Аркобаллисты показали себя неплохим средством против щитов, потому что иные стрелы оказались способны не только поразить держащую щит руку, но и пройти насквозь. Теперь Эйрих окончательно перестал жалеть те серьёзные деньги, потраченные на покупку этого экзотического оружия. Триста пятьдесят силикв за штуку — это цена содержания троих опытных легионеров, но шестьсот легионеров не смогут так хорошо пробивать щиты, а вот аркобаллисты могут… «Ещё было бы неплохо достать где-нибудь каробаллисту или лёгкий онагр», — подумал Эйрих, засылая очередную стрелу в провал между щитами. Эта стрела влетела кому-то в лицо, потому что легионер рухнул, как молнией сражённый. Каждый убитый сейчас ненамного увеличивает шансы в грядущей схватке… Наконец, командующий римлянами понял, что «черепаха» почему-то не работает, поэтому дал легиону приказ на отступление. Когда легионеры начали отступать, Эйрих удвоил скорость стрельбы, всаживая две из трёх стрел в прикрытые кольчугами спины врагов. Баллистиарии и лучники тоже не медлили, суммарно прикончив где-то сотню из врагов. Тут Эйриху стала ясна изначальная задумка вражеского командующего: вывести кавалерию на фланги, отвлекая всех стрелков Эйриха на комитатских легионеров, вроде как надёжно защищённых в «черепахе», а затем ударить одновременно с трёх сторон. Только вот обстрел из аркобаллист, пробивающих щиты через раз, внёс коррективы в план, когда потери стали неприемлемыми. А ещё осторожность врага сыграла с ним злую шутку — он насторожился от передвижений эйриховых войск внутри лагеря и преступно промедлил с постановкой кавалерии на позиции. Кавалерию он бережёт, очень бережёт. «Правильно я сделал, что поставил повозочный форт», — понял Эйрих, пославший последнюю стрелу на исходе дальности лука. — «Теперь этот полководец стал мне понятен — играет от кавалерии, потому что не может иначе». Из ставки вражеского полководца донёсся замысловатый сигнал рога, после которого кавалерия развернулась и направилась на исходные позиции. Это значит, что враг берёт тактическую паузу на обдумывание плана. — Копатели — продолжить работу! — приказал Эйрих. Ещё толком ничего не началось, поэтому выводы и прогнозы делать рано. Завтра всё решится. Примечания: 1 — Контос — др.-греч. κοντός, «рогатина» — изначально ударная пика парфянских тяжёлых всадников (объекта вдохновения римлян, создавших позже своих катафрактариев), имеющая длину 4–4,5 метров. В результате «культурного обмена», через сарматов, контосы попали на вооружение римских и готских всадников, потому что штука, безусловно, хорошая. Но римляне переосмыслили идею парфян, предпочитавших заковать всадника вместе с конём в чешуйчатую броню, дабы компенсировать отсутствие щита, сделав вместо этого ставку на скорость. Контарии, получившие название от контоса, носили лёгкие доспехи, и существовали где-то до IV века в виде одного подразделения ауксилариев — I Ульпиевой алы контариев. В списках известных нам подразделений и военных дипломах римских вспомогательных войск больше никого, кроме первой ульпиевой алы, контариями не обозначают, поэтому явление точно не было массовым. Ещё известно, что варвары использовали контосы со своих двоих, то есть пешими, потому что серийные римские контосы всяко качественней основной массы поделок рядовых племенных мастеров. 2 — Повозочный форт a. k. a вагенбург — Аммиан Марцеллин как-то описал столкновение римской армии с готами. Он написал, что римское войско приближается к «ad carraginem», то есть к форту из повозок. Скорее всего, готы изобрели «вагенбург», в наших полях и сенях известный как «гуляй-город», то есть укрепление из обозных телег, опционально обшитых с наружной стороны толстыми досками, для пущей защиты от стрел. Изобретение буквально витает в воздухе, когда тебя постоянно щемят разнообразные кочевники, а ты сам постоянно юзаешь телеги, чтобы увозить свои пожитки подальше от врагов. Готов кочевники щемили, поэтому они и догадались до вагенбурга, о чём есть свидетельства историков. Любопытно, что в Древнем