12:00 Майор Колесов оказался высоким, грузным мужчиной пятидесяти лет с синими глазами и совершенно седыми волосами. Именно так Хромов всегда представлял себе старых оперов – будто из сериала про ментов, здоровый, в затасканном сером свитере с высоким горлом. О таких людях говорят, что они многое повидали. В светлом и просторном кабинете, судя по всему, недавно закончили ремонт. На стене, среди всего прочего, висела старая чёрно-белая фотография худого мужчины в белой милицейской гимнастёрке. – Мой дед, – коротко сказал Колесов, заметив, что Хромов смотрит на фотографию. – Погиб в Крыму в сорок первом. Садитесь, я чайник поставлю. Хромов сел на серый офисный стул напротив стола следователя, захламлённого листками бумаги, ручками, печатями и папками с делами. Не прибирались тут, видимо, давно. Как издёвка, на стене прямо над столом висела репродукция советского плаката с надписью «Содержи рабочее место в порядке». – Вы сказали, что я могу помочь, – заговорил Хромов. – Чем же? – Поплавский, – ответил Колесов, нажав на кнопку электрочайника и возвращаясь на своё место. – Мы знаем, когда он к вам попал, знаем, в каком он отделении, но это всё пока неважно. Вы с ним часто общаетесь? – Да. Примерно каждые два-три дня, в зависимости от графика. Ему сейчас требуется интенсивное лечение, которое включает таблетки и психотерапию. Колесов замолчал, посмотрел на серую папку, лежащую перед ним, снова посмотрел на Хромова, постучал пальцами по столу. Выдвинул из стола ящик, нашел там большой лист бумаги, протянул Хромову. Тот взял её в руки. Это была подписка о неразглашении. – Пожалуйста, имя, фамилию, дату, подпись, расшифровку. Иначе ничего не получится. Хромов взял со стола ручку, недоверчиво посмотрел на Колесова, вздохнул и подписал. Следователь следил за движениями его рук и, когда тот закончил, взял подписку и положил рядом с папкой. – Вы помните новость об убийстве старшего научного сотрудника Пулковской обсерватории? – Если честно, нет. – Хромов покачал головой. – Неудивительно. Это было в 2014 году. Анатолий Васильевич Черненко, довольно известный учёный, ему было 78 лет… 18 ноября 2014 года его нашли убитым в своей квартире в Купчино. Он пролежал мёртвым сутки, пока его не нашли. Это дело вёл я. Об этом много писали в новостях, но в интересах следствия мы утаили от прессы некоторые, скажем так, особенности. Особенности заключались, э-э-э… в том, что убийца сделал с телом. Фотографии вам показывать не буду, поверьте на слово. – Так, – кивнул Хромов. – Ему отрезали язык, разрезали грудную клетку, вырвали сердце и вставили вместо него железную пятиконечную звезду. – Серьёзно? – Хромов недоверчиво скривил лицо. Колесов кивнул. – Совершенно серьёзно. Ну, знаете, звезду наподобие тех, что в советское время ставили на могилы. Она торчала наискосок у него из груди. Вместо сердца. Зрелище такое, что глаза на лоб лезли. – Представляю. – А самое жуткое, что убийца сработал просто идеально. Он не оставил никаких следов, отпечатков, прочих улик… Свидетелей тоже не нашлось. Сделал своё дело и тщательно замёл все следы. А мотив? Мотивы были тем более непонятны. Жил себе этот учёный и жил, никому не мешал, ни с кем не ссорился. Из квартиры ничего не вынесли. Таких безнадёжных дел мы давно не встречали, конечно… Выяснить удалось только одно. Опросив соседей, мы узнали, что несколько вечеров подряд перед убийством у дома ошивался какой-то высокий парень в чёрной кожаной куртке. Очень