– Согласен, – кивнул Бергман. – Если с дочерью все более-менее ясно – он пытается ее защитить, – то с первой женой действительно сплошные загадки. Она официально признана мертвой. Дело о ее исчезновении пылится в архиве, и вряд ли его когда-нибудь извлекут на свет божий. Так чего ему бояться? – Не скажи, – усмехнулся Клим. – Срок давности еще не вышел. А у него в доме бабка пропавшей жены и слегка спятившая на мамаше дочурка. Бабка вроде бы слепая, а девчушка юна и невинна, но кто-то, обе вместе или каждая по отдельности, устраивает шоу для домработницы. Но адресованы они, конечно, отцу. – Тут тоже нестыковка, – напомнила я. – Девочка утверждает, что видела призрак матери, и та пыталась ее задушить. – Все это ее фантазии, – сказал Димка. – Ясно же, девчонка начиталась всякой ерунды, вообразила, что мать колдунья, которая мстит… – Дочери? За что? – Да кто ж знает, что девчонка напридумывала? Хотя я ставлю на старуху. У нее куда больше поводов усложнить жизнь Зорину. – Он сказал, у дочери не было питомцев, – продолжила я. – Тебе не дает покоя крест в овраге? – взглянул на меня Бергман. Я кивнула. – Пожалуй, съезжу туда еще раз, поброжу вокруг. – Что ж, – сказал Максимильян, – Клим приглядывает за Максимом Александровичем, на тебе, – повернулся он к Димке, – Нелли Зорина. Ее предполагаемый любовник, а также место, где она может прятаться сейчас. Я в этом тоже покопаюсь и продолжу заниматься Аделаидой. Мы дружно поднялись и направились к двери, только Бергман остался за столом. Я, чуть притормозив, дождалась, когда Клим и Поэт выйдут из комнаты. – Как ты это проделал? – спросила я. – Что? – не понял Максимильян. – Подвеска. Откуда ты узнал о ней? – Я сам тебе ее подарил когда-то, – пожал он плечами. – В прошлой жизни? – усмехнулась я. – Меня интересует, как ты все это провернул? Ты был в маминой квартире? – Более правдоподобной версии у тебя нет? – спросил он серьезно. – В какой-то из наших многочисленных жизней мы были любовниками? – Тебе претит эта мысль? – Мне претит любое упоминание о прошлых жизнях. Почему ты вдруг сейчас вспомнил о подвеске? Не раньше и не позже? А сейчас? – Если ты считаешь, что я продумываю каждый свой шаг, то заблуждаешься, – усмехнулся он. – Мне, как и тебе, свойственна импульсивность. – Ага, – кивнула я. – Не знаю, откуда ты свалился на мою голову, но выглядишь ты достаточно взрослым, чтобы понимать: если хочешь донести до меня некую мысль, лучше просто поговорить со мной. Например, о своих чувствах. У людей так принято. Или к тебе это не относится? – Я должен признаться тебе в любви? – Ну, если есть, в чем признаваться… – пожала я плечами. – Я свою любовь никогда не скрывал, это во?первых. Во-вторых, мое признание ничего не изменит. Ты продолжишь сомневаться во мне, как сомневаешься сейчас. – В этом твоя вина, – не выдержала я. – Если бы ты с самого начала не морочил мне голову… Он развел руками, словно говоря «вот видишь». – Лена, – вновь заговорил он и вдруг поморщился. – Я не буду давить на тебя. Я уважаю твой выбор, и я не хочу, чтобы он был поспешным. И уж тем более не хочу, чтобы о своем выборе ты пожалела. – Благородно, – кивнула я и поспешила выйти из комнаты. В конце коридора меня ждал Клим. – Выясняете отношения? – спросил насмешливо. – В самую точку, – ответила я. – Думаем создать ячейку общества. Я готова прямо сейчас, но он советует не торопиться. Клим продолжал ухмыляться, но глаза потемнели от гнева. Я постучала ладонью по его груди. – Обзаведись хорошими манерами. Себе дороже пытаться меня задеть. Он засмеялся и кивнул, вроде бы соглашаясь, а я спросила: – Скажи, как ты видишь прошлые жизни? – Он не ожидал такого вопроса и теперь смотрел на меня, не торопясь отвечать. – Ты видишь их во сне? – не отставала я. – И во сне тоже. Но сны не последовательны и только вносят путаницу. – Как же тогда? – Я научился входить в воспоминания. – Входить? – Я это так называю. Что-то вроде транса. Представляю длинный коридор с ответвлениями. Каждый поворот – моя предыдущая