— Знаю, — кивнул Тайлер. — Она все время там бегает. Сколько раз я просил ее не ходить туда одной, но она никогда меня не слушает! — Глаза у него подозрительно заблестели, и он вытер их рукавом. — Она такая красотка и бегает в коротеньких шортиках… Я внушаю ей, что это небезопасно. В городе полно психов, знаете? О господи! — Он чуть не плакал. Потом сделал глубокий вдох и подавил слезы. — Я без конца шлю ей эсэмэски, но она не отвечает! Это на нее не похоже. Обычно она отвечает через минуту, самое большее — через две. А со вчерашнего дня молчит. Я собирался сразу после школы наведаться к ней домой. — В какой школе она учится? — Ни в какой. То есть она учится дома. В основном занимается с репетиторами, — ответил Тайлер. — А живет с ней кто? Гувернантка? Тайлер кивнул: — Мисс Барроуз. — Как ее имя? — Не знаю, простите. Когда я прихожу, она в основном сидит у себя. Мы с ней почти не разговариваем. — Не знаешь, где мы можем ее найти? Тайлер снова покачал головой: — Как по-вашему, что с ней? Я имею в виду Эмори. Не верю, что кто-то способен на такое. Колби у них за спинами пошевелился. Портер почти забыл о директоре. — Я могу чем-нибудь вам помочь? — спросил Тайлер. Портер достал из заднего кармана визитную карточку и протянул ему: — Если что-нибудь узнаешь, позвони мне. — Вы отследили ее телефон? Ведь вы можете это сделать, да? — Ее телефон вне зоны действия сети со вчерашнего дня, — ответил Нэш. — Скорее всего, вышел из строя. — Оба?! 25 Дневник Вымывшись, с еще влажными волосами, пахнущий тальком, я вышел из своей комнаты и вернулся на кухню. У меня разгулялся аппетит, а от кастрюли с мясным рагу исходил просто восхитительный аромат. Я сел на свое место за столом и ел ложку за ложкой, напоминая себе, что надо жевать. В голове у меня вертелась песенка Ричи Валенса, которую раньше напевала мама; вскоре я заметил, что мурлычу себе под нос. Со слухом у меня все было в порядке даже в раннем возрасте. Мама и отец были еще внизу, в подвале. Я слышал их смех, усиленный эхом. Как же они веселились! Я же утратил всякий интерес после того, как мистер Картер отключился в третий и последний раз. По-моему, у него отказало сердце. Конечно, он потерял много крови, но недостаточно для того, чтобы от этого умереть. Как правило, человек умирает, если теряет около сорока процентов общего объема крови. Мистер Картер был настоящим здоровяком; в нем, наверное, было четыре или пять литров крови. Вряд ли он потерял больше литра-полутора в общей сложности. Иногда бывает трудно сказать наверняка, но я мог примерно судить по луже на бетонном полу в подвале. Нет, он умер не от потери крови; он умер от страха. После того как я вырезал ему глаза (отец заметил, что в этом мне еще нужно практиковаться), мама продолжала резать. Сделает несколько небольших надрезов — а потом поглубже. Она обожала вот так играть — сначала чуть колола в плечо, просто чтобы привлечь его внимание, а потом вонзала нож глубоко в бедро и поворачивала (она любила поворачивать нож в ране). Лишившись глаз, он не знал, куда придется следующий удар и где появится следующий разрез. От напряжения его моторчик работал на повышенных оборотах. Когда мистер Картер в первый раз потерял сознание, отец сходил наверх за нашатырем. Никто не хотел, чтобы он отключился так рано. Пропадало все удовольствие. Правда, чем дальше, тем труднее нам удавалось его взбадривать. Шок часто портит дело. В конце он глубоко вздохнул или ахнул. Он задергался, сжался — а потом обмяк на бетонном полу. По-моему, он в очередной раз обмарался, но судить наверняка было трудно — он и без того стал похож на грязную кучу. Поскольку все начала мама, я знал, что отец заставит ее убираться; такое было правило. Отец соблюдал свои правила. Снизу снова донесся смех. Мне стало интересно, чем они там до сих пор занимались. Я потянулся за очередной добавкой, когда услышал, что в нашу сетчатую дверь тихо постучали. Обернувшись, я увидел за сеткой миссис Картер. Оба глаза у нее были подбиты. Я сразу понял, что к утру кровоподтеки почернеют. Левая щека тоже побагровела и распухла. Левую руку она качала правой. — Мой муж здесь? — тихо спросила она. Я потянулся за салфеткой, промокнул губы. На самом деле мне вовсе не обязательно было вытираться, я ел аккуратно, просто надо было подумать, а салфетка выглядела прилично и уместно. — Он не возвращался домой. Прошло уже несколько часов. — Она говорила хрипло, севшим