— Хм, Мэл? Что случилось с твоей одеждой? Она поняла мое замешательство. — Это прослушивание, К. Я к тому, что все это создает такое давление, и я не знаю, что надеть. — Мэллори, всегда готовая чрезмерно драматически изложить свою точку зрения, бросилась в кучу. — Просто задуши меня, Кейт. Просто сделай это. — Она прикрыла глаза рукой и швырнула в моем направлении изящную, черную юбку трапециевидной формы. — Вот что привело нас к Кейт! Нас! «Преданность»! «Преданность» — любимое пожелание Мэллори к названию группы; прошло 18 месяцев после нашего первого концерта, и все мы впятером еще ни одного не выбрали. Организаторы выступлений стали называть нас «О'Коннелл и др.», когда организовывают концерты. Я пальцем ноги подтолкнула темно-зеленый двубортный блейзер. Бе. — Откуда взялись эти вещи? Мэллори фыркнула и перевернулась, уставившись на меня. — Боже, ты выглядишь великолепно, — сказала она с намеком на удивление в голосе. — Мне нравится твой топ. — Она снова фыркнула. Я не собиралась ей его одалживать. — Волосы у тебя тоже хорошо смотрятся. — Такие комплименты я хорошо воспринимаю. Сегодня день хороших причесок. Мои волосы длинные, густые и темные с косым пробором. Сегодня они выглядят неплохо, создавая нечто неумышленно волнистое. — Спасибо, Мэллори. А теперь сосредоточься: чья это одежда? — Моей матери. Я планировала надеть свою крошечную юбку, — и она действительно крошечная, 25 сантиметров длиной от талии до подола, — но пришлось кое за чем заехать домой, и мама сказала, что раз уж это прослушивание, то я должна надеть что-нибудь приличное. Она села, откинувшись на локти. — Мне далеко до приличия, Кейт, — сказала она, ее голос был низким и совершенно серьезным. Я вздохнула. Я люблю Мэллори, но она далеко не подарок. В 23 она блестящий музыкант и великолепный автор песен, но не самая стабильная личность. — Думаю, мы должны позволить мистеру Гриеру получить хорошее представление о том, каким на самом деле может быть наше выступление. — Она молчала, ожидая волшебных слов. — Иди наверх и поищи что-нибудь, — сказала я. Она взвизгнула, выбралась из кучи и бросилась вверх по лестнице. Ненавижу одалживать ей одежду. Она всегда возвращается со стратегически размещенными дырками или булавками. Я начала складывать отбракованную кучу одежды и ждать, когда она спуститься обратно. Прошло пятнадцать минут, а она все еще не вернулась. В моем шкафу не так много того, что она может надеть; я задалась вопросом, чем она там занята. Наконец она спустилась, ее волосы были распущены и ниспадали на плечи, как странный голубой ореол. Она нашла короткую, черную юбку, не настолько короткую, как ее «крошечная», но достаточно короткую, чтобы ее матери поплохело. Она также надела серебристый, расшитый блестками топ без рукавов, который, я почти уверена, является частью старого костюма группы. — Нравится? — спросила она, крутясь. Она действительно выглядела хорошо. Странно, но хорошо — что-то вроде смягченного варианта тусовщицы. — Ты отлично выглядишь, — ответила я. — Ты готова? — Я снова проверила время — почти 17:30. — Нам нужно добраться до «Веста» и подготовиться. Думаю, мы первые, и наш гениальный работодатель не обрадуется, если мы сдвинем график. Мэллори заговорщически ухмыльнулась. — Знаешь, что я слышала? — спросила она. Я выгнула бровь. Это не помешает. Мэллори глубоко изучает оккультизм, и она очень увлечена этой темой и своими собственными теориями. Если в названии веб-сайта присутствуют слова «Черная магия» или «вампир», то она весь его прочешет. Поэтому всякий раз, как у нее появляются новости, они касаются какого-нибудь важного сверхъестественного события. А в последнее время произошло