Броган убил еще одну прикладом винтовки. Взгляд Портера устремился в дальний угол. Крысы бежали не наобум; они стремились в одно конкретное место. Утекали, как вода… как река, полная грязи и болезней. — Можно мне ракету? — попросил он. Эспиноза снял одну с пояса и протянул Портеру. Портер сорвал колпачок и бросил ракету к противоположной стене. Она пролетела дугой и с глухим ударом упала футах в шестидесяти от них. — Ничего себе! Ну у вас и бросок, детектив! — воскликнул Броган. Портер побежал на свет. Хотя крысы разбегались от вспышки, стараясь держаться от ракеты подальше, они все же двигались к определенному месту, к закрытой двери с небольшой дыркой в нижнем правом углу, достаточной, чтобы в нее пролезла крыса. Именно это они и делали. Выстроившись в аккуратную цепочку, они влезали в дыру одна за другой. Портер потянулся к двери, но Эспиноза схватил его за руку: — Отойдите, детектив! Нужно проверить помещение! — Он говорил глухо, еле слышно. Портер кивнул и отошел в сторону. Взмахнув свободной рукой, Эспиноза велел Брогану и еще одному бойцу встать по бокам двери. Сам он отошел на десять шагов, прицелился в проем и на пальцах отсчитал: три, два, один. Броган выбил дверь ногой и, пригнувшись, нырнул внутрь. Второй спецназовец целил стволом у Брогана над головой; убедившись, что за дверью нет засады, он последовал за напарником. За ним в помещение ворвались еще двое. — Чисто! — послышались издали приглушенные голоса. Потом еще один: — Чисто! Держа оружие наготове, Эспиноза быстро зашел внутрь и скрылся из виду. Через секунду внутри загорелся яркий свет. — Портер — сюда! — крикнул Эспиноза. Мельком оглянувшись на Нэша и Клэр, Портер переступил порог и побежал, стараясь не наступать на крыс. В том месте встречались два серых потока: одни вбегали в комнату, другие выбегали оттуда. Здесь было холоднее, чем в остальных подвальных помещениях, и сыро от плесени. Он сразу же узнал запах — тошнотворный сладковатый запах разлагающейся плоти. Стараясь спастись от всепроникающей вони, Портер прикрыл ладонью нос и рот, хотя это ничему не помогло. Впереди стояли пять человек; все они смотрели в одну точку. — Все вон! — скомандовал Портер, стараясь не дышать. Эспиноза круто развернулся к нему. Сначала он, видимо, собирался поспорить, но потом благоразумно передумал. Он вышел через сломанную дверь и жестом позвал других спецназовцев за собой. Портер пошел дальше. На полу вдоль стен стояло несколько сотен свечей; большинство из них догорело, и от них остались только горки воска. Немногие оставшиеся распространяли слабый свет; они были едва заметны на фоне яркой вспышки сигнальной ракеты. Ему хотелось все погасить: и ракету, и свечи. Ему хотелось все прекратить и снова погрузить это место во мрак. Он не хотел ничего видеть. Ничего из того, что увидел. Посреди комнаты валялась перевернутая набок больничная каталка; металлические бортики были изъедены пятнами ржавчины. Под каталкой лежало обнаженное тело, прикованное наручниками к крестовине. Точнее, телом то, что он увидел, назвать было трудно, потому что останки стали добычей для нескольких тысяч грызунов, носившихся по комнате. Перед ним лежала груда костей и ошметков мяса. 37 Дневник Наверное, миссис Картер поняла правила, потому что на этот раз не стала кричать, когда я вынул кляп. И ругаться тоже не стала. Если грязные мысли и появились у нее в голове, она держала их при себе. Зато посмотрела на меня усталыми глазами. — Пить, — сказала она. Я поднес стакан с соком к ее растрескавшимся губам и наклонил, чтобы жидкость (правда, теплая) попала к ней в рот. Потом убрал стакан, позволяя ее проглотить. — Еще, пожалуйста. Я дал ей еще, а потом еще немного. После того как она выпила весь сок, я поставил стакан на пол рядом с раскладушкой. — Банан или хлопья? Она глубоко вздохнула. — Вам придется меня отпустить! — Знаю, сухие хлопья выглядят не очень аппетитно, но гарантирую, они вкусные. Эти сахарные колечки — чудесная еда, обожаю их на завтрак. — Мне и самому хотелось съесть немного, но ей нужно было восстанавливать силы. Я утешался тем, что вознагражу себя полной миской хлопьев, когда вернусь наверх. Миссис Картер наклонилась ближе. Я почувствовал на своей щеке ее теплое дыхание. — Твои мать и отец собираются меня убить. Ты ведь понимаешь, да? Ты этого хочешь? К тебе я всегда относилась очень хорошо. Даже позволила тебе смотреть на меня… ну, ты помнишь, там, у озера. Тогда там были только я и ты, помнишь? И я старалась только для тебя. Если ты меня отпустишь, обещаю, что увидишь еще много, много интересного. И не только увидишь. Я дам тебе все, что ты хочешь. Буду делать такие вещи, о которых девочки твоего возраста, скорее всего, даже не знают. От тебя требуется только одно: отпустить меня. — Банан или хлопья? — повторил я. — Прошу тебя! — Ладно, значит, банан. — Я очистил банан и поднес к ее губам. Глаза ее блеснули, потом она наклонилась вперед и откусила кусок. — Я говорил вам, это вкусно. — Ты хороший, — сказала она. — Ты хороший мальчик, и я знаю, ты не допустишь, чтобы со мной что-то случилось, да? Я снова сунул ей банан: — Вам нужно поесть. Она откусила еще кусок, медленнее, чем первый; ее красные губы скользнули по банану и ненадолго задержались, прежде чем отпрянуть. 38 Портер — день первый, 17.32 Когда Эспиноза и его группа вышли, Портер прошел глубже в комнату. — Нэш, Клэр, берите фонарь и идите сюда! — крикнул он через плечо. Опустившись рядом с трупом на колени, он три раза хлопнул в ладоши что было сил. От громкого треска, усиленного эхом, снизу побежали новые крысы. Портер хлопнул еще, и еще две крысы выскочили из-под трупа и бросились искать убежище. Ладони у него раскраснелись и болели, но он хлопнул еще раз, и еще одна крыса выбежала из-под тела; из ее пасти свисали куски окровавленной плоти — похоже, животное отгрызло часть уха. На дальней стене заплясал луч белого света. Портер обернулся и увидел Нэша. Напарник стоял рядом, прикрывая рот рукавом. — Боже правый, — произнес он. — Посвети-ка сюда, — велел Портер. Нэш передал ему фонарь, вытянувшись вперед, но не сходя с места. — Ах ты… — Клэр закашлялась, прикрыв рот. — Это Эмори?