Женщина в сером свитере потянулась к телефону: — Можно? — Она посмотрела на экран и наморщила лоб. Потом прищурилась и развернулась к своей группе: — Мартин! Двое мужчин держались на заднем плане. Тот, что справа, в брюках цвета хаки и голубой рубашке, сдвинул очки на переносицу и подошел ближе. Женщина протянула ему телефон: — Это ведь она, да? Мартин наклонил голову: — Господи, и ведь мне сразу показалось: с ней что-то не так! Мы должны были вызвать полицию. Клэр убрала телефон в футляр на поясе, достала из заднего кармана брюк блокнотик и ручку. — Мартин? Как ваша фамилия? — Ортнер. Мартин Р. Ортнер. — Мужчина начал произносить фамилию по буквам, но Клэр нетерпеливо покачала головой и повернулась к женщине в сером свитере: — А вас как зовут? — Сьюзен Дилейн, — ответила та. — Мы с детьми стараемся приходить в парк несколько раз в неделю. Правда, лично я прихожу каждый день. Сейчас еще тепло… Лучше, когда дети тратят энергию здесь, чем дома. Клэр осмотрела детей. Одни так и льнули к родителям, другие катались на карусели. Только один мальчик так и стоял возле качелей и деловито вытирал сопли рукавом свитера. «Где его родители?» — мимоходом подумала Клэр и повернулась к Сьюзен Дилейн: — Расскажите, пожалуйста, что вы видели. — Он сказал, что она подвернула ногу, упала и, видимо, сильно ударилась головой. И собирался отвезти ее в больницу! — выпалил Мартин. — Мне еще тогда все показалось странным, но он действовал очень быстро. Я хотел позвонить в Службу спасения, но он посадил ее в машину и уехал, прежде чем… — Она прибегает сюда каждый день, — перебила его Сьюзен. — И вчера прибежала. Она бежала по тропе, потом скрылась за деревьями — вон там. Обычно через несколько секунд она показывается с другой стороны, но вчера не выбежала оттуда. Я еще сказала Мартину, может, с ней что-то случилось, и мы решили ее поискать. На полпути увидели того типа; он шел нам навстречу и нес ее на руках. Сказал, что увидел, как она подвернула ногу и упала, ударившись головой. Сказал, что знает ее и отвезет в больницу — мол, так будет быстрее, чем вызывать скорую. Мы даже ответить не успели, а он уже подбежал к своей машине, усадил ее на пассажирское сиденье и уехал. — И вы не вызвали полицию? — Клэр нахмурилась. — Он сказал, что знает ее, — тихо повторил Мартин. — Какая у него машина? Сьюзен поджала губы: — Белая «тойота». Мартин покачал головой: — Его машина была не белая, а бежевая. — Нет, у него была белая «тойота». Я точно помню! — Она точно не белая; скорее бежевая или, может быть, серебристая. И не «тойота», а «форд» — или «фокус», или «фиеста», — не сдавался Мартин. — Где он припарковался? Мартин показал на небольшую парковку в конце Эри. — Вон там, под фонарем. Клэр посмотрела в ту сторону; никаких камер видеонаблюдения она там не заметила. — Хорошо. Прошу вас задержаться еще ненадолго. Сейчас к вам подойдет наш сотрудник и запишет ваши показания. — Нам придется работать с полицейским художником, составлять фоторобот? — Сьюзен просияла. — Всю жизнь мечтала! — А может, будет опознание? — подхватил Мартин. — Пожалуйста, подождите, — ответила Клэр и направилась к подъехавшим коллегам. Капитан Терри Белкин узнал ее и помахал рукой: — Я расставил ребят на Эри и Кингсбери; а здесь что слышно? Клэр кивнула в сторону группы родителей: — Вон те двое, которые стоят впереди, сказали, что регулярно видят, как она бегает в парке. Вчера она забежала за те деревья, а потом долго не появлялась, а когда они пошли ее искать, ее вынес на руках какой-то тип. Скорее всего, она была без сознания. Он сказал, что она упала и ударилась головой и он везет ее в больницу. Уверял, что знаком с ней. Белкин снял фуражку и провел рукой по редеющим светлым волосам. — Ничего себе! Увез, можно сказать, среди бела дня! Они хоть рассмотрели его? — Видели, как он сажает ее в белую, бежевую или, возможно, серебристую «тойоту» или «форд», — ответила Клэр. — Раз они так плохо запомнили цвет и