– Если Нелли жива, то бояться ему вроде бы нечего, – пожал Бергман плечами. – Разумеется, если он не держит ее в подземелье, закованной в цепи. – Может, тетке стоит сказать, что с дочкой все не так плохо? – спросил Димка. – Мы должны найти ее дочь, а не рассказывать о своих видениях, – сказал Клим с неизменной усмешкой. – Или пренебрегать и этим не стоит? Приплюсуем энную сумму за добрые вести? – Обойдемся, – ответил Бергман с завидным терпением. Если Клим решил проверить его выдержку, то зря. Ничего ему в этом смысле не светит. – Поэт собирает информацию. Мы отправляемся с восемнадцати часов на встречу. – Втроем? – спросила я. Клим смотрел с ухмылкой. – Да, – сказал Максимильян. – Сравним впечатления. А пока дам распоряжение Лионелле Викторовне по поводу обеда. – У меня дела, – поднялся Клим. – Встретимся позднее. – И направился к двери. Я дождалась, когда стихнут шаги на лестнице, и спросила: – Ты уверен, что его присутствие поможет в работе? Димка при этих словах смутился, точно спросила я о чем-то неприличном. – Мы привыкли работать вчетвером, – сказал Максимильян. – По-моему, логично, что он займет место Воина. – Чушь. Он не Воин. Он вообще не пойми кто… – Тебя задело, что он сказал по поводу фотографии? – робко вклинился Димка. – Нисколько. Если б у него было желание работать с нами, его возможный дар лишь порадовал бы. Но ему плевать и на нас, и на расследование. Только у меня такое впечатление? Бергман откинулся на спинку кресла и немного помолчал. – Надо дать ему время. – Для чего? – Послушай, – заговорил Димка. – Мы знаем, как ты переживаешь из-за Воина. Мы все переживаем. Но, может, не стоит любое слово Клима воспринимать в штыки? – Ага. Учитывая, что говорит он мало… – язвительно заметила я. – Напрягаться особо не придется. Бергман переглянулся с Димкой, и тот сказал, поднимаясь: – Пойду к себе. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, я сказала с вызовом: – Ну? Бергман улыбнулся, вышел из-за стола и, наклонившись, поцеловал меня в лоб. – Бесконечно рад, что ты вернулась. – Не увиливай. Зачем тебе нужен Клим? Ты всерьез думаешь, что мы без него не справимся? – Тебе нелегко быть рядом с ним? – пройдясь по кабинету, задал он вопрос, игнорируя мой. Я только головой покачала. – А ты как думаешь? – То есть ты так и не определилась в своем отношении к нему? – Почему же? Вполне определилась. Я считаю, для нас обоих будет лучше держаться друг от друга подальше. – Ты считала его врагом. Но теперь мы знаем, что это не так. – По-твоему, он демонстрировал большую дружбу полчаса назад? – Он тоже считал нас врагами. К тому же, не привык работать в команде. – И не желает подчиняться, – сказала я. – Подчиняться? – удивился Бергман. – Мы считаем тебя бесспорным лидером. Он – нет. – Ну и что? Я вовсе не горю желанием командовать. Лишь бы делу была польза. Куда больше меня беспокоит твоя неуверенность… если это не просто слова… – Подожди, – я поднялась и шагнула к нему, преграждая дорогу. Теперь мы стояли друг напротив друга. – Что ты хочешь сказать? – Я хочу сказать, если речь идет о твоей интуиции, то к ней стоит прислушаться. – О господи, – пробормотала я. – Ты… ты сомневаешься, что Воин… Ты сомневаешься? По-твоему, Клим каким-то образом нас провел? И по этой причине ты решил держать его на глазах? – В любом случае, к нему стоит приглядеться. – То есть Воин погиб, но ничего, в сущности, не изменилось? И мы по-прежнему гадаем на кофейной гуще? – Если остаются хоть малейшие сомнения… Мы не имеем права успокоиться, пока не будем знать наверняка. И я тебя прошу: не будь слишком строга к нему. Если он один из нас, то такого отношения не заслуживает. А если враг… это лишь заставит его быть осторожнее. – Вот как? Может, тогда затащить его в постель, вдруг разговорится? – Клим не из тех, кто размякнет от женской ласки, забыв обо всем на свете. – Он обнял меня и прижал к себе. – Потерпи. Со временем станет легче. Так всегда бывает. – Да. Наверное, – кивнула я, отстраняясь, и направилась к двери. – Встретимся за обедом. – Куда ты? – спросил Бергман, недовольства в голосе не ощущалось, просто вопрос. – Загляну к Василию Кузьмичу. Поздороваться. Попасть в магазин из дома было невозможно, впрочем, и в этом я не особо уверена, точнее, почти уверена: есть скрытый ход, о котором Бергман предпочел молчать. Я по опыту знала: «дом с чертями» полон загадок. Фасад дома развернут к площади, в магазин вели дубовые двери с затейливой резьбой, рядом кнопка переговорного устройства. Войти в магазин не так просто, если ты не являешься постоянным клиентом. Как минимум нужно приглянуться его хранителю Василию Кузьмичу (назвать старика продавцом язык не поворачивался). Именно он решал, может ли кто-то войти в «святая святых» или таковая честь не для него. Никакой системы в выборе потенциальных клиентов я не заметила. Он мог открыть подростку со скейтом под мышкой и игнорировать по всем статьям солидного господина. Но, должно быть, какая-то логика все же была. Клим сказал как-то: с Бергманом всегда его слуги: Кот и Сова. Сова следит за порядком в доме, а Кот охраняет ближние рубежи. Бог знает, что он имел в виду, но, взглянув на улыбающегося Василия Кузьмича, который вышел меня встречать, я подумала: он в самом деле похож на кота. Не на крупного, сытого, и оттого ленивого, а мудрого, ученого и чуть насмешливого. Такие коты встречаются в мультиках: сухонькие, подвижные и непременно в очочках. – Леночка, – пропел он и, ухватив мою руку, с чувством ее поцеловал. – Здравствуйте, мой прекрасный рыцарь, – засмеялась я, успев привыкнуть к его великосветским манерам. – Как я рад вновь вас видеть. Признаться, ваш отъезд очень меня огорчил. Хозяин пытался меня утешить, заверяя, что вы непременно вернетесь, но в моем возрасте даже недолгая разлука пугает. Кто знает, сколько мне отпущено. Чаю? – С удовольствием. Мы прошли в закуток, где Василий Кузьмич оборудовал нечто вроде кабинета. Направляясь туда, я успела заприметить двух постоянных посетителей (местного краеведа и преподавателя истории из школы по соседству) и трех незнакомцев. Одному было лет двадцать, другому около пятидесяти, третьей была молодая женщина, она оглядывалась едва ли не с испугом. В торговом зале были не только книги. На стенах картины, судя по всему, старые, в шкафах то, что Бергман в шутку называл всяким хламом, от астролябий и древних карт до макетов парусников. Страстью Максимильяна были старинные книги об игральных картах, но они хранились не здесь, а в его кабинете. – Сегодня у вас многолюдно, – сказала я, устраиваясь за столом. – Да. Слава богу, люди продолжают испытывать почтение к книгам. – Женщина выглядит слегка растерянной. – Раньше она была колдуньей, – разливая чай, весело сказал Василий Кузьмич. – Но все забыла, а глубинная память не дает ей покоя. – Глубинная память?