– Определенно, там орудовал человек, которому Антон чем-то крепко насолил. Садист, психопат или… ревнивая женщина. Но кто из них? Ульяна или Полина? Жена или любовница? Обе они были на месте преступления, у обеих отсутствовало алиби, и обе они имели вескую причину, чтобы в тот момент люто ненавидеть Антона. – И если сегодня погиб Антон, то завтра и другие люди могут пострадать от Полинки. Если она обезумела, то от нее можно ждать новых нападений. Мало ли кто ей там в другой раз не угодит. Может быть, даже это буду я! От таких мыслей хотелось заложить Полину прямо немедленно. Но, с другой стороны, вдруг она не виновата в этот раз, тогда Вероника просто потеряет подругу. – Нет, не буду про Полину ничего говорить. Подожду. Может, полиция сама установит виновного. И очень было бы хорошо, чтобы им оказался кто-нибудь другой, а не Полинка! И с этими благими надеждами Вероника, в конце концов, и заснула. Но такое благородство помыслов Вероники в отношении подруги мгновенно растаяло без всякого следа, когда она узнала, что Полина была первой, кто пообщался с полицией, заглянувшей в их учебный центр на другой день. И что опять же Полина была первой из тех, кто полностью заложил Веронику. Что касается Полины, то она сообщила полиции не только о том, что Вероника грозилась растерзать Антона за то, что тот посмел перейти ей дорогу в «Сириус», но и называла его подлецом, мерзавцем и низким человеком, которому лучше было бы умереть. И про то, что Вероника в день убийства разыскивала Антона, предательница Полина тоже разболтала, хотя полиции это было уже известно и без нее. Всего этого Полине показалось мало. Эти же показания давали и другие сотрудники учебного центра. А Полине зачем-то захотелось выделиться. И она заложила Веронику по полной программе. Рассказала и про виски с отравой из грибков. И про пирожки с особой начинкой. И про бабушкин компотик со слабительным. Ничего не утаила. Так что к тому времени, как Вероника появилась на работе, с ней отчаянно хотел поговорить один из тех оперативников. Тот самый светловолосый, которого звали Данила и с которым Вероника познакомилась вчера. Высокий, как говорят, косая сажень в плечах, он еще сразу же произвел на Веронику впечатление. И она чувствовала, что тоже приглянулась мужчине. Между ними сразу же возникло нечто вроде симпатии, но сегодня Даня смотрел на нее совсем не так приветливо, нежели прежде. – Что же вы? – с укором обратился он к девушке, прежде чем она успела открыть рот и поприветствовать его. – Оказывается, у вас был весомый повод, чтобы желать смерти потерпевшему. А вы это от нас скрыли! – Не скрывала я, просто к слову не пришлось. – А о том, что вы мечтали отравить потерпевшего с помощью виски, снабженного соком грибов-навозников? – Это я вам сегодня собиралась рассказать. Правда-правда! Но Вероника видела, что Данила ей не верит. Пришлось рассказать всю правду без утайки про бутылку виски, которую отец вчера не успел окончательно опустошить. – С этой бутылкой вообще произошла удивительная история, – сказала Вероника. – Дело в том, что я была уверена, Антон успел из нее отхлебнуть. Потом я представила последствия для моего папы, когда вы проведете экспертизу этого виски и установите, что именно в нем намешано и чьи отпечатки находятся на бутылке. Но я – хорошая дочь, я не могла этого допустить и поэтому прихватила бутылку виски, которую считала нашей. Да, стянула улику с места преступления, каюсь в этом. – Раз уж вы признаетесь во всех этих грехах, может, и в убийстве признаетесь? – Да вы что! Одно дело подсунуть безобидный напиток человеку, который тебе неприятен. И совсем другое – убить его! – Безобидный напиток, – повторил Данила и хмыкнул. – Ну да, безобидный. Этот рецепт все деревенские бабки знают. Если мужик слишком уж за воротник закладывает, они ему водочку с этими грибками подсовывают, и все! Денек помучается с животом и тошнотой, а на другой на водку и смотреть не хочет. Если снова тяга к спиртному просыпается, процедура с подмешиванием настоя в водку повторяется заново. – И мужики такие дураки? Продолжают пить, хотя знают, что водка с отравой? – Они же не знают, в какой именно бутылке им отрава попадется. Да жены им и не говорят о том, что они их лечат. – Лечат! – воскликнул Данила и снова очень скептически хмыкнул. – Значит, и вы тоже решили своего врага немножко «полечить»? – Ну да! Проучить я его хотела. Когда человек вредничает, то его обычно учат. Но только вчера я чужую бутылку с места преступления стянула. Данила оторопел: – Как чужую? – Перепутала! Обе бутылки были похожи сильно. Я думала, что это наша там стоит, а оказалось, что чужая. – Ну и ну! – Только теперь получается, что Антон папиного пойла не