несколько сверхъестественных событий; вампиры, по всей видимости, ставшие настоящим сообществом в нашем маленьком городе, начали выходить из паранормальной тени. За последние несколько недель они провели серию пресс-конференций, по большей части на темы «Вы должны узнать нас» или «Не все мы плохие». Те немногие, кто разоблачил себя, не особо пользуются успехом; люди, по вполне понятным причинам, немного встревожились. У большинства людей это вызвало страх или гнев, или некую комбинацию и того, и другого; мои студенты, которым я преподаю Английскую литературу, обратились к источнику — обсуждая «Баффи»[8] с таким почтением, как будто Джосс Уидон[9] написал библию вампирского образа жизни. Мэллори, понятное дело, приняла это с радостью. Она убеждена, что во всех крупных городах, в том числе и в нашем, обитает множество таинственных существ. Мы даже провели двухнедельные каникулы в прошлом году — еще до того, как вампиры себя разоблачили — бродя по темным улицам Нового Орлеана. Она надеялась хоть мельком увидеть темного, сексуального вампира, крадущегося по одной из аллей города, освещенных газовыми фонарями. Она была так взволнована; я же по большей части следовала за ней по пятам с дайкири в руке. Клубничным, конечно же. Жаждя рассказать мне свой секрет, она наклонилась ко мне и понизила голос. Я стояла в полутораметрах от нее, в квартире, в которой никого кроме нас не было, но она чувствовала необходимость перейти на шепот. — Говорят, — она сделала паузу для драматического эффекта, — что он вампир, — тихо произнесла она, как будто боялась, что кто-то нас услышит. Я огляделась. — Почему ты шепчешь, Мэллори? — задала я вопрос, но я смотрела достаточно научной фантастики, чтобы распознать ее «магическую зависть», понять, что ее вера в эти истории вызвана желанием, чтобы там было что-то еще, что-то магическое. Она выгнула брови и накрутила на палец прядь голубых волос. — Никогда не знаешь, кто рядом, Кейт. Просто не знаешь. * * * Спустя тридцать минут и еще два переодевания мы наконец вышли из особняка, неся гитары. Мэллори все еще была в костюме бывшей группы, но я не собиралась спорить. Если мистер Гриер решит вычеркнуть нас из своей программы из-за ее блесток, нам в любом случае понадобится новая музыкальная штаб-квартира. До «Веста» ехать недалеко. Клуб располагается в отремонтированном корпусе бывшей Западной Средней Школы. Массивное трехэтажное кирпичное здание, построенное в 1930-х годах, школа в котором закрылась много лет назад, когда министерство решило, что ремонт ее узких коридоров и устаревших водопроводных систем и отопительных сетей будет слишком дорогим; школа и ученики переехали в лоснящуюся новую среднюю школу в пригороде. Старое здание Западной Средней Школы пустовало и приходило в упадок в течение многих лет. Пять лет назад предприимчивый скульптор задешево выкупил здание и вместе с командой друзей разделил внутреннюю часть, чтобы построить ряд недорогих студий для деятелей искусства города — своего рода современной коммуны искусства. К сожалению, у них быстро закончились деньги, в связи с чем остался только каркас здания. Следующим здание купил предприимчивый импресарио, и он сделал крупные капиталовложения. «Вест» в своем новейшем виде открыт только как год, но уже пользуется большим успехом, выступая в роли любимой музыкальной площадки города и популярного, хоть и весьма эксклюзивного, VIP-бара. По выходным очередь в бар — известный как «Святая Святых» — обычно тянется на весь квартал. Мы играем два-три раза в месяц, обычно в пятницу вечером, часто выступая на разогреве перед шоу более крупных артистов. Мы все еще люди второго сорта на местной музыкальной