Легионеры, пусть и были ошеломлены необычным врагом, но привыкли исполнять приказы, поэтому сотня контосов была выставлена впереди строя, а остальные приготовили марсовы колючки. Колесницы мчались во весь опор, грозя смести и растоптать всех, кто посмел остаться на их пути. Эйрих ждал, ждали и легионеры. И когда расстояние до столкновения составило где-то один акт, Эйрих дал приказ. — Бросай!!! Облако плюмбат врезалось во врага, но не нанесло ощутимого урона. Лишь пара колесниц застопорилась и перевернулась, а остальные продолжили своё стремительное наступление. Удар. Хруст древесины, громкое ржание лошадей, а затем и крики гибнущих людей. Эйрих драки не боялся, поэтому пошёл вперёд, в небольшой прозор в строю, а Альвомир последовал за ним. Запрыгнув на круп дохлой лошади, Эйрих добрался до закреплённого в колеснице наездника и нанёс ему удар илдом прямо по черепу. Шлем смялся и враг потерял сознание или погиб. Альвомир взмахнул секирой и развалил соседнего колесничего в районе шеи. Легионеры вокруг тоже очухались и перешли в наступление. К сожалению, контарии большей частью погибли, либо рассечённые косами, либо погребённые под лошадьми и колесницами… Вторая волна колесниц не решилась атаковать следом, потому что завал из тел для неё непроходим, но если готские легионеры посмеют двигаться дальше — удар будет неизбежен. Выживших колесничих забивали илдами и закалывали кинжалами, а Эйрих думал над тем, как решить возникшую проблему. Деться с улицы некуда, второй натиск колесниц обязательно причинит тяжёлые потери, а город ещё не захвачен. — Скорпионы! — воскликнул Эйрих. — Притащите сюда скорпионы! Сзади подходил резерв, но скорпионы подкатили быстрее. — Заряжай, наводи на колесницы! — приказал Эйрих. Вот истинное предназначение этих механизмов войны — уничтожение тяжелобронированных противников, неуязвимых для стрел и дротиков. В мире нет брони, способной удержать прямое попадание из скорпиона… Эйрих лично встал за один из подготовленных механизмов, навёл прицел на центральную колесницу и дёрнул за рычаг, освобождающий тетиву. Длинная стрела вылетела из ложа и полетела в направлении врага, но он взял слишком низко, поэтому она врезалась в мощёную улицу. И только он хотел с досадой выругаться, как стрела отрикошетила от камней и влетела прямо промеж конной двойки. Попадание пришлось прямиком в колесничего, которого отшвырнуло назад. Эйрих аж сам удивился, что так вообще можно. — Заряжай! Расчёт перезарядил скорпион и Эйрих вновь начал брать прицел. Колесничие что-то надумали, поэтому развернулись и поехали прочь. — Фритхельм, задача для тебя! — развернулся Эйрих к вновь прибывшему посыльному. — Возьми с собой сотню Бруна и притащите сюда рогатки от нашей ограды! Очень срочно! — Всё сделаем, претор! — ответил посыльный, после чего дал знак сотне. Колесницы никуда не денутся, они представляют реальную угрозу на такой ровной улице. Пожалуй, это единственная ситуация, где их можно очень эффективно применить. Римлянин, придумавший такое, достоин уважения. Не как человек, но как тактик. Скорпионы стояли на страже, а Эйрих ждал прибытия рогаток. Римляне скрылись из виду, но было понятно, что они ждут подходящего момента — наблюдатели на крышах внимательно следят за действиями готов. Рогатки прибыли спустя, примерно, пятьдесят минут, потому что штуки это тяжёлые, предназначенные для надёжной остановки любого количества всадников. Ну и сам их вид должен внушать и отговаривать всадников от идеи наскока, поэтому маленькими и тоненькими их делать бессмысленно. — Приготовиться, — приказал Эйрих, когда рогатки были взяты первым рядом легионеров. Безумные стратегемы противника требуют безумных контрстратегем… Несколько римских наблюдателей слезли с крыш, видимо, чтобы сообщить командованию об изменении обстановки, но пара-тройка осталась. Примерно полторы сотни футов до ближайшего, ветра нет, судя по ровному подъёму дыма от пылающих зданий. — Эх… — Эйрих снял с плеча лук и быстро наложил стрелу. Выстрел, выстрел, выстрел. Три стрелы отправились к адресатам, но попало лишь две. — Теряю сноровку, — посетовал Эйрих. — Две из трёх, да на такое расстояние, претор? — изумлённо спросил ближайший легионер. — Раньше мог три из трёх… — вздохнул Эйрих с сожалением. Третий наблюдатель, разминувшийся со смертью буквально на мизинец, рухнул на крышу и пополз прочь, а первый и второй сейчас лежали и корчились — Эйрих стрелял в грудь, чтобы наверняка. После таких хороших попаданий уже не выжить. — Идём дальше, — приказал Эйрих. Наверняка, есть дополнительные наблюдатели, но он их не видел. Убрав лук на законное место, он влился в ряды легионеров и растворился среди них. Броня его не сильно отличалась от брони обычного легионера, а шлем так вообще идентичный. Свой любимый шлем он оставил в Вероне, у мастеров-бронников, что обещали сделать так, чтобы он вообще не ржавел. Вроде как они собирались покрыть шлем серебром и начистить до блеска. Технологию описывали как амальгамирование, когда ртуть испаряется и оставляет на поверхности стали серебро, а серебро не ржавеет и защищает железо. (5) Странная процессия двигалась по улице, прямиком к Большому цирку, чтобы воссоединиться с соседним подразделением на Палатинском холме. Отгер не сообщал о каких-либо неудачах и засадах, поэтому можно рассчитывать, что он уже продавил оборону римлян на мосту Портензис, а если нет, то