– Не спеши, – пожал Димка плечами. – Джокер наверняка захочет все обсудить. Я отправилась в свою комнату. Все это время в голове настойчиво билась одна мысль, не имевшая никакого отношения к расследованию. У меня действительно была подвеска. Давно, в детстве. Знак бесконечности. Правда, тогда я понятия не имела ни о каких знаках. Называла ее почему-то «глазки». Моя детская фантазия ассоциировала ее с кошачьими глазами. Я повалилась на кровать, бормоча еле слышно: – Вспомни, вспомни, откуда она взялась? Наверное, я вскоре уснула, иначе как объяснить, что было потом? Я вдруг увидела себя на краю обрыва, рядом был Максимильян. Он держал меня за руку. – Я найду тебя, – сказал он, улыбаясь, и поцеловал меня. – Я найду тебя везде и всегда, – повторил он, а я испуганно спросила: – Но как мы узнаем друг друга? Он протянул подвеску, а потом аккуратно повесил ее мне на шею. – Знак бесконечности, – сказала я. – Как моя любовь, – кивнул он. – Но… как мне сохранить ее в другом мире? – Не беспокойся об этом. Ни о чем не беспокойся. Я точно вынырнула из воды, задыхаясь, хватая ртом воздух. Машинально взглянула на часы, с момента, когда я вошла в комнату, прошло не больше пятнадцати минут. Я провалилась в сон, как в темный глубокий омут. «Бергман, – едва не заорала я, – кончай свои шуточки! Все это чушь! Понял?» Я не верила воспоминаниям, у меня их попросту не было. Все это игра воображения после нашего разговора. Фантазии озабоченной девицы, у которой давно не было секса. Или того хуже, часть игры, которую со мной затеял Джокер. Второе представлялось даже более вероятным. Но кое-что в мою картину мира не вписывалось. Кое-что такое, что очень беспокоило. У меня совершенно точно была такая подвеска. Я даже как будто и сейчас ощущала ее на своем теле, так ясно, что испуганно провела рукой по груди. Разумеется, никакой подвески нет. Однако я ее помнила. И теперь пыталась понять, когда и куда она исчезла? А главное, откуда появилась? Беспокойство нарастало, и я саму себя умудрилась запугать, уже сомневаясь во всем. И в этом дурацком сне, и в своих воспоминаниях, и даже в разговоре с Бергманом. Схватила мобильный и набрала номер мамы. Звонила я ей обычно трижды в неделю, последний раз вчера вечером, неудивительно, что мама забеспокоилась. – У тебя все в порядке? – Да, конечно. Просто выдалась свободная минутка, решила узнать, как твои дела. – Все хорошо. Твой брат звонил недавно, передавал тебе привет. – Спасибо. – Ты бы могла звонить ему почаще. Мне кажется, он немного обижается. Речь шла о моем двоюродном брате, ему я действительно звонила редко, однако и он звонками не баловал, с чего вдруг ему обижаться? – Я обязательно ему позвоню, – заверила я. – Вот и отлично. Как у вас погода? Я решила, что можно перейти к делу: – Мама, ты помнишь, в детстве у меня была подвеска. В виде восьмерки. – Не восьмерки. Это знак бесконечности, – засмеялась мама. – Вот как? – Ты сама мне об этом заявила с очень серьезным видом. Тебе было лет пять. Знаешь, очень странно, я как раз сегодня убиралась в твоей комнате, протирала пыль в шкафу, и в деревянной шкатулке обнаружила подвеску. Я, честно говоря, о ней забыла. А тут сразу столько воспоминаний. Я почему-то думала, ты ее потеряла. Или увезла с собой. А она, оказывается, дома. И ты вдруг спрашиваешь о ней. Забавно, да? – Это точно, – усмехнулась я. – А как она у меня появилась? Кто-то подарил? – Не помню. Может, кто-то из подружек в садике? Это ведь недорогая вещица. А может, ты где-то ее нашла? «Или она меня», – подумала я, а мама продолжила: – Почему ты вдруг