Китае, во времена противостояния китайцев с народом хунну, тоже было изобретено нечто подобное, правда, с применением круга из колесниц для защиты от натиска кавалерии хунну. В общем, этакий вагенбург с шильдиком «Made in China», с названием на Алике: круглый военный тележка, лошадь конь, брендовый защита от стрела хунну гомосексуалист, возить жопа ездок, круг мощный отражение, не подделка, оригинальный. Глава пятая. Отрицательная договороспособность / 21 апреля 409 года нашей эры, Западная Римская империя, регион Транспадана, лес Фута, лагерь остготов/ После дневного боестолкновения наступило длительное затишье. Эйрих видел, что наблюдать за ними не прекращают, держат одну алу кавалерии на случай, если остготы вздумают совершить вылазку. Но под вечер Эйрих выделил две сотни человек, чтобы притащить в лагерь трупы и оружие павших комитатских легионеров. Суммарно вышло двести четырнадцать комплектов оружия и брони, кои сразу были переданы мастерам на ремонт. Как только всё будет восстановлено, этим снаряжением экипируют двести четырнадцать воинов из основного войска. Как только завершили рыть ров, Эйрих приказал обозникам вырыть двести четырнадцать могил с восточной стороны лагеря. Он счёл, что будет правильным похоронить врагов — если не убрать тела, то через пару дней они начнут зловонно гнить, а ему до сих пор не понятно, сколько времени продлится это противостояние. Если римляне будут медлить, то Эйрих сам навяжет им сражение через несколько дней, а пока — надо ждать их действий, ведь принимать бой в укреплениях гораздо выгоднее, чем в открытом поле. А вот глубокой ночью противник решил устроить Эйриху светопреставление. Видимо, подошли дополнительные силы в виде лучников-ауксилариев. Приближения врагов они не увидели, а услышали, поэтому были готовы. Сагиттарии начали обстрел огненными стрелами, рассчитывая подпалить обозные телеги, Эйрих бы сам так сделал, ведь очевидно же. Благо, он предвидел ночной обстрел, поэтому приготовил лучников и баллистиариев. По отлично видимым вражеским сагиттариям была открыта ответная стрельба, пусть и не такая точная, как при свете Солнца, но всё равно результативная. Эйрих тоже пострелял, стоя у щели между телегами. Несколько сагиттариев он «притушил», остальные стрелки тоже побили порядочно врагов, а затем римляне отступили, когда огнём взялись три повозки. Частичный успех римлян, частичный провал Эйриха. Впрочем, даже сожжение большей части повозок не сильно повлияет на эффективность штурма: ров они выкопали глубокий, что станет неслабым препятствием, не говоря уже о высоком вале из изъятой земли. Ров, к слову, Эйрих собирался дополнительно углубить и возвысить отвал ещё на пару футов. Старые римляне проворачивали такое на каждой остановке, потому что людей у них много, а ещё, если верить словам Октавиана Августа, каждый легионер нёс с собой по два судиса, (1) с помощью которых укреплялся земляной вал. Соорудив из срубленных накануне деревьев обточенные рогатки, остготы укрепили ими внутренний периметр лагеря, а также оставили пару-тройку в резерве. Утром подсчитали потери — обстрел убил восемьдесят восемь человек, из которых двадцать три являлись обозниками. Две повозки удалось потушить ещё ночью, но они неплохо погорели, поэтому Эйрих решил убрать их в центр, заменив на новые. Римляне себя никак не показывали, лишь заменили дежурных кавалеристов. — Отправьте воинов за водой, — приказал Эйрих Атавульфу. — Используйте лишние повозки. Сам Эйрих позавтракал, после чего приступил к тренировкам с Отгером. — Претор, — пришёл к его шатру Саварик. — Здравствуй, — жестом прекратил учебный поединок Эйрих. Молодой воин вздохнул с облегчением, потому что сегодня с утра погода жаркая, а он в многослойной куртке, набитой конским волосом. — Что будем делать? — спросил Саварик. — Ждать, — ответил Эйрих. — Ближе к полудню соберу тысячников, буду предсказывать, что собирается сделать их командующий, а также разрабатывать на основе этого противодействия. Ты тоже присутствуй и скажи Атавульфу