— Лисичка, ты так аппетитно ешь. Я замерла, а затем быстро дожевала мясо. — Обычно на свидании девушки едят салатики, кушают мороженое… — Гриш, я каждый день валю по двадцать пацанов на татами. Мне нужен белок. Юстев тихо засмеялся и тоже отрезал кусок говяжьей печени. Я проводила взглядом его вилку, осознавая, насколько голодна. За последние сутки только два кусочка хлеба с колбасой. Если бы Масик не выпал из балкона, и не пришлось прошлой ночью, утром, да и весь день искать его по подвалам, то вероятно, мои глаза не пялились бы так на еду. — Ваше пиво, — подошла к нам официантка с бокалом светлого. Гриша поблагодарил ее и сделал глоток. — Может, и тебе заказать? — Не хочу. Я, наверное, завязала с алкоголем. Никогда не умела пить. — Ну почему же не умела? — вкрадчиво спросил он. — Вся группа помнит день, когда ты взяла первый дан. — Не надо! — предостерегла я его и тут же заметила веселье в зеленых глазах. — Я не перенесу еще раз такого позора. В памяти сразу возникли кадры из прошлого. Вечеринка в мою честь проводилась в клубе, и выйти оттуда трезвой у меня так и не получилось. Более того, ребята устроили соревнование… До сих пор стыдно за то, что перепила троих одногруппников. Ну и за дружеский секс с Гришей тоже немножечко стыдно. Но тут уже ничего не поделаешь — алкоголь имеет свойство выводить наружу самые сокровенные желания. А в то время Юстев мне очень нравился. — Как дела в додзё? — спросил он. — Мог бы заглянуть сам. Думаю, Котов обрадовался бы старому знакомому. Гриша скривился. — Плохая идея. Он все еще петушится? Я улыбнулась. — А как же! Вчера с отцом ученицы бой затеял. — Дай угадаю, — усмехнулся мой собеседник, — козырной иппон? Я вспомнила позерство Дениса и, не выдержав, засмеялась. К веселью присоединился и Гриша, вспоминая день, когда Степаныч впервые похвалил Котова за технику. С тех пор он только и делал, что тренировал удар ногой. С одной стороны, его упорство достойно похвалы, но вот с другой… — Ты будешь пробоваться в этом году на соревнованиях? — внезапно спросил Юстев. — Если заметил, то я иногда хромаю. Нога еще ноет. Да и травма головы, похоже, будет мучить всю жизнь. — Я опустила взгляд на полупустую тарелку и с грустью ему сообщила. — Нарушена координация, Гриш. В прошлом году я проиграла. Думала, что пронесло, пришла в норму, но нет. Судорога, а потом и головокружение. — Я помню. — он прочистил горло. — Там еще тот пацан был… Впервые видел, чтобы кто-то так болел за учителя. — Это Коля, — сообщила я имя ученика. — Он вначале весны потянул лодыжку. Вроде ничего серьезного, но на соревнования не пущу. — Строгая, да? Взгляд Гриши изменился. Пиво ему пить не стоило. Раньше я бы обрадовалась такому вниманию, горящим глазам, откровенному намеку, а ведь в его глазах так и читалось желание оказаться со мной наедине, но сейчас мне это было не нужно. — Скажи, — не удержалась от вопроса, потому как хотелось сразу расставить точки над “i”, — ты позвал меня на ужин по-дружески или как? Гриша поперхнулся. Я тут же передала ему стакан с соком, но тот отвел мою руку в сторону и громко закашлялся. — Лиса, — прохрипел он, принимая от меня салфетку, — тебя чувству такта совсем не учили? — В детдоме учат выживать, а не ходить вокруг да около. — А ты чего хотела бы? — В меня полетел встречный вопрос. — По-дружески или как? — Думаю, время, когда ты мне очень нравился, прошло. Юстев вздохнул, а потом рассмеялся. — Евка, ну вот всегда ты так. По тебе же не только я сохну. Может, все-таки замутим? — он поиграл смешно бровями. — Хоть в чем-то преуспею на фоне других. — Уши надо мыть водой, а не компотом, Гриш. — Я серьезно, между прочим. С Ликой мы расстались четыре месяца назад, а ты, насколько мне известно, тоже одинока… — Я не одинока. У меня есть Мася. — Кто у тебя есть? — растерялся Юстев, так и застыв с бокалом пива в руках. — Мася, Гриш. Рыжий, толстый и жрет, как не в себя. В общем, второго мужика