идиот. Если нравится, почему бы не попробовать? Останавливал образ той, которую я потерял много лет назад. Лишь на миг я представил: Ева здесь, в моем доме, в моей постели, с моим ребенком, часть моей семьи, души, сердца, всего меня… и ее нет. Второй раз испытывать эту боль было страшно. “Пользователь был в сети только что”. Меня будто током прошибло. Быстро открыл вкладку с сообщениями и написал: “Привет”. Спустя минуту после того, как Ева прочитала, мне прилетел в ответ улыбающийся смайлик и короткий текст: “Добрый вечер, Евгений”. Глава 17. Лиса Я застыла перед экраном ноутбука. Смотрела на фразу “пользователь печатает” и дышала через раз, не понимая, как так получилось, что я переписываюсь с самим Волковым. «Как ты себя чувствуешь?» Погано. Ужасно. Катастрофически плохо! Сейчас мне было, как никогда, одиноко. В прошлом пустоту заполнял кот, забота о нем, школа, ученики, а сейчас поджилки тряслись. И даже Маси не было рядом, чтобы обнять и, слушая его мурлыканье, успокоиться. Я наконец-то начала приходить в себя и понимать одну важную вещь — жизнь не будет прежней. Рано или поздно Танат обнаружит пропажу, а единственным выходом для Коли была моя машина… Что, если Нестерова уже нет в живых? Дрожащими пальцами я набрала ответ: «Мне лучше. Спасибо». И тут же спрятала лицо в ладонях. Неужели они придут за мной? Я же узнала этих мужчин. Подобные им не оставляют дело на полпути, а доводят до конца. В прошлый раз одному Богу известно, почему меня сняли с мушки, почему не убили, теперь же их ничего не остановит. Если узнают, что я их помню, то и вовсе уберут, запустят пулю в лоб, превратят в решето, либо, не приведи Господь, доберутся до тела. «Я рад, что тебе лучше. Как дела у кота?» Он серьезно? Какими же нелепыми сейчас казались обычные вопросы. «Он еще в клинике. Завтра вечером поеду забирать». Молчание. Волков не писал ничего в ответ минуты две, и все это время я пялилась на наш короткий диалог. Мы — чужие люди. У нас нет общих тем для разговора. Зачем он вообще написал? Я взяла в руки бутерброд и наконец-то увидела, как сильно дрожат мои пальцы. У меня была истерика. Все эти мысли, придирки, страх — запоздалая реакция на то, что сегодня случилось. «Евгений…» — набрала я и расплакалась, потому что меня начало рвать на куски от накрывших разум воспоминаний. Все до мелочей пролетело перед глазами. Дыхание сперло. Я закрыла глаза, но стало только хуже. «Ева, доброй ночи». Что? Нет. Нет! Нет!!! Я судорожно вздохнула и попросила его не уходить, рассказать, как дела у Кати. Зачем-то написала о ее первых успехах — сумбурно, невпопад, даже с парочкой ошибок, но мне нужен был этот разговор. Пустой, почти ни о чем, чтобы отвлечься, забыться, не вспоминать. Оказалось, он называет ее Козочкой. «Она спорит с бабушкой, каким шампунем мыться». Это показалось мне таким забавным, что я позволила себе улыбку сквозь слезы. «Весело у вас)))». А на меня тем временем сильно давила обстановка. Тишина в квартире угнетала, ночь за окном рождала детские страхи, а внутри меня что-то страшное затягивалось в тугой клубочек. Так продолжалось больше часа, пока Волков шутил, а я отправляла ему добрые смайлики, пялясь при этом на старенький коричневый кафель и светло-желтую самоклейку на кухонных шкафчиках. Он написал, что ему пора. Я не смогла рассказать о случившемся. Не хватило сил пожаловаться на проблему. Мысль о том, что я сделаю только хуже, подставив и Колю, и самого Нестерова, привела в ужас. “И вам доброй ночи, Евгений”.