жизнь. Первая – в самом конце коридора. – И до нее трудно добраться? – Почему? Вовсе нет. Я давно уже знаю, за каким поворотом какая жизнь. И иду туда, куда хочу попасть. Но, если честно, не особенно все это меня занимает. Человек так устроен, что никакого опыта из своей жизни не выносит. И с упоением продолжает наступать на одни и те же грабли. Хочешь заглянуть в свое богатое прошлое? – усмехнулся он. – Клим, ты понимаешь, что это лишь твое воображение? – вздохнула я. – Если верить братьям Вачовски, весь мир – одна большая иллюзия. Где гарантия, что мы сейчас не плаваем в банке с раствором, подключенные к компьютеру? – Я привыкла доверять своим чувствам. – Чему? – перебил Клим. – Зрению, обонянию? Тогда вперед, в прошлое. Ты получишь незабываемые ощущения. Все как здесь. Только там. – Н-да, – помедлив, сказала я. – Интересно, когда придет моя очередь свихнуться? Клим засмеялся. – Ты упорно цепляешься за здравый смысл. Но проблема в том, что его не существует. Не в нашем случае, дорогая. Решишь попутешествовать – зови меня, – подмигнул он. – Составлю компанию. Мы вместе покинули дом. Клим предложил отвезти меня, но я отказалась. После двух бесед с психами хотелось побыть одной, чтобы мир стал привычным. Такси, дорога, лес и я, Елена Яковлевна Кузнецова. Живущая здесь и сейчас, у которой нет никаких прошлых жизней, и будущая тоже под вопросом. Вот как-то так… – Вам у шлагбаума остановить? – спросил водитель такси, когда мы подъехали к поселку, где жил Зорин. – Остановите здесь, – попросила я. Он посмотрел с сомнением, но съехал на обочину и затормозил. Расплатившись, я направилась в лес и минут через десять оказалась на дне оврага. Справа возвышался зоринский дом. Я села на поваленный ствол и некоторое время не спеша оглядывалась. Вырезанные на деревьях буквы. Крест. С минуту я его рассматривала, потом подошла ближе. Прутья, связанные между собой бечевкой. Бечевка новая. Перекладины креста тоже. Они еще не успели потемнеть. Еще одна загадка: старый крест исчез. Зато появился новый. Я перевела взгляд на дом Зорина. Возможно, ответ прост: Зорина насторожил вопрос о питомце, и он обшарил овраг? Нашел крест и выбросил его. А кто-то, сделав новый, воткнул в землю на том же самом месте. После встречи с Зориным прошло не более трех часов. Теоретически, времени достаточно. Пока я даже не знаю, куда Зорин отправился из дома Бергмана, а жаль. Климу следовало бы получше за ним приглядывать. Впрочем, претензии, скорее, к Бергману. Итак, кто-то упорно ставит здесь крест. Почему? Я закрыла глаза, сосредоточившись на своих ощущениях. Минут через пять досадливо чертыхнулась, прекрасно понимая: лишние эмоции только вредят. Попробовала еще раз. Потом еще. Ветер шумел в кронах деревьев, где-то весело настукивал дятел… Я поднялась, взглянула на часы. Все бесполезно, я трачу время впустую. Направляясь к шоссе, я уже потянулась к мобильному с намерением вызвать такси, когда заметила впереди накатанную дорогу. Она шла, судя по всему, параллельно асфальтовой. Летом народ пользуется ею, отправляясь на пикник. Вызывать такси я не стала, решила пройтись. Если повезет, смогу добраться до ближайшей автобусной остановки, если нет, выйду на дорогу. Через пять минут я уже шагала в направлении города. Вокруг сосны, почва песчаная, в грязи не увязну. Я вновь посмотрела на часы, до темноты из леса надо выбраться. В этот момент я и почувствовала: за спиной кто-то есть. Резко повернулась. Из-за ближайших кустов взметнулась птица, заставив сердце биться сильнее. Я напряженно вглядывалась, отмечая каждую деталь. Никого. Но ощущение, что за мной следят, не исчезало. Напротив, я была уверена, где-то здесь притаился наблюдатель. – Эй! – громко позвала я. – Кто здесь? Слабое эхо, и тишина. Вернуться к поселку? Идти по проселочной дороге дальше или повернуть к шоссе? Оно недалеко. Я слышала звук проезжающих машин. Не раздумывая, я направилась в ту сторону. Пробежала несколько метров, оглянулась. Сзади никого не было. Ни шагов, ни шороха.