Швейцар распахнул перед ними большие стеклянные двери, и они подошли к стойке. Портер показал жетон. — Пентхаус 3204 в северном крыле! Молодая женщина с коротко стриженными темно-русыми волосами и голубыми глазами улыбнулась ему в ответ: — Ваши коллеги прибыли минут двадцать пять назад. Садитесь в лифт номер шесть и поднимайтесь на тридцать шестой этаж. Пентхаус будет справа от выхода. — Она протянула ему ключ-карту. — Вот, держите. Они сели в лифт номер шесть, и двери со свистом закрылись. Портер нажал кнопку тридцать шестого этажа, но кабина не двинулась с места. — Вставь карту в щель, — подал голос Нэш. — В щель? Какого хрена ты подался в детективы? — Прости, я утром не успел справиться в календаре, какое сегодня «слово дня», — парировал Нэш. — Вон в то устройство. Похоже на машинку для считывания кредитных карт. — Понял, понял, Эйнштейн. — Портер сунул карту в устройство и снова нажал кнопку. На сей раз панель осветилась ярко-голубым светом, и они начали подниматься. Дверцы лифта открылись, и они вышли на площадку, от которой отходили коридоры. Застекленные полы позволяли любоваться просторным атриумом этажом ниже. В конце коридора справа дверь была открыта; рядом с ней стоял полицейский в форме. Портер и Нэш подошли к нему, показали жетоны и зашли внутрь. Открывающийся вид захватывал дух. Пентхаус занимал весь северо-восточный угол здания. Внешние стены были стеклянными от пола до потолка; за ними имелся еще и внутренний дворик. Вокруг них раскинулся город; вдали виднелось озеро Мичиган. — Когда мне было пятнадцать, — сказал Портер, — я жил не на таком просторе. — В этой гостиной поместится вся моя квартира, — вздохнул Нэш. — После сегодняшнего дня придется, наверное, сдать жетон и заняться недвижимостью. Скоро я тоже стану магнатом! — Вряд ли тебе сразу удастся подняться на такую высоту, — предупредил Портер. — Возможно, вначале придется пройти заочный курс обучения в Интернете. Нэш достал из кармана две пары латексных перчаток, одну пару протянул Портеру, вторую надел сам. В пентхаусе уже работала бригада экспертов-криминалистов. Пол Уотсон издали заметил их и поспешил навстречу. Он работал возле огромного, от пола до потолка, стеллажа с книгами у противоположной стены. — Если здесь и была борьба, то признаков нет. В жизни не видел такой чистой квартиры! Холодильник забит продуктами под завязку. В мусорной корзине я нашел квитанцию двухдневной давности. Мы затребовали распечатку телефонных переговоров, но не думаю, что там что-то удастся выяснить. Мне удалось определить последние десять входящих звонков; все они от ее отца. — У нее здесь наземная линия связи? Уотсон пожал плечами: — Может, она прилагается к такой квартире. — Скорее всего, папочка провел. При наземной линии не сошлешься на то, что связи нет или не слышно звонков, — заметил Нэш. — А как насчет исходящих? — спросил Портер. — Три номера. Сейчас мы их проверяем, — ответил Уотсон. Портер начал осматривать квартиру; туфли скрипели на деревянном полу. В кухне он увидел шкафчики вишневого дерева и темные гранитные столешницы. Все бытовые приборы из нержавеющей стали — плита «Викинг», трехкамерный холодильник. В гостиной стоял большой угловой бежевый кожаный диван. Он казался таким уютным, что мучительно было даже смотреть на пухлые подушки. Напротив дивана расположился телевизор «Самсунг» с диагональю восемьдесят дюймов, не меньше. — Четыре-ка, — заметил Нэш. — Что такое «четыре-ка»? — Телевизор с ультравысоким разрешением. В четыре раза больше пикселей, чем у стандартных телевизоров эйч-ди. Портер только кивнул. У него дома до сих пор стоял самый обычный телевизор-«кубик» с диагональю экрана девятнадцать дюймов. Он