Так что она не стала торопиться, встала, умылась, привела себя в порядок и выбрала самое нарядное платье в своем гардеробе. Потом старательно причесалась и накрасилась. Пусть видят, какого сотрудника теряют! Всю дорогу Вероника репетировала свою прощальную речь. Но она так и не решила, на чем лучше остановиться. На печально-минорном тоне или предпочесть аждигато, что, как известно, по-итальянски означает «с чувством, страстно». – Ох, уж я им скажу! А потом заплачу! Или лучше сначала заплакать, а потом выкрикнуть все, что я про них думаю? Со страстью! Громко! Но ни то, ни другое Веронике не пригодилось. Ей просто не дали слова сказать. Когда она пришла, то к ней со всех сторон кинулось руководство центра. Даже Мегера Лимоновна с загипсованной ногой подковыляла поближе, держа в руках огромный букет цветов. Вероника с опаской покосилась на них. Уж не отравленные ли? Но Лимоновна была сама любезность. – Вероника Васильевна, дорогая вы наша! Мы перед вами безумно виноваты. Всем коллективом сердечно извиняемся за произошедшее. Вкралась ужасная ошибка! – Досадная!! – Чудовищная!!! – Мы же не знали, что убийца наших коллег – это совсем другой человек. – Какое счастье, что вчера милый молодой человек из полиции все нам объяснил. – Мы всю ночь не спали. Придумывали эту речь. Думали, как получше перед вами извиниться. Вероника приняла букет, который пах очень даже приятно, а ядом не пах вовсе. И затем она спросила: – Значит, я не уволена? – Что вы! И за все перенесенные трудности мы выпишем вам премию! – А «Сириус»? – Он ваш! Просто потому – что эта победа в конкурсе целиком и полностью ваша заслуга. Вероника покосилась на гипс на ноге Лимоновны. Надо же, как все удачно складывается. Просто не верится. И раз уж все вокруг нее были так любезны, то и она решила проявить чуточку любезности в ответ. – Я ничуть не сержусь. – Она возвращается! – возликовали все в ответ. – О, великодушная! И быстренько разошлись. Осталась одна Лимоновна, которая что-то хотела сказать, но мялась. Тогда Вероника первой спросила у Лимоновны: – А что же все-таки случилось с вами? – Глупая случайность. Не заметила открытого люка, провалилась и порвала себе сухожилие на ноге. Теперь три месяца буду ковылять в гипсе, а виновата в этом исключительно я сама. И тут Лимоновна решилась: – Вероничка Васильевна, голубушка, хочу, чтобы вы знали. Я никогда не верила в те глупые обвинения, которые некоторые выдвигали против вас. А уж когда меня в больнице навестил тот милый молодой полицейский, который явно без ума от вас, то последние сомнения разрешились. Милый молодой полицейский, надо полагать, это был все тот же Данила. Ну что же, работу он ей вернул, спасибо и на этом. Впрочем, вскоре позвонил и сам Данила. Теперь голос его звучал победоносно: – Взяли! – Что вы взяли? – Кого! Мы все-таки взяли под стражу убийцу! Это была великолепная новость. Самая лучшая из всего, что с ней случилось сегодня. – Приезжай! – Уже еду! Только скажи мне одну вещь… Кристинке можно больше не бояться и не прятаться? Данила в ответ пробормотал что-то неразборчивое, а внятно повторил лишь то, что Веронику все ждут. Разумеется, прежде, чем куда-то ехать, девушка позвонила Саше. Но, к ее разочарованию, он нисколько не удивился. – Уже все знаю. На моих глазах произошло задержание. – И ты мне не позвонил! – Я как раз собирался. Может, он и собирался, а позвонил-то ей все-таки Данила. Может, и правда то, что говорят все вокруг? И Лимоновна, и Кристина говорили, что Данила влюблен в Веронику. Может, и правда! Но где же все-таки сама Кристина? Почему не отвечает на звонки? Жива ли она? Глава 14 И все же Веронике довелось увидеть Кристину живой и невредимой. Именно Кристина была тем человеком, кого первым увидела Вероника, войдя в кабинет следователя. Конечно, Вероника ей обрадовалась: – Кристинка! И ты тоже тут! Кристина в ответ лишь кинула на нее хмурый взгляд, шмыгнула носом и подняла руки, чтобы вытереть его. И тут Вероника с нескрываемым возмущением увидела, что обе руки Кристины скованы. Полицейские надели наручники на Кристину! А Глеб Игнатьевич сидел рядом с видом победителя. И Веронике сделалось по-настоящему худо. Что делается в мире! Невиновных хватают, а преступники в ус не дуют! А потом Веронику охватил гнев. Тот самый праведный и великий гнев, которому не было удержу. Но сейчас Вероника и не пыталась смирять саму себя. – Какое чудовищное коварство! – завопила она так громко, что ее крик эхом отразился от стен, Глеб Игнатьевич подпрыгнул, и даже невозмутимая Кристина малость скрючилась на своем стуле. – Какая гнусная подлость! Какое немыслимое лицемерие! И после этого вы еще смеете называть себя сотрудниками правоохранительных сил. Ратуете вы за правду? Нет! Вы стелетесь перед кривдою! – Вероника, погоди, – попытался утихомирить ее Саша. – Не кричи так громко. Позволь, мы тебе все объясним. – А-а-а! И ты тут! Тоже продался им! За сколько этот толстопузый тебя купил? Глеб Игнатьевич машинально втянул в себя упитанное пузико и обиженно засопел. – Я бы вас попросил… – А я бы тебя не простила! И не прощу! И буду добиваться, чтобы справедливость восторжествовала. – Так она и восторжествовала! – воскликнул Саша. – Убийца поймана! Кристина была взята с поличным в момент очередного покушения. Вероника взглянула на Кристину. – Не верь им, – сказала та. – Все врут. Но прежде, чем Вероника вновь успела открыть рот, Глеб Игнатьевич воскликнул: – Кристина сегодня пыталась меня убить! Глеб Игнатьевич выглядел до крайности оскорбленным. – Кого другого – это понятно, – пробормотал он. – Но меня… При моих полномочиях, при власти, да как она смела? Полномочия своей власти он считал чем-то вроде невидимых лат, которые должны были уберечь его от любого зла. – После того, что между нами было, – бормотал он с видом величайшего мученика. – После всего того, что я ей дал. Неблагодарная девчонка! Неблагодарная! Кристина в ответ скорчила такую презрительную рожу, что Глеб Игнатьевич отшатнулся и замолчал.