в доме не потяну. Извини. Он моргнул пару раз, а когда к нему пришло понимание, расхохотался. Хотя я не шутила. Мой кот постоянно что-то грыз, предпочитал исключительно Вискас и великодушно разрешал его гладить, когда испытывал острую нужду в ласке. Правда, после вчерашнего финта с балконом, власть в нашем маленьком королевстве официально изменилась, но Юстеву об этом знать было необязательно. С Гришей мы просидели в кафе еще около часа. Тему отношений больше не затрагивали, но разговор зашел об учителе. Когда случилась беда, многие выпускники додзё находились за границей. Юстев попросил рассказать о событиях тех дней. Было больно вспоминать. Да и помнила я мало. И если бы не карате, если бы моя страсть к боевым искусствам, то Евы Лисы уже не было бы в живых. Следователь предполагал, что тогда я попала им под руку, а целью был учитель, но это было не так. Они пришли за нами обоими: мне отвели роль игрушки, а Дюдюку — зрителя. У них не получилось. Почти не получилось. Учитель погиб, а я… замерла. Вспомнила! В ту ночь меня хотели… На глаза навернулись слезы от ужаса. — Ев, может прогуляемся немного? — предложил Гриша, пересев на мою сторону. — На тебе лица нет. Прости, что завел разговор об учителе. — Все хорошо, — попыталась сделать вид, будто действительно ничего страшного не произошло. Хотя из-за внезапно охватившего волнения, у меня задрожали пальцы. — Попроси, пожалуйста, счет. Вскоре мы оказались на улице. Прохладный ветерок вынудил затянуть молнию ветровки до подбородка. — Замерзла? — приобнял меня за плечи Юстев. — Чуть-чуть. Надо было надеть джинсы. — Шортики тоже хороши. У тебя все такие же классные ножки, — вкрадчиво прозвучало у моего уха. — А тебя все так же хочется стукнуть, — пошутила я в ответ. Мы гуляли по главной городской улице до тех пор, пока мои ноги не закоченели от холода. Гриша рассказывал о своей жизни в Чехии, куда его случайно забросила судьба, а я старалась отогнать прочь воспоминания. Они не давали мне покоя. Казалось, события того вечера переживались мной заново, раз за разом ввергая во все больший ужас. — Гриш, вызови мне такси, — произнесла я, испытав при этом неловкость. Мужчина посмотрел на меня задумчиво и достал из кармана мобильный телефон. — Если ты не против, то я провожу до дома. Уже одиннадцать, — сурово сказал он. — Не против. В любой другой ситуации я непременно бы отказалась. Никогда не любила показывать свою слабость. Однако сейчас, едва подумав о времени суток, мутных таксистах и о том, что я все-таки девушка, каким бы поясом карате не владела, то сразу согласилась. Мы прождали машину минут десять. Всю дорогу до моего дома Гриша не проронил ни слова, хотя до этого болтал без умолку. А едва расплатился с такси, — чем очень удивил, ведь я полагала, что он уедет — мы остались вдвоем в свете одинокого фонаря. — Ну что, познакомишь со своим Масей? — бодро спросил Юстев, хотя прекрасно знал о моих мыслях. Это была подстава! Если кто-то в такие моменты думает о сексе, то единственное, что мне пришло в голову — это неубранный лоток кота. Я не успела. Да и вообще не подозревала такой поворот событий, оставив уборку на единственный выходной день — воскресенье. — Ну на нет, и суда нет, — огорчился Гриша и снова начал набирать такси. — Пошли. — Я достала ключи из рюкзака. — Только строго не суди мои апартаменты. — Лисичка, все нормально. Я не за оценкой жилищных условий пришел. — А зачем? — Ну… — замялся он. — Чай с тортиком выпьешь! Еще гречка с подливкой есть. Масю тоже можешь погладить, если он тебе разрешит. На большее не рассчитывай. Гриша нервно захихикал. — Я почему-то так и думал. — Индюк тоже думал… — … И в суп попал. Я в курсе, вредина. Первое, что я услышала, когда открыла дверь — это жалобное мяуканье. А как только в прихожей зажегся свет, Мася, пошатываясь, вышел из спальни. Я бросила рюкзак на пуф и, даже не разув кроссовки, подбежала к своему единственному мужчине.