обороняющиеся на нём римляне скоро получат удар в спину… Колесничие скрылись бесследно, но Эйрих никогда о них не забывал. Резерв тоже нёс с собой четыре рогатки в тылу боевого порядка, чтобы выставить их, в случае нужды. Если какая-то конница вздумает нанести удар, то воины упрут в рогатки щиты и удержат натиск, тогда как атакующие всадники понесут тяжёлый урон. И вот они прошли под акведуком Аппия, а перед ними предстало открытое пространство перед Большим цирком. Это отличное место, чтобы применить конницу или колесницы. — Не рассредотачиваться, они могут появиться в любой момент! — приказал Эйрих. — Ускоренным маршем — вперёд! Но опасения Эйриха, на этот раз, не оправдались, поэтому они вышли на Палатинский холм и увидели, что на мосту Портензис шёл ожесточённый бой. — Резерв — занять оборону! — приказал Эйрих. — Первая когорта — в атаку! Римляне, обороняющие мост, были ошеломлены появлением противника прямо в тылу, но времени оправиться Эйрих им давать не собирался. Стремительное сокращение дистанции, залп плюмбат, а затем сокрушительный натиск по разрозненному порядку врага. Эйрих в схватке поучаствовать не успел, потому что когорта прошла через римлян как кинжал через мягкое брюхо и гарнизонные воины бежали. Они прыгали прямо с моста, падали на колени, молили о пощаде, просто поддавались стадному инстинкту и мешали друг другу — так выглядит поражение. — Берите пленных! — приказал Эйрих. — Отгер, где ты там⁈ — Сейчас буду! — крикнул тысячник со стороны моста. Римлян хомутали и стаскивали в одну кучу, а оружие сразу грузили на телеги к скорпионам. На себе дополнительные мечи и щиты не потаскаешь, поэтому лучше пусть расчёты скорпионов поездят с неудобствами… Отгер перебрался через баррикаду на мосту и подбежал к Эйриху. — Спасибо, что выручили! — воскликнул он. — Мы бы ещё пару часов тут провозились! — Выдели отряд, чтобы вывести пленных из города, — приказал Эйрих. — Пусть отведут их в лагерь, под замок. — Всё будет сделано, — Отгер стукнул себя кулаком по груди. — Какие дальнейшие указания? — Объединяемся и начинаем движение к Капитолию, — ответил Эйрих. — Там всё решится. Две тысячи готских воинов, то есть уже чуть меньше, присоединились к первой когорте, потерявшей уже несколько сотен, после чего они двинулись к главному холму этого города. Там Сенат Римской империи, там дворец императора, там казармы схолариев — после потери этой области дух обороняющихся будет сломлен, а готам будет окончательно открыт тактический доступ к любому городскому району. И было совсем неудивительно, что командующий обороной сфокусировал на Капитолии разумный максимум подразделений. Схолы, насколько знал Эйрих, Рим уже давно покинули, как раз тогда, когда Гонорий бежал в Африку, поэтому биться предстоит против гарнизонных войск. Но нельзя допускать мыслей, что это обычные низкокачественные гарнизонные воины, характерные для провинциальных столиц и городов. В Рим брали лучших, всё-таки, это бывшая столица и в ней водятся очень большие деньги, поэтому сюда всегда было трудно попасть. — Сука… — увидел Эйрих очередную баррикаду. Точнее, это был полноценный форт из дерева и камня, опоясывающий Капитолий. Римляне прямо постарались, заранее зная, куда придут, в конце концов, готы… — Прикажи разобрать три манджаника и тащить их сюда, — приказал Эйрих ближайшему посыльному. — Остальные — оцепить крепость! Идея крепости в крепости не нова, ещё старые эллины ставили в своих городах акрополи, как последний оплот правящей верхушки. Классическая проблема подобных сооружений — это жест отчаяния, потому что в городских условиях обложить крепость даже легче, чем на открытой местности, ведь путей подхода множество, городская застройка совершенно не годится для успешного отражения штурма, а ещё площадь этого «акрополя» очень мала и едва ли подходит для долговременного удержания обороны. Но римлянам и не нужно держать оборону долго… … ведь их цель — не дать остальным гарнизонным войскам окончательно пасть духом. Пока центр под контролем, есть робкая надежда, что ещё не всё потеряно. И оставшиеся в городе подразделения будут сражаться. — Уважаемый господин… — вышел из ближайшей задрипанной инсулы какой-то зажиточно одетый римлянин. Тога его была белоснежной, что дико диссонировало на фоне покрытых кровью и копотью готских легионеров. Телосложением он плотен, нос с горбинкой свидетельствует о примеси греческой крови в его жилах, а чуть смугловатая кожа, чёрные волосы и карие глаза лишь подчёркивают это свидетельств. — Я тебе не господин, — произнёс Эйрих. — Кто ты такой и почему не прячешься, как остальные? — Меня зовут Флавием Веллеем Азинием, — представился римлянин. — Я сенатор… — Наверное, ты хотел сказать, что ты бывший сенатор, — усмехнулся Эйрих. — Чего ты хотел? — У меня есть возможность договориться с засевшими в этом каструме легионерами, — осторожно произнёс бывший сенатор Флавий Азиний. — О тебе, претор, ходит молва, что ты не любишь лишний раз проливать кровь… Молва разносит всякие небылицы. Эйриху нравилось, когда о нём говорили, что он хозяин своего слова, что он щедр и всегда добивается своего, но откровенная ложь о его милосердии и бескорыстии несколько напрягает. Не так должны говорить об истинном воине и полководце… — Я не люблю терять лишних воинов, а кровь проливать не боюсь, — поправил он бывшего римского сенатора. — И чего ты хочешь в обмен на свои услуги?