— Клэр, поднимайся наверх, — не оборачиваясь, велел Портер. — Передай Уотсону, пусть вызывает своих, а сам спускается сюда. И судмедэкспертам пусть позвонит. — Есть! — ответила она, направляясь к выходу. — Брайан, тебе не обязательно здесь оставаться; я все понимаю. Нэш покачал головой: — Все нормально… я сейчас. Портер навел луч на останки. Мухи вились над бледной массой, лежащей под каталкой, на бетонном полу. Когда он склонился к голове, то заметил вмятину в черепе чуть ниже линии роста волос. Поверхность раны была чистой. Скорее всего, жертва ударилась головой, пошла кровь, и крысы сбежались на запах. — По-моему, он упал с каталки и разбил голову. Невозможно сказать, сколько времени он здесь пробыл. Нэш показал куда-то дальше вниз: — Правая рука прикована к каталке. По-моему, перед тем как упасть, он тащил каталку за собой… или она? Это Эмори? Портер посветил фонарем на тело, затем навел луч на голову. — Нет, у покойника короткие темно-русые волосы. По-моему, он старше; я вижу проблески седины и морщины на подбородке, там, где что-то осталось. Эмори гораздо моложе, и волосы у нее темнее. — Это мужчина или женщина? — Пока не знаю. Помоги перевернуть тело. Еще одна крыса выбежала из-под левой ноги и бросилась к двери. — Вот твари… — Нэш отскочил. Портер недовольно вздохнул и протянул ему фонарь: — Погоди, сам справлюсь. Держи фонарь и свети мне на руки. Нэш взял фонарь и направил свет вперед. — Извини, проклятая крыса напугала меня, вот и все. — Разве у тебя в детстве не было ручного хомяка или песчанки? Крысы такие же, только немного больше. — Они жрут мусор и переносят больше болезней, чем Кардашьян на Марди-Гра, — ответил Нэш. — Стоит такой мелкой твари укусить тебя, и ты проведешь остаток ночи в отделении неотложной помощи и тебе будут делать уколы в живот от бешенства. Нет уж, спасибо. — В плечо, — сказал Портер, доставая из кармана зеленые латексные перчатки. — Что? — Уколы. Их больше не делают в живот, их делают в плечо. — Какой прогресс! — Обычно крысы бешенство не переносят. В США ни разу не было зафиксировано случая бешенства после укуса крысы. Это сказки. Нам просто так легче их убивать. Можешь себе представить, насколько грязнее был бы наш город без крыс, которые поедают наши отходы? По-моему, настоящая чума — люди, а не крысы. Вот это, — он показал на останки, — тоже дело рук человека. Пожалуйста, переверни каталку, а я подниму труп. Зайди с другой стороны. — Никогда бы не подумал, что ты симпатизируешь крысам. — Нэш сунул фонарь под мышку, достал свои перчатки. Он обошел труп и взялся за каталку. — На счет «три»? Портер кивнул: — На счет «три». Он начал считать. Когда Нэш поднял каталку, Портер левой рукой схватил труп за плечо, правой — за ногу и повернул тело к себе; его стареющая спина отозвалась на рывок острой болью, которая отдалась в бедре. Тело издало тошнотворный хлюпающий звук, оторвавшись от бетонного пола; примерно такой звук издает мокрый пластырь, который отдирают от загноившейся раны. Сразу усилился сладковато-кислый запах, запах сырости и разложения. Когда тело перевернулось на спину, Портер увидел, что половины желудка нет; осталась только большая полость на том месте, где раньше был кишечник; виднелся розовый, сочащийся желтым жир, кишащий личинками. Нэш резко толкнул каталку, едва не задев Портера, и, отвернувшись, согнулся пополам; остатки шоколадного батончика вывернулись на шлакоблочную стену. Луч фонаря повернулся вместе с ним, и Портер испытал благодарность за мгновения темноты; ему нужно было прийти в себя, собраться с духом. Наконец выпрямившись, Нэш принялся извиняться, но Портер только отмахнулся: — Дай-ка сюда фонарь. Нэш кивнул и, передав ему фонарь, вытер рот