сцене, но не очень-то переживаем по этому поводу. Мы местные; они всенародные. Так обстоят дела. Когда мы приехали, в здании было тихо; странно было видеть такое большое и обычно темное пространство полным света и пустым. Место тусовки на первом этаже немалое — семиметровые кирпичные стены, бетонный пол с деревянной сценой в конце; большая часть второго этажа снесена, чтобы освободить пространство. Вдоль стен с промежутками располагаются кожаные скамейки в современном стиле, а сплетение стальных балок и кабелей удерживает над нами прожекторы и лазеры. Они редко используются для групп, но развлекают толпу, когда в «Весте» проводятся готические или техно ночи. Пожалуй, неудивительно, что Мэллори завсегдатай готических ночей. Помимо меня и Мэллори в «Преданности» есть еще три участника; все они ждали в «Весте», когда мы приехали. Джо Кэлвин, наш барабанщик, довольно скромный компьютерный техник, которого мы с Мэллори как-то вечером встретили в кофейне. Тай Свонсон играет на бас-гитаре, а также является бэк-вокалистом, к большому огорчению его коллег в юридической фирме, и Мэттью Стайлз, наш клавишник, проводит вечера с группой, пытаясь изгнать призрак 11 лет занятий по классическому фортепьяно. Мэттью не любит классическую музыку, это легко можно понять по тому, как он выступает. Он не столько играет на клавишах, сколько выбивает из них ноты. — Мальчики, — поприветствовала их Мэллори, опуская футляр с гитарой. Она принялась расстегивать и освобождать свою 12-струнную акустическую гитару, пока я здоровалась с остальными из команды. Я не видела их со вторника, нашего очередного еженедельного репетиционного дня. Наши расписания слишком расходящиеся, чтобы позволить частые репетиции, поэтому мы стараемся проводить как минимум одну продолжительную сессию по вечерам вторника, обычно в гараже Джо. Я положила свою гитару в чехле и поздоровалась с Джо и Таем. Пока что я проигнорировала Мэттью; он уже был за клавишами, а обычно, как только он усаживается на скамейку, его лучше не беспокоить. Он становится немного вспыльчивым. — Привет, К., — сказал Джо. — Хорошо, что вы к нам присоединились. — Группа выгрузила все составляющие барабанной установки, которые пока еще были завернуты в легкие нейлоновые мешки, но еще не развернула их. — Девушка с обложки не могла решить, что надеть, — ответила я, улыбнувшись ему и махнув рукой в сторону Мэллори. Джо пробежался глазами по ее невысокой фигурке, которая все еще была занята возней с гитарой. Она перешла к настройке струн. — Это результат мыслительного процесса? — тихо спросил Тай, обернув руку вокруг моей талии и быстренько обняв. Его бас-гитара, висящая на ремне, была прижата с другого бока, он покровительственно прижимал ее рукой. Я положила голову ему на плечо. — К сожалению, да. Очень долгого аналитического процесса. — Мы еще минуту стояли вместе и улыбались, пока Мэллори не поднялась с пола. — Это костюм группы? — спросил Джо со сдавленным смешком. — Я как бы тебя слышу, — сказала она, все еще не отводя взгляда от 12-струнной. — Остряк. — По всей видимости, удовлетворенная своей подготовкой, она аккуратно положила гитару на подиум для барабана и ушла со сцены. — Она разозлилась? — спросил Джо. — Э-э, она, наверно, пошла флиртовать с Харрисом. — Харрис мускулистый брюнет, охраняющий вход в «Святая Святых». Он возвышается как минимум на добрых тридцать сантиметров над небольшим ростом Мэллори в метр шестьдесят семь. Она строит ему глазки, играя этими голубыми волосами, каждый раз, как его видит. Я помогла Джо и Таю развернуть и установить барабанную установку; это небольшой джазовый набор, обычно требующий около 30 минут на полную