голосом. Должно быть, до того, как прийти к нам, она долго плакала. Я еще подумал: почему она так хочет, чтобы он вернулся? Он ведь ее избил. Неужели она в самом деле готова пустить его домой, как будто ничего не произошло? Я встал из-за стола и посмотрел на задвижку. Дверь не была заперта. Я ни в коем случае не собирался впускать ее, но это не означало, что она не могла войти по собственному желанию. Она не была для нас чужим человеком. Обычно она пару раз стучала и сразу после этого входила. Почему бы и нет? Но в тот раз она не вошла. Она стояла на крыльце, раскачиваясь вперед-назад. Стояла и смотрела на меня подбитыми глазами, которые все время закрывались и больше напоминали щелки. — Сейчас спрошу у мамы. Подождите, пожалуйста, — сказал я «взрослым», уверенным голосом, почти небрежно. Я словно намекал: «Мне можно доверять, я здесь, чтобы помочь вам всем, чем могу, мадам!» Она кивнула. Должно быть, кивок причинил ей боль, потому что она поморщилась. Прежде чем спуститься в подвал, я ей улыбнулся. 26 Портер — день первый, 15.03 Портер нажал отбой. — Второй номер — тупик. Клоз говорит, что проверил оба. Первый — мобильный номер ее личного телефона, а вторым она пользовалась только для прямой связи с отцом. Они стояли у главного входа в школу имени Уитни Янга. — Он просит нас срочно приехать в управление; пришла запись с уличной камеры видеонаблюдения. Клоза они застали в информационном отделе. Его стол с компьютером стоял в самом дальнем углу. Вся столешница была завалена справочниками, разрозненными документами, обертками из-под фастфуда и множеством сувениров с Бэтменом. Нэш потянулся к копии бэтмобиля, но не успел дотронуться до игрушки, потому что получил линейкой по руке. — Когда я прихожу в гости к тебе домой, я не играю с твоими куклами Барби, — буркнул Клоз. — И ты не трогай мои вещи! — Что ты нашел? — спросил Портер. Перед Клозом стояли пять мониторов. Посередине — самый большой, двадцатисемидюймовый, с прямым проецированием изображения на сетчатку. По бокам от него имелись еще четыре дисплея с диагональю двадцать два дюйма, по два с каждой стороны. Клоз показал на центральный монитор. В дальнем правом углу застыл городской автобус. В углу, рядом с его левым бортом, стояла группка людей — пешеходов, которые ждали, когда светофор переключится на зеленый. Портер приблизился. — Где он? Клоз постучал по экрану, показывая на небольшое пространство между крупным мужчиной в черном костюме и женщиной с коляской. — Видишь? Это верх его шляпы. Нэш прищурился: — Почти ничего не вижу. — Сейчас прокручу немного вперед. — Клоз постучал по клавишам, и фигурки задвигались. Женщина наклонилась и что-то сказала малышу в коляске — губы у нее зашевелились. На долю секунды в объективе возник будущий покойник. Хотя он сдвинул шляпу вперед, прикрыв от камеры лицо, сомнений у них не возникло. — Можно сделать почетче? — спросил Портер. Клоз покрутил колесико на мыши, увеличивая масштаб изображения. — Если увеличение слишком большое, изображение становится зернистым. Правда, это не имеет большого значения. Вот, убедитесь сами… Он снова нажал клавишу воспроизведения, и фигурки на мониторе задвигались в замедленном режиме. Портер смотрел, как по экрану ползет автобус; светофор переключился на зеленый. — Водитель не врал; когда он подъехал к перекрестку, свет был зеленый. Клоз постучал по экрану ручкой: — Следи за нашим парнем! Когда автобус приблизился, человек в фетровой шляпе шагнул вперед. По-прежнему не открывая лица, он посмотрел на дорогу, потом на тротуар. И вдруг метнулся с тротуара на мостовую. Его ноги даже не успели коснуться земли — плечо столкнулось с радиатором автобуса, и его подбросило вверх и вперед. Даже на замедленной скорости воспроизведения все произошло очень быстро. Он как будто вплавился в капот автобуса; потом отлепился и поплыл в воздухе, исчезая с экрана. — Проклятие! — буркнул Нэш. Автобус проехал дальше; стоящие на перекрестке пешеходы как зачарованные смотрели ему вслед. — Наши ребята допросили всех, но того типа никто не запомнил, — продолжал Клоз. — Почти все стояли уткнувшись в свои телефоны, а шли на автопилоте. Никто не может описать его приметы. Хотя можно было бы предположить, что тип в фетровой шляпе выглядел, мягко говоря, необычно. — Он явно прыгнул сам, это ясно, — заметил Нэш. — Выходит, он и не собирался идти к почтовому ящику. Самоубийство при помощи средства общественного транспорта.