высокий. – И как это связано с Поплавским? Кроме Пулковской обсерватории? – Не торопитесь. Мы, конечно, первым делом подняли все дела с готами, сатанистами, неонацистами, ну, знаете, всеми этими… Тоже ни к чему не привело. Высокий парень в чёрной кожаной куртке? Ищи-свищи. Очередной глухарь. Перспектив не было никаких, мы просто завязли. Но вот произошёл случай с Поплавским… – И? – Хромов в нетерпении склонился к столу. – Во-первых, сам факт нападения на Пулковскую обсерваторию, где работал убитый. Во-вторых, совпали приметы – да, это слишком распространённые приметы, чтобы воспринимать их всерьёз, но тем не менее он тоже высок, и на видеозаписи он тоже был в чёрной куртке. А в-третьих… Колесов раскрыл папку, покопался в бумагах и достал чёрно-белую распечатку скриншота. – Мы изучили его записи в интернете. Вы, наверное, тоже изучали? Про эту планету, про город… – Разумеется. Хромов сглотнул слюну. Происходящее стало казаться ему нереальным. Он посмотрел за спину Колесова, в окно, в пасмурное и хмурое небо. Таня с Яной, наверное, уже подъезжают к Волочаевке. Колесов протянул ему бумагу. – Мы пролистали всё с самого начала. Смотрите, что он написал в день убийства. 17 ноября 2014 года. У Хромова задрожали пальцы. Он взял лист бумаги, поправил на носу очки и стал читать. Это был скриншот из ЖЖ Поплавского. «Я сделал это. Сделал. Подробностей не будет. Я сделал то, что планировал уже очень давно. Я не скажу зачем. Этот замысел трудно понять, его можно только принять как данность. Вы когда-нибудь видели глаза мертвеца? Руки дрожат. Тошнит. Хочется пить. Я выпил уже восемь стаканов воды. Конь степной бежит устало, пена каплет с конских губ. Гость ночной, тебя не стало, вдруг исчез ты на бегу. Вечер был. Не помню твёрдо, было всё черно и гордо. Я забыл существованье слов, зверей, воды и звёзд». – Я знаю эти стихи, – тихо и медленно сказал Хромов, продолжая читать и перебирать губами. – Это поэт Александр Введенский. Колесов кивнул. – Теперь вам понятно, почему мы заинтересовались им? Хромов ещё несколько раз перечитал текст, дрожащей рукой снял очки, сложил их, положил в нагрудный карман. – Это… Да, вы правы. Чёрт. – Он потёр рукой висок. Колесов забрал распечатку, вложил её в папку, завязал узелок. – Павел Сергеевич, нам очень нужно, чтобы вы поговорили с ним, – продолжил он. – Вы же психиатр, вы знаете, как… – Не знаю, – раздражённо перебил Хромов. – Ну попробуйте что-нибудь придумать. Как-нибудь вывести его на эту историю. Вы единственный, с кем он сейчас может общаться. Перед нами он не расколется, а вы сможете его раскрутить. Придумайте, пожалуйста. Попробуйте спровоцировать его на разговор об убийстве, может быть, напомнить какие-то детали… Конечно, это надо делать очень осторожно. Но нам надо, чтобы он проговорился. Хотя бы одним словом. И тогда мы приобщим ваши показания к делу, а его задержим по подозрению в убийстве. И дальше нам будет намного проще. Очень прошу вас, Павел Сергеевич. Хромов тяжело вздохнул, осмотрелся вокруг. Он чувствовал себя мерзко и тошно. – Хорошо, – быстро закивал он. – Я что-нибудь придумаю. После праздников я начну осторожно разговаривать с ним и попробую добиться чего-нибудь. Я не обещаю, что получится. – Не обещайте. Попробуйте. – Хорошо, хорошо. – Чаю хотите? – Нет, спасибо. Воды бы… Колесов подошёл к кулеру, набрал стакан холодной воды, подал Хромову. Он выпил жадными глотками. – Вы обещали, что меня подвезут до Волочаевки.