— А где Ваша школа? Какая школа? Паркер стал судорожно вспоминать… — Высшая школа имени Линкольна, там, на Сэджвик, около Супериор. Большое гранитное здание с большими часами на фасаде, которые показывают неправильное время. У нас почти две тысячи учащихся. Такой школы вообще не существовало. Паркер посмотрел в глаза мужчине, гадая, возмутится он или нет. — Я что-то слышал о ней, — ответил мужчина и, так как Паркер промолчал, добавил: — Я слышал о ней много хорошего. Он принял эту ложь: студентов, директора, тут же придумал хороший имидж школы — проглотил все это, потому что, как и большинство людей — Паркер знал это, — он думал только о себе и даже не осознавал, что именно говорит, просто шевелил губами. — Вы все еще не решили проблему с изоляцией? Типичная реакция. Паркер рассказывал о своей школе, а собеседник услышал только слово «асбест». — У нас есть старое бомбоубежище, в которое уже давно никто не заглядывал. Мужчина вынул из бумажника визитную карточку. На ней красовалась выпуклая надпись «Бэскис Вейст Интервэншн». Паркер взял визитку, и ему моментально стало очень жаль этого мужчину. — Гарри Баскиз — это я. Мой бухгалтер придумал название фирмы. Неплохо, да? Он был сконцентрирован только на своей персоне — это было видно по выражению его мясистого лица, — даже когда с улыбкой смотрел в окно. Паркер представил, как этот мужчина бреется, смотрясь в зеркало в своей спальне. Вот он медленно водит бритвой по скулам, вокруг губ. И ему показалось очень грустным то, что этот мужчина должен повторять эту монотонную процедуру изо дня в день на одном и том же лице. Паркер хотел было снова заговорить с ним, но осекся, заметив, что они подъехали к станции Кларк энд Дивижн. Он увидел большой логотип Мальборо. Мужчина тяжело поднялся. Паркеру было жаль, что он не может продолжить разговор. Он был на подъеме, энергия била ключом, его фантазии не было предела. Он мог убедить любого, что только что посадил огромный самолет на Сэнт Лоренс. Что он только вернулся из многолетнего путешествия по Европе. Что он серьезно пострадал в аварии, вдребезги разбив мотоцикл. Что он потерял четверть миллиона долларов акциями в Черный Понедельник. Что он — продавец химических агентов и измерительных приборов для бассейнов. И он хотел при этом смотреть в глаза собеседника, фиксируя все его реакции. Но больше всего он хотел поговорить с умной женщиной. Он поделился бы с ней секретом, который он разгадал — и разгадка была такой истинной, — и она поняла бы его. Что мы все — все живые существа — просто движемся параллельно от одной точки до другой: от рождения к смерти. И причина одиночества в том, что эти траектории ПАРАЛЛЕЛЬНЫ, по крайней мере, у всех, кого Паркер знал. Но только не у него самого. Ему удалось поменять эту траекторию, пересечься с другими: он двигался не по прямой. То ли что-то увиденное за окном, то ли поворот поезда на ЛаСаль заставило его задуматься о значении слова Лоуп. Ведь у него есть значение — петля! Как бы то ни было — это правильное название для этого района. Вся его жизнь шла по загнутой траектории, так что она вполне будет похожа на петлю. Ему удалось избежать тирании параллельности. Пока петля еще не пройдена полностью, но все же какие удивительные вещи он видел, каких людей знал, какие тайны ведал! Он нужен многим различным людям, потому что знает, как подбодрить их, как, например, мужчину, с которым он только что разговаривал и который ушел весьма довольный собой. Еве он тоже нужен. Он не знал, ни где она живет, ни где работает. Ему предстояло еще многое открыть в ней, и он знал столько способов… А вчера Паркер ужаснулся их разговору в закрытой машине на парковке. И подумал, что, возможно, она и есть та самая умная женщина, которой он мог бы открыть свои