сборку. Мы закончили с установкой на 10 минут раньше, и в этот момент Мэллори вернулась на сцену, на ее лице была широченная ухмылка. — Тебе крышу снесет, — сказала она, слегка ущипнув меня за руку и перекинув через плечо свою гитару. — Ты о чем вообще? — О нем, — ответила она. — О Владельце. Тебе крышу снесет. — Она поиграла бровями, губами произнеся «вампир», прежде чем посмотрела вниз на свою гитару, ее глаза остекленели. Я закатила глаза, но она это проигнорировала. Она обладает прекрасной способностью отгораживаться от всего, кроме ее игры. Она начала играть на 12-струнной гитаре, и я задалась вопросом, это сложность инструмента или ее… ну… ветреность требуют от нее такой сильной концентрации. Мы все собрались на сцене, ожидая сигнала начинать. Я стояла спереди по центру, Мэллори и Тай были по бокам от меня. Джо и Мэттью сидели позади нас. Я оглянулась назад. Джо, длинные темно-русые волосы которого развевались за спиной, нервно вертел свои барабанные палочки. Я улыбнулась ему и получила от него улыбку в ответ. Мэттью мрачно сидел за своим синтезатором, держа пальцы над клавишами. Он уставился на клавишный инструмент, похоже, не подозревая о своем окружении. Джо приготовился жечь; Мэттью приготовился к битве. Я повернулась и улыбнулась, перебирая струны на моей гитаре, чтобы проверить их настроенность. — Мисс О'Коннелл? Раздался голос со склада. Свет приглушили, а на сцену навели лучи. Я ничего не видела, но подняла руку к лицу, чтобы заслонить глаза от лучей. — Можно просто «Кейт». И да? Минуту я ничего не слышала, кроме тихой перетасовки бумаг. — Начинайте, — приказал голос. Я проигнорировала внезапное желание закатить глаза, зная, что Гриер — предполагая, что именно он отдает приказы — мог видеть все, что я делаю на сцене. Я вздохнула и начала отсчет, который казался заклинанием: — Раз, два, три, четыре. — Подобно магии, мы начали играть по условному сигналу, все вместе, все личные сражения потерялись в ощущении наших пяти мелодий, слившихся в одну. После четырех я всегда задерживаю дыхание и никогда не могу преодолеть ощущение, что если дам команду, последует тишина. Но, разумеется, донесся звук. И это хорошо. Мы сыграли короткую песню, двухминутный ряд, которую написала Мэллори. В ней я единственная вокалистка, и мой голос звучал отчетливо поверх тихих звуков гитар и барабанных палочек на ударных Тая. Это самая легкая из наших песен, печальное посвящение последнему бойфренду Мэллори, похоронная песнь, которую она написала, когда он не смог преодолеть свою зависимость. Она короткая, но мощная. Через две минуты помещение снова накрыла тишина. Джо и Мэллори поглядели на меня. Я слегка пожала плечами и молча стала ждать. Снова раздался голос: — Хорошо, — произнес он. Мы стояли там еще мгновение, не зная, что делать. «Хорошо» означает, что мы закончили? Что ему понравилась песня? Что ему понравились мы? Я снова поднесла руку ко лбу, всматриваясь в аудиторию. — Простите? — спросила я, заставляя прозвучать это слово, как вопрос. — Хорошо, — снова произнес он. — Вы закончили. — Я глянула на край сцены — участники второй группы ждали за кулисами своего выхода. Я вздохнула и повернулась к Таю и Мэттью. — Собираемся, — сказала я, снимая свою гитару. Я знала, что они хотят возразить, но они послушались меня. Я чувствовала, как они двигаются позади меня, когда ушла за кулисы. Там я увидела знакомое лицо — Мег Тайлер, певицу, которую, по-видимому, прослушивают следующей. Она поет одна, только она и ее акустическая гитара. Я завидую ее мобильности. — Тебе на какое время назначено? — спросила я. — 19:30, — ответила она. — Вы, ребята, не заняли много времени. — Я посмотрела на часы.