– Да, – кивнул Колесов. – Сейчас позвоню ребятам. * * * Санкт-Петербург Клиника Бехтерева, отделение интегративной фармакопсихотерапии психических расстройств 31 декабря 2017 года 20:00 Резкой и взбудораженной походкой Поплавский шёл по больничному коридору, освещённому лимонно-жёлтым светом. Руки он спрятал в карманах пижамы. Он прислонился спиной к стене возле фойе перед отделением, где стояла наряженная ёлка, а вокруг неё суетились три санитара. Судя по их движениям и голосам, они уже успели немного выпить. – Говорю тебе, Сань, тут в коробке точно была звезда, я же видел её! Золотистая такая, небольшая, – говорил один из них возмущённым голосом. – Ну и где она? Первый санитар пожал плечами. – Была – и нет! Гирлянды на месте, мишура, дождик вот… игрушки все с прошлого года. Точно была звезда! – Может, продолбал где? – ехидно спросил третий санитар. – Пропил? – спросил второй. – Да идите вы, – обиделся первый. – Ну точно была, тут лежала, что у меня, глаз нет? Поплавский выглянул в фойе, окрикнул санитаров. – Ребята, – сказал он, по-идиотски улыбаясь. – Помочь чем? Санитары переглянулись, посмотрели на него. Первый махнул рукой. – Иди спать, без тебя проблем хватает. – Ну ладно. – Поплавский улыбнулся и пошёл обратно. Ему почему-то стало невероятно смешно от этого диалога. Захотелось рассмеяться, но для этого нужно зажать рот рукой, а руки сейчас лучше держать в карманах. Он дошёл до палаты. Открыл дверь. Внутри было темно. Сосед спал и храпел. Поплавский осторожно закрыл за собой дверь, подошёл к своей кровати, сел на её край, посмотрел на спящего соседа напротив, толстого и старого. Как же он омерзительно храпел. Поплавский улыбнулся и посмотрел в окно. За решёткой шумела улица, тарахтели проезжающие машины, мерцал грязно-оранжевый свет большого города. Люди спешили на праздник. Он вздохнул и вытащил из правого кармана пижамы золотистую металлическую звезду из набора ёлочных игрушек. А из левого кармана – короткий кухонный нож. Хорошо, когда все празднуют Новый год и никто не обращает внимания на всякие мелочи. Сосед причмокивал во сне, тяжело дышал, присвистывал и опять храпел – громко, отвратительно, невыносимо. Поплавский повертел в руке нож, осмотрел его, потрогал лезвие ногтем, легонько нажал острием на подушечку пальца. Встал, сделал несколько шагов к соседней кровати и склонился над спящим. Посмотрел на его лицо. Улыбнулся. Резко зажал рукой его рот и со всей силы воткнул нож в горло. Глава седьмая I Планета Проксима Центавра b 23 декабря 2154 года 18:45 по МСК Лазарев поставил камеру на столик, нажал кнопку записи, сел на стул перед объективом, откашлялся и начал говорить. – Я Владимир Лазарев, командир исследовательского корабля «Рассвет». Это планета Проксима Центавра b, и сегодня двадцать третье декабря 2154 года по земному времени. Если до вас дошло предыдущее сообщение, считаю нужным пояснить его. Я нашёл на этой планете жизнь. Это море. Он задумался, посмотрел в иллюминатор и улыбнулся. – Я изучил структуру образцов. У меня не такое хорошее образование биолога, как было у Гинзберга, но очевидно, что эта жидкость целиком состоит из живых клеток. Они двигаются, перемещаются, выпускают жгутики… Зрелище потрясающее. Это не просто клетки, которые плавают в некоем питательном бульоне, как мне показалось изначально. Это и есть живая ткань. Как кровь или спинномозговая жидкость. Я не знаю, с чем сравнить. Эти клетки связаны друг с другом. Они взаимодействуют. Они зависят друг от друга и составляют единый… наверное, громко будет назвать это организмом, но это живая субстанция. Это живое море. Смотрите, я кое-что покажу вам. Он натянул на руки белые резиновые перчатки, надвинул на лицо респиратор, вышел из кадра и открыл холодильник для хранения образцов. Взял одну из баночек и стеклянную пластинку. Вернулся к камере. – Смотрите. Он открыл баночку, наклонил её над пластинкой и аккуратно вылил на неё немного блестящей чёрной жидкости. – Так выглядит эта субстанция. Она чёрная и густая. Похоже на кофе. Причём её консистенция разная – ближе ко дну она становится более густой, как нефть. А теперь смотрите, что я сделаю. Он взял со стола скальпель и аккуратно провёл им по чёрной кляксе, разделив её на две половины таким образом, чтобы они оказались на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Теперь кляксы стало две. – Смотрите. Я приближу камеру. Он взял камеру в руки и навёл объектив на два пятна жидкости. Сначала она не двигалась. Потом клякса, разлитая справа, стала менять форму. Сужаясь в диаметре, она медленно вытягивалась и перетекала к соседнему пятну. Левое пятно тоже стало шевелиться, менять форму, сужаться и тянуться тонким чёрным подтёком по направлению к первой. Дотянувшись и соединившись тонкой струйкой, они начали перетекать друг в друга и сгущаться в одно пятно, через полминуты соединившись в одну кляксу. Лазарев вернул камеру на место и улыбнулся. – Видите? Это живое море. Оно даже может двигаться. Я ожидал увидеть здесь многое. От безжизненной пустыни без атмосферы до развитой цивилизации с городами и странами. Я мог бы встретить здесь кровожадных монстров, каких-нибудь рептилоидов – всё что угодно! Но такое… О том, что жизнь может существовать и в такой форме, я не задумывался. Я продолжу его изучение. Я хочу узнать о нём всё, что могу, и рассказать это вам. Конец связи. Лазарев выключил камеру, убрал образцы в холодильник, снова сел за стол и задумался, глядя в выключенный объектив. Ему вдруг подумалось: а что если люди уже давным-давно нашли внеземную жизнь? С момента запуска прошло девяносто лет. За это время могло случиться всё что угодно. Может, они уже изобрели сверхсветовые двигатели и уже вовсю дружат с какими-нибудь высокоразвитыми цивилизациями, пока он, Лазарев, копается тут во всяких чёрных жидкостях. И всё, что он делает, – бессмысленно для человечества. Лишняя копейка в копилку давно известных фактов о тысячах изученных планет.