секреты: она бы поняла. Первое, что он услышал в офисе, был голос Розали: «Как Ваше свидание вчера?» Он возненавидел ее в этот момент за то, что она заставила его вспомнить Еву, что смутила его, что сказала это слово «свидание», что напомнила ему слова Барбары: «А завтра у тебя свидание». Свидание всегда представлялось ему только как рутинный секс и дежурные улыбки. Это словно есть вслепую: медленно подносить руку ко рту, насыщаться предсказуемым и безрадостным. Он чуть не закричал на нее, его лицо уже наливалось кровью, но она имела в виду всего лишь здание на Саус Федерал. — Нельзя ничего понять, пока не постучишься в дверь и не спросишь, не нарушают ли здесь права рабочих, — сказал Паркер. Розали притихла и сгорбилась, и ее новая прическа — пружинки — придавали ей патетический вид, словно кто-то ударил ее пыльным мешком из-за угла. — А еще способы есть, Паркер? Это был Франк Кидди. Он вошел в его кабинет. Ему было явно жарко: рубашка мятая и мокрая, лицо красное и отекшее. — Вычислить это. Быть хитрым, как лиса, — ответил Паркер. — Не стучать в дверь. Вообще никак не обнаруживать себя. — Но на заранее оговоренные встречи-то надо приходить! — возмутился Кидди. — Как я писал в той записке, Кеглер Текстайлз тоже интересуются этим делом, и они уже добились того, что снос этого здания внесен в план. Если мы не поторопимся, оно окажется в собственности какого-нибудь араба, который уж точно сделает все, чтобы снизить его стоимость до минимума. — Думаешь, я потрачу на это деньги? — Нет, но ведь ты не допустишь, чтобы это здание стало сортиром. А если и да, то платным! — Ты знаешь, что такое солнечный удар? — оборвал его Паркер. Кидди поджал губы и тяжело дышал, но было видно, что он уже сменил тактику. — А знаешь, как ужасно это действует на шестимесячного малыша — компрессы, конвульсии, температура под сто четыре по Кельвину? Кидди буквально рассыпался в извинениях. — Вот чем я был занят вчера, — отрезал Паркер. Когда Кидди, пятясь, дошел до двери и еще раз извинился, Паркер повернулся к нему спиной, застегнул молнию своей сумки и проговорил: — Я как раз собирался наведаться на Саус Федерал. — Я уже кое-что разнюхал, — ответил Кидди, и по тону его фразы Паркер понял, что он чувствовал себя жалким и униженным. — Восемьдесят семь человек вошли в здание в шесть утра, а ночью там горит тусклый свет. Там работают только женщины. Большинство из них индианки. Возможен языковой барьер. Возьми с собой Переза. — Я просто ищу место, — ответил Паркер. — Это неофициальный визит. — Мой предыдущий начальник, г-н ЛеБарон, никогда не выходил из офиса, — вспоминал Кидди. — Он понятия не имел о том, как перепрофилировать недвижимость. Он был помешан только на рекламе. Кидди неумело пытался «умаслить» Паркера, но тот все же чувствовал, что другой человек — его предшественник — был добросовестным и честным, простым парнем, без тонкостей, заморочек и секретов. Это было большое коричневое здание за Принтерзиз Рау, и Паркер был уверен в том, что ему не составит проблем добраться до него. Скорее всего, его дешево сдавал в аренду кто-то, кто уедет очень далеко сразу, как продаст его. Оно выглядело таким заброшенным и убогим, что даже не вызывало никаких подозрений. Мимо него проходили все: полиция, миграционная служба, агентства недвижимости. Только очень хитрому и дальновидному девелоперу — каких сейчас так мало здесь — оно могло бы показаться перспективным. И все же Паркер знал, что у него есть конкуренты. Он немного побродил взад-вперед, рассматривая здание. Одиннадцатый и двенадцатый этажи были точно заняты: большинство из окон было открыто настежь из-за жары. Некоторые из окон были закрашены или заклеены газетами. Паркер постоял немного в нерешительности, потом подергал ручку двери: закрыто. Он обошел здание и увидел, что основная входная дверь была забита досками. Таким образом, это здание считается пустым — и миграционщикам, и пожарным плевать на то, что здесь не соблюдены нормы пожарной безопасности. Люди работают в здании с заколоченной дверью! Без выхода! Он еще раз прошел во двор здания и вдруг увидел, что внутри кто-то ходит. — Привет! — быстро сказал он. — Открывай! Женщина открыла рот и стала похожа на рыбу, заглядывающую через стекло иллюминатора. Она что-то говорит? Паркер не слышал. Он показал жестом, что не понимает ее. Следующим жестом он попросил женщину открыть дверь. Она забеспокоилась. Паркер улыбнулся, пожал плечами и постарался казаться как можно более безобидным. Женщина на секунду задумалась, а затем снова заговорила что-то, но Паркер не смог разобрать слов. Она открыла дверь и сразу сказала по-испански: «No Englese». (Я не говорю по-английски). Паркер навалился на дверь, которая, в свою очередь, прижала женщину к стене. «Сама виновата!» — прокричал он ей со ступенек. Он пробежал один пролет и прислушался, пробежал еще один пролет и снова прислушался. Женщина внизу молчала, возможно, все еще стояла в шоке у двери, но сверху Паркер слышал гулкий шум машин. Он легко пробежал еще два-три пролета. Обычный американец, поедающий горы сладкого, соленого и жирного, сдался бы при одном виде лестницы или долго матерился бы в ожидании лифта — Паркер был в этом уверен. Кто-то сверху шел по ступенькам вниз. Затем остановился. Паркер услышал, как открылась и со стуком закрылась дверь. Недалеко был слышен шум воды: это, должно быть, женский туалет. Паркер подкрался к этой двери и замер в ожидании женщины, которая вскоре появилась: темные волосы, темные глаза, индийские черты лица. Она смотрела вперед и прошла, не замечая его. Точно «No Englese». Паркер застыл в размышлении, идти ли дальше. Затем он все же поднялся выше, но постепенно, ступенька за ступенькой, так как не хотел оказаться в этом цехе с кучей людей или в комнате, где сидел их надсмотрщик. Он хотел посмотреть на это исподтишка и попытаться найти человека, через которого он мог бы подступиться к этому непростому делу. Например, кого-то, кто «считает ворон», или женщину, которая писает прямо «без отрыва от производства». «Еще лучше, — размышлял Паркер, — если она будет хорошенькой, этакой угнетенной красоткой». Он услышал, как хлопнула дверь. А затем быстрые шаги — женщина. — Привет, — улыбнулся Паркер. — Привет! — отозвалась женщина. Молодая, полненькая и бледная, с красными пятнами на щеках от жары. На ней была футболка, шорты и резиновые шлепки. — Можно задать Вам вопрос? Я из службы пожарной безопасности. — Подождите минуточку. Она быстро скрылась за дверью туалета, и Паркер поспешил отойти — не хотел слышать этого, ненавидел все звуки этого процесса, эти неуклюжие шорохи. И вот она снова появилась на лестничной площадке, вытирая руки о свою футболку. — Вы почувствовали запах дыма? Она придумала этот вопрос прямо на унитазе… — Отличный вопрос, — ответил Паркер, — прикольно… Нет, мы просто проверяем пустые здания в округе. Есть кто-то наверху? — Кроме пары миллиардов человек, никого, — нашлась она, — а что? Паркер уставился на нее и медленно вскинул бровь. — Да нет, ничего, — ответил он. — Вы слышите шум всех этих машин? Эту махину?! Там все кипит. Там около миллиона индусов, они строчат и кроят как ужаленные. — Сколько их там точно? — Да кому какое дело? — Я же говорю, — раздраженно ответил Паркер. Он вдруг как-то обмяк, сам не зная почему, губы пересохли, и голова его стала такой тяжелой. — Служба пожарной безопасности. — К нам уже приходили из профсоюза, вот почему я спрашиваю. Они прислали к нам целую армию… — Ну пожалуйста, — давил на жалость Паркер. — Ответьте мне!