марку машины, вряд ли смогут что-то сказать о его внешности… Нам поможет только чудо. Правда, я опросила только тех двоих, что стоят впереди. Мы должны побеседовать и с собачниками. Пошли туда кого-нибудь; проследи, чтобы никто не ускользнул. Белкин подозвал к себе двух подчиненных, стоящих у фургона экспертно-криминалистической лаборатории. — Торо и Гиллеспи, вы снимете показания. Торо, иди на детскую площадку, Гиллеспи, займись собачниками. Все остальные окружите… Он повторил все, что сказала Клэр. — Мы должны прочесать весь парк, начиная с того дальнего угла, где она встретилась с похитителем. Карлайл! — Да, сэр? — ответил молодой сотрудник, державший в руках два стакана кофе из «Старбакса». — Свяжись с парковой службой. Если здесь есть камеры, нам нужны записи, — велел Белкин. — Есть, сэр! Клэр поблагодарила Белкина и, отвернувшись, позвонила Портеру и ввела его в курс дела. Хотя узнать удалось немного, это все же лучше, чем ничего. 23 Дневник Когда я, набравшись храбрости, затопал за отцом, он уже почти спустился. Увидев, что я ослушался, он сначала молча мотнул головой, приказывая мне вернуться на кухню, но, поняв, что я не вернусь, только тяжело вздохнул. Когда отец спустился на нижнюю ступеньку, снова послышался стон — на этот раз громче, чем раньше. Отец остановился у подножия лестницы и пристально посмотрел в дальний угол. — О господи! Что ты наделала? Мама наверху уже не просто мурлыкала, а пела во весь голос; звенела посуда. По-моему, она положила себе добавки рагу. Она не ответила отцу, хотя, уверен, слышала его так же отчетливо, как я слышал ее. Я спустился в подвал и тоже посмотрел в дальний угол: там на полу скорчился человек. Он был прикован наручниками к водосточной трубе. Изо рта у него торчала тряпка, приклеенная двумя большими кусками клейкой ленты, обматывавшими всю голову. Я еще подумал: когда клейкую ленту отдерут, с ней выдерут и волосы — с корнями. Мистер Картер умоляюще смотрел на нас. Его белая рубашка была разодрана в клочья, пуговицы отлетели и валялись на полу, в пыли и грязи. На его груди я увидел длинные порезы — некоторые начинались от самых плеч и тянулись до самого пупка. Один порез спускался ниже, но я старался даже не смотреть туда, даже не думать о том, как ему должно быть больно. Его располосованные рубашка и брюки потемнели от крови. Под ним натекла целая лужа, и в подвале ощущался металлический запах. У него были подбиты оба глаза; синяки уже начали чернеть. Судя по всему, у него был сломан нос. Отец посмотрел на него в упор: — Не так положено обращаться с соседями. Кажется, ему здорово досталось. Я попробовал ответить, но в горле у меня пересохло, и с моих губ слетел только слабый стон. Мистер Картер посмотрел на нас и застонал. Говорить ему мешал кляп. Слезы бежали у него по лицу и текли под воротник рубашки. Мама спустилась по лестнице следом за нами. Должно быть, ей надоела песенка Ричи Валенса, потому что больше она не пела. Она бросила на мистера Картера презрительный и такой гневный взгляд, что мне показалось, будто в подвале стало жарче. — Он… этот человек, если его, конечно, можно назвать человеком, сегодня избил свою красавицу жену, а потом решил, что можно явиться сюда и угрожать мне! Он считал, что я заслужила трепки. Естественно, я так не считала и не намерена была терпеть его оскорбления! Слышал бы ты, как он орал на малышку Лайзу! Бог свидетель, она мухи не обидела в жизни, не говоря уже об этом… этом существе. Отец задумался. — И ты, значит, избила его и приковала наручниками к трубе? — Нет, я его не била. Я столкнула его с лестницы, приковала к трубе, а потом начала изгонять из него бесов. Мне пришлось нелегко, и, хотя я трудилась часа три, мне удалось лишь проделать в нем вмятину. Зато нагуляла аппетит; я решила, что продолжу после того, как мы поужинаем. Кстати, пока мы тут стоим, ужин остывает. Отец медленно кивнул. Потом подошел к мистеру Картеру и опустился рядом с ним на колени.