отказывался заменить древний прибор плоской панелью, ведь тот еще работал. Раньше делали технику на совесть: его телевизор долго не ломался. В гостиной имелся и рабочий уголок с большим дубовым письменным столом. Эксперт копировал файлы с большого, двадцатисемидюймового моноблока iMac. — Что-нибудь нашли? — спросил Портер. Эксперт покачал головой: — Все выглядит вполне обычно, ничего из ряда вон… Как только вернемся, проанализируем ее личные файлы и активность в соцсетях. Портер прошел в спальню. Постель застелена очень аккуратно. Никаких плакатов на стенах, только несколько картин. — Как-то это неправильно. Нэш выдвинул несколько ящиков комода; в каждом лежала идеально сложенная одежда. — Ага. Больше похоже на дом из рекламы или из плохого сериала. Если здесь живет пятнадцатилетняя девчонка, она самый аккуратный ребенок на свете. На ее прикроватной тумбочке стояла единственная фотография в рамке: женщина лет двадцати пяти — двадцати восьми. Струящиеся темные волосы, ярко-зеленые глаза… Портер таких в жизни не видел. — Ее мать? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Да, наверное, — отозвался Уотсон. Мать Эмори стояла на ступеньках планетария Адлера. — Толбот сказал, что она умерла от рака, когда Эмори было всего три года, — заметил Портер, разглядывая фотографию. — Рак мозга, ну надо же! — Если хотите, я наведу справки, — живо предложил Уотсон. Портер кивнул и поставил фотографию на место. — Да, может, мы что-нибудь и выясним. — Кровать прямо по струнке застелена, — заметил Нэш. — Вряд ли девочка заправляла ее сама. — Я до сих пор не убежден, что девочка здесь живет. Ванная поражала воображение — сплошной гранит и известковый туф. Две раковины. В душе можно было устраивать вечеринки; Портер насчитал не меньше шести насадок с дополнительными форсунками, встроенными в стены. Он подошел к раковине, потрогал ее зубную щетку. — Еще влажная, — заметил он. — Сейчас уберу в пакет, — сказал Уотсон. — Вдруг понадобится ДНК. Передайте мне ту щетку тоже. К спальне примыкала еще одна малая гостиная. Стены были уставлены стеллажами, которые ломились от книг — Портеру показалось, что там больше тысячи томов. Книги были самые разные, от Диккенса до Дж. К. Роулинг. На большом мягком анатомическом кресле посреди комнаты лежал раскрытый роман какого-то Тада Макалистера. — Может быть, она все-таки живет здесь, — сказал он, беря книгу. — Этот роман вышел несколько недель назад. — А ты откуда знаешь? — удивился Нэш. — Хизер тоже его купила. Она большая поклонница этого типа. — Ясно. — Посмотрите-ка, — сказал Уотсон. Он держал в руках учебник английской литературы. — А в гостиной на столе лежит учебник высшей математики… Эта серия, «Уортингтон», особенно популярна у тех, кто учится на дому. Мистер Толбот сказал, в какой школе учится его дочь? Портер и Нэш переглянулись: — Мы не спрашивали. Уотсон листал страницы. — Если она где-то учится, можно расспросить ее друзей… — Он покраснел. — Извините, сэр. Я хотел сказать… конечно, вы расспросите ее друзей — если решите, что вам это нужно. На поле для гольфа Толбот вручил Портеру свою визитную карточку с номером мобильного телефона. Портер похлопал себя по карману, чтобы убедиться, что карточка на месте. — Когда мы здесь закончим, я позвоню ее отцу и все выясню. Они вышли из спальни и продолжили осмотр в холле. — Сколько здесь спален? — Три, — ответил Уотсон. — Взгляните вот сюда! — Он показал комнату справа от них. Портер зашел в комнату. На двуспальной кровати стояла корзина с грязным бельем. В изголовье висел большой католический крест. Комод был уставлен фотографиями в рамках — их было так много, что они стояли в два ряда. Нэш взял одну.