рукавом куртки. Луч прошелся по телу — медленно, от остатков лица до пальцев ног и обратно. — Мужчина, скорее всего, старше пятидесяти. — Господи, откуда ты знаешь? Крысы отгрызли ему гениталии; почти все туловище было съедено, белели кости, мышцы — а внутри пустота, которая переливалась из темно-зеленого в коричневый. Вглядевшись, он заметил личинок, которые доедали остатки крысиного пиршества. — Они ему глаза съели, — заметил Нэш. Портер снова навел луч на голову. Съеденными оказались не только глазные яблоки. На него смотрели пустые глазницы. Голова трупа чем-то напоминала сиротку Энни из старого комикса. — Как давно, по-твоему, он здесь лежит? Портер вздохнул и сразу же пожалел об этом: воняло здесь невыносимо. — Пару дней, не меньше. По-моему, он был жив как минимум два дня перед тем, как умер. — Почему так думаешь? Портер показал на шею трупа: — Видишь щетину? Такая вырастает за пару дней. Волосы у него короткие, аккуратно подстриженные. Он даже брови стриг. Такие аккуратисты бреются каждый день, а иногда даже два раза в день. А этот не брился два дня, а может, и три. Конечно, судмедэксперт определит все точнее. — Что думаешь о причине смерти? Портер снова провел лучом по телу. — Не вижу на нем никаких ран. Скорее всего, его пырнули ножом в область живота. Именно там крысы произвели самые серьезные повреждения. — А сбежались они на запах крови — возможно, после того, как он пробил себе голову. — Угу. Нэш шагнул ближе и показал на левую руку жертвы. — А это что? Портер проследил за его взглядом. Рука была сжата в кулак; из него что-то торчало. Он нагнулся и попытался разжать пальцы. — Трупное окоченение? — Уже прошло. Крысы обгрызли ему кончики пальцев, остатки склеились запекшейся кровью. Подержи-ка. — Он снова передал Нэшу фонарь. Освободив руки, он с трудом разжал пальцы трупа. Покойник сжимал в кулаке трубочку из глянцевой бумаги. В длину трубочка была сантиметров десять и скручена вроде самокрутки. Портер выдернул ее и осторожно развернул. — Это проспект. — Какой еще проспект? — Рекламный. — Портер поднес бумагу к свету. Нэш подошел поближе и прочел вслух: — «„Озерный причал“. Жилой комплекс „Толбот истейт девелопмент“. Яхт-клуб и загородный клуб — два в одном». — Компания недвижимости Толбота? — Или строительная компания, возможно, и то и другое. — Нэш потянулся к брошюре. — Я уже видел их рекламу. Они снесли много складов и промышленных зданий на берегу озера, строений вроде того, где мы сейчас находимся, и на их месте строят шикарные особняки. Дома огромные, от трехсот до восьмисот квадратных метров, но участков под ними нет. Это безумие. Если у тебя столько денег, что ты можешь себе позволить такое жилье у озера, зачем жить буквально на голове у соседа? Один мой приятель работает в порту, и он сказал, что участки на первой линии продаются вместе с причалами, но при этом компания-застройщик не заморачивается углублением дна. Поэтому пришвартоваться у таких причалов можно только на маленьких суденышках. Если же у будущих владельцев яхта крупнее, их заставляют дополнительно платить большие деньги, чтобы углубить дно. Правда, толку от такого углубления мало, если то же самое не сделать на соседних причалах: пройдет совсем немного времени, и вырытые ямы заполнятся илом. Через пару лет операцию придется повторить. Портер с трудом заставил себя выпрямиться; колени у него хрустнули от напряжения. — Надо выйти и позвонить Хозману. Обезьяний убийца не без причины метил в Толбота; должно быть, дело как-то связано с этим строительством. — Может, там мухлеж с бухгалтерией? — В таком большом проекте возможно все. Когда проталкиваешь большой участок под застройку, наступаешь на множество мозолей. — Портер!