вспомнила о ней? – Сама не знаю. Наверное, ностальгия по детству. – Твоя подвеска лежит в шкатулке и ждет тебя. И твоя комната тоже. – Я знаю, мама. Спасибо. Подвеска действительно существует, я это не придумала. И что? Каким образом о ней узнал Бергман? Тайно проник в мою комнату? Нашел подвеску и решил, что это весьма подходящая вещь для его целей? Но откуда ему знать, что ни я, ни мама не помним, как она появилась. Впрочем, если бы я точно знала, каким образом она попала ко мне, это бы мало что изменило. Он мог сказать: «Подвеска нашла меня». Вопрос, зачем ему все это нужно? Дает мне понять: когда-то мы были любовниками? Очень мило. Какой вывод из этого следует? Я все время ищу не там, а мое счастье у меня под носом? – Сукин сын, – выругалась я в досаде, и тут он позвонил. – Боровская ушла, жду в кабинете. Когда я там оказалась, все мужчины уже были в сборе. – Что тебе сказала Евдокия Семеновна? – спросила я, пытаясь поскорее избавиться от навязчивых мыслей. Прозвучало это довольно вызывающе, наверное, потому, что я все еще злилась на Бергмана. – Абсолютно ничего существенного. Поплакала, пожаловалась на жизнь. Просила не верить Зорину. Ты, кстати, молодец. Очень ловко заставила его признаться. – То, что его жена жива, мы догадывались с самого начала, – пожала я плечами. – Я, конечно, проверю камеры в подземном паркинге, – заговорил Клим, – но маловероятно, что платок подбросили там. Рискованно. Разумеется, если это не сделал кто-то из сотрудников, который ставит машину рядом, знает о камерах и имеет доступ к ключам от машины Зорина. Бергман согласно кивнул. – Возле ресторана и дома Аллы к машине точно никто не подходил. – Значит, либо паркинг, либо гараж в доме Зорина? – То есть либо Алла подбросила этот платок, либо действительно жена Максима Александровича. – Жене-то какого лешего его подставлять? – вскинул голову Димка. – Он же объяснил: отправит в тюрьму муженька и приберет к рукам все нажитое непосильным трудом. – А какой смысл в этом случае избавляться от Боровской? С Нелли у них вполне нормальные отношения. Дочь, по крайней мере, позвонила матери, чтобы та не волновалась. И деньги Боровской, в любом случае, отойдут, единственной наследнице. – Ну, тут как раз не все очевидно, – заметил Бергман. – Особенно если дочь не приветствует нежную дружбу матери с массажистом. – Убить мать из-за наследства? – Кого только не убивают, – усмехнулся Клим. – Иногда чуть ли не за копейку. А здесь – приличные бабки. – Почему тогда и Зорина не убить? А через полгода явиться со сказочкой об амнезии? – Вряд ли прокатит, – сказал Димка. – Слишком все очевидно. – Меня не только это смущает, – продолжила я. – Нелли любила мужа. Предположим, она в бешенстве от его измены и решает отомстить. Но мать в эту схему точно не укладывается. – Возможно, у ее любовника свои планы, и о них он Нелли в известность не поставил. – А любовник – тот самый парень, с которым мы столкнулись в квартире Зорина? Где он подкинул очередную порцию улик? Вымазал пол кровью? Но потом ее смыл. Не слишком ли сложно? А если бы никто не догадался проверить квартиру? И куда делся ковер? Его вынесли раньше? – Но парня мы видели. Значит, еще один игрок точно есть. – Кто сказал, что это любовник Нелли? – возразила я. – Есть еще кое-что. На первый взгляд история с Аделаидой к тому, что сейчас происходит, не имеет никакого отношения. Тогда почему Зорин впадает в панику, лишь только речь заходит о его первой жене? Не о второй, заметьте, хоть и говорит, что его нагло подставляют, а о первой, которая исчезла десять лет назад?