пил. Он выпил виски совсем из другой бутылки. Папа вечером эту бутылку, которую я домой принесла, категорически не признал. – Бутылка у вас сохранилась? – Вот она! И Вероника с готовностью передала бутылку полицейскому. Кто бы знал, какое облегчение она при этом испытывала! Но Данила не торопился радоваться. – Не нужно было ничего брать с места преступления, – буркнул он. – Как мы теперь докажем, что в бутылке именно тот напиток, который и был? Может, вы с вашим папенькой вечером в бутылку еще чего-нибудь намешали? – За кого вы нас принимаете? Мы честные люди. В ответ Данила резонно заметил, что честные люди других людей виски не травят. Вероника уж обрадовалась, что он ничего про пирожки с компотом не знает, но оказалось, что Данила и про них был тоже полностью в курсе. И потребовал, чтобы отравленные продукты были бы немедленно сданы Вероникой в руки правоохранительных сил. – Я не против. Пожалуйста. Пойдемте ко мне в кабинет, я вам все отдам. Но когда пришли, то, к удивлению Вероники, ни пирожков, ни компота на той полке в шкафу, куда она их второпях закинула, не обнаружилось. – Что? – спросил Данила. – И где они? – Я… я не знаю. Честное благородное слово, не представляю, куда они делись. Данила возмутился. – Делись! У вас же тут дети! А вы притащили в школу булки и кисель с отравой! – Пирожки и компот… И не с отравой, а всего лишь со слабительным. Слабительное – оно ведь совсем не вредное. – Да? Может быть, согласитесь сами своих пирожков отведать? И компотиком запьете? – И съем! – в приступе самобичевания воскликнула Вероника. – И запью! Только бы нашлись пирожки с компотом! А то ведь Данила прав, кругом бегают дети, мальчишки вечно голодные. С них бы сталось слопать пирожки и выпить компот, оставленный без присмотра. – Кто тут вчера у меня был? Ксюша! Она точно была! И Вероника набрала номер ученицы, но та заданному вопросу даже обиделась. – Вы чего, Вероника Васильевна? Мы бы никогда не взяли ничего чужого, да еще без спросу. – Значит, не брали? – Мы к вам в кабинет даже не заходили. Пришлось обратиться к камерам видеонаблюдения. Оказалось, что единственным человеком, кто заходил в кабинет к Веронике, была Римма Павловна, их уборщица. Зашла она с огромными ведрами, также с этими же самыми ведрами и вышла. Больше вроде бы у уборщицы в руках ничего не прибавилось. Но размеры самих ведер позволяли спрятать там и пирожки, и бутылку с компотом. Вот только попытка переговорить с самой Риммой Павловной не увенчалась успехом. Оказалось, что уборщица расхворалась. – Говорит, что у всей семьи сильнейшее расстройство желудка. И она, и муж, и двое сыновей-студентов сегодня были вынуждены остаться дома. Римма Павловна переживает, уж не ротовирус ли какой к ним прицепился! Данила взглянул на бледную Веронику и в третий раз хмыкнул. Но на сей раз Веронику его хмыканье ни чуточки не устрашило. – Я давно подозревала, что Римма Павловна нечиста на руку. У меня и раньше то шоколадка из стола пропадет, то пачка печенья уменьшится, то фарфоровой статуэтки на полке недосчитаюсь. Раньше я все на собственную рассеянность списывала, но теперь воришка сам себя изобличил. – Ладно, – проворчал Данила, – будем считать, что судьба пирожков с компотом нам известна. А вот что с папиной бутылкой виски? Или виски тоже прикарманила уборщица? – Виски точно забрал Антон! – энергично возразила Вероника. – Сама видела! И если на месте преступления других бутылок с виски вы не находили, значит, бутылку забрала с собой Кристина. Она единственная, кто был рядом с Антоном, когда он прихватил подаренное папой виски с собой. Она видела это виски. И она могла его забрать… – И зачем? – Чтобы выпить, разумеется. Ушла, прихватив бутылочку, просто потому, что намеревалась весело провести время с Антоном или без Антона. Наверное, она была недовольна тем, что жена смешала все их планы. Может быть, даже винила в этом Антона. – Да, это чисто по-женски. Но Вероника, высказавшись и облегчив душу и совесть, внезапно почувствовала моральное право самой задать полицейскому пару-тройку вопросов. И для начала она спросила: – Вы установили местонахождение Кристины? – Она уже давно дает показания у нас в отделе. – А Ульяну нашли? – Ее тоже вот-вот доставят в отдел. Вероника вздохнула, набираясь мужества. Что же, если главные участницы этой драмы уже находятся в отделе полиции, то и самой Веронике прямой путь туда же. Данила это ее намерение одобрил и начал бормотать что-то о том, что чистосердечное признание облегчает чего-то там. Вероника не очень его слушала, потому что признаваться ей было не в чем. По сравнению с убийством Антона кража бутылки виски, которое к тому же она считала своим же, не тянуло даже на мелкое хулиганство.