– А она в большой обиде на отца? – Не знаю. Ничего такого она не говорила. – Отца в школу вызывали. Из-за синяков на ее теле. Ты об этом что-нибудь слышал? – Ну да… – Это отец? Или мачеха? – Нет, – он досадливо покачал головой. – Там другое. – Рассказывай о другом, – подал голос Клим. – Она малость на своей матери свихнулась. Ну, типа, видела ее. – Где видела? – В доме. Не саму мать, конечно. А призрак. И нечего так смотреть, – обиделся парень. – Я и сам знаю, что все это чушь, страшилки для доверчивых детишек. Но Инга уверена… сколько бы я ни говорил… – Григорий досадливо покачал головой. – Давай-ка поподробнее, – попросила я. – Мать у нее всякой чертовщиной увлекалась. Я сам книжки видел. Был у нее в доме, когда отец на работе зависал, а домработница уже отчалила. Мачехе по барабану, где она и с кем. Инга мне все и показала. Книжки, рисунки… Мать точно с приветом была. А потом исчезла. Ее просто признали мертвой, чтоб отец мог жениться во второй раз, а на самом деле никто не знает, что случилось. Инга эти книжки дурацкие тоже читать начала. Я боюсь, что крыша у нее съедет, как у мамаши. – Расскажи про синяки, – напомнила я. – Инга проснулась оттого, что ее кто-то душил. И увидела мать. Закричала, прибежал отец… И призрак, типа, исчез… – Она верит в то, что ее душил призрак матери? – Выходит, что так. Я не идиот, я прекрасно понимаю, все это глупость. С какой стати матери ее душить? Но Инга… – А синяки были, – сказал Клим. – Да, я сам видел. – Когда это случилось? – Месяц назад, может, больше. Я в интернете читал, человек способен внушить себе, что видит то, чего нет. И синяки… Они могут появляться… из-за самовнушения. – Она что, мать боится? – нахмурился Клим. – Поэтому ей и понадобилась курица? – Откуда вы знаете? – заголосил он, но тут же сник. – Да. Она на этом призраке помешалась. Инга говорит, ее мать убили. Душа ее не находит покоя. И мстит живым. – Родной дочери? – Слушайте, она это говорит, а не я. Она просила достать живую курицу. Я достал. – Где, кстати? – На дачу съездил. Соседи кур держат. Хозяин запойный, за пол-литра курицу отдал. Я сказал, в живой уголок. Детям. Вот такая фигня. Пришлось ей голову отрубить. Если бы этого не сделал, Инга бы решила, что я слабак. В деревнях всегда курам головы отрубают. Что такого? Хотя противно. Она хорошая девчонка. Книжки читает. Нормальные книжки, я хотел сказать. В музыке разбирается. Когда не городит всю эту чушь… Я не знаю, как ей мозги на место поставить. Может, это само пройдет? Но если у нее мать была помешена на всем этом, теперь Инга… типа, это наследственная болезнь? Об этом я тоже в интернете читал. – О разговоре с нами Инге лучше не сообщать, иначе придется рассказать отцу о ее художествах. Ему это вряд ли понравится. На отца она тебе не жаловалась? – Нет. Она об отце вообще говорить не любит. Но… она ждет, когда можно будет от них уйти. Не хочет жить в этом доме, потому что он проклятый. – Это она так сказала? – Ага. Она как на этого конька сядет, все, глуши мотор. Нормальная девчонка – и сразу полный звездец. Как думаете, это как-то лечится? Я не психушку имею в виду. После психушки крыша еще больше съезжает, известный факт. – Попробуем разобраться с привидением, – сказала я. – Возможно, после этого лекарства не понадобятся. – А вы кто? – жалобно спросил он. – Частные детективы. Ищем мачеху Инги. Она тебе о ее исчезновении говорила? – Говорила, конечно. Об этом же в интернете есть. – И что конкретно говорила? – Да все ту же чушь. Это мать мстит за то, что Нелли заняла ее место. И Ингу, может, того… утянуть с собой, поэтому кровь и нужна. Чтоб она в комнату войти не могла. – Может, девчонка в самом деле спятила? – по дороге к машине спросил Клим. – Некоторые опусы вредны для неокрепших душ. – Если она защищается от матери, то вряд ли игры с портретом и фотографиями ее рук дело. Хотя… Я позвонила Бергману, он предложил через час встретиться в его доме и все обсудить. – Кажется, сегодня я остался без работы, – узнав об этом, усмехнулся Клим. – Впрочем, немного времени есть, загляну к Зорину, узнаю, чем наш бизнесмен занят. Где тебя высадить? – Можно здесь. Немного пройдусь. Он кивнул, и через минуту мы простились. Он отправился к офису Зорина, а я пешком к дому Бергмана. Однако по дороге я передумала, взяла такси и вскоре уже выходила возле коттеджного поселка, где жил Зорин. Интересовал меня овраг, где Инга встречалась со своим другом. Ничего особенного в выбранном для свидания месте не было. Детки предпочитали встречаться подальше от посторонних глаз. Однако Клим видел Ингу там сидящей в одиночестве. Что, впрочем, тоже не было чем-то удивительным. Хочется человеку побыть наедине с природой. В общем, никаких особых причин взглянуть на пресловутый овраг у меня не было, но я тем не менее решила это сделать. Я стала огибать поселок по кругу, и вскоре оказалась за домом Зорина. Держась за ветки кустов, спустилась вниз. Первое, что увидела, разорванный пакет и перья вокруг него. Выброшенную Ингой курицу обнаружили собаки или еще какое-то зверье. Я огляделась. Овраг как овраг. Села на поваленное дерево, вновь огляделась, словно ожидая подсказки. Пожухлая трава, засохшие листья… Будь это летом, за зеленой листвой я бы точно ничего не разглядела: на стволе дерева напротив кто-то вырезал букву. Я подошла ближе. Так и есть, буква «М». Вряд ли надпись сделана недавно. Я бы решила, ей несколько лет. Взгляд мой упал на землю, в ворохе опавшей листвы стоял крест из двух прутьев, связанный между собой бечевкой. Он был довольно глубоко воткнут в землю. Наземная часть креста невелика, примерно с мою ладонь. Поэтому я его поначалу и не заметила. И только стоя совсем рядом… Я опустилась на корточки, разгребла листву вокруг креста. Бечевка, связывающая две перекладины, успела обтрепаться. Кресту, как и букве «М» на дереве, несколько лет. Может, кто-то закопал здесь любимого питомца? Ставить ему крест, конечно, идея странная, но людям в голову и не такое приходит. Выпрямившись, я начала движение по кругу, и вскоре нашла еще одну отметину на дереве. Буква «А». Дальше было легче, потому что теперь я приблизительно знала, где надо искать. Еще одна буква «М», а потом снова «А». «Мама». Надпись словно образовывала непрерывный круг, в центре которого и сидела накануне Инга. – Черт, – пробормотала я. Самые нелепые мысли бродили в моей голове. Я закрыла глаза, прислушалась, позвала едва слышно: – Давай, покажись мне. Ничего. После третьей попытки я поняла: это бесполезно. Либо под крестом никто не упокоился, либо мои пресловутые способности гроша ломаного не стоят. Достав мобильный, я сделала несколько фото и начала выбираться из оврага. Вызвала такси и вскоре уже была возле «дома с чертями». Дверь мне открыла Лионелла, ключи от дома у меня были, но я предпочла позвонить. – Хозяин велел проводить вас в его кабинет, – сказала она. – Спасибо. Дорогу я и сама найду. – Поэт уже там. Скажите ему, что ходить в чужих вещах неприлично. Он одолжил рубашку у хозяина и ходит в ней который день. – Сами скажите. – Я говорила уже дважды. Скорее всего, он успел забыть об этом. Вы же знаете Дмитрия. – У Максимильяна не один десяток рубашек. Уверена, он не обеднеет. – Есть правила, которыми нельзя пренебрегать. – Попробуйте донести эту мысль до Поэта… Хорошо, я с ним поговорю, – вздохнула я. Димка, однако, сидел не в кабинете, а на кухне. Одной рукой стучал по клавишам, в другой держал чашку с кофе, да еще бутерброд жевал. В общем, нарушал все мыслимые правила. – Вас, что, плохо кормят? – возмутилась Лионелла. – Я обожаю вредную еду, – отозвался он, поднял голову и сказал мне: – Привет. – Верни рубашку. – Что? Он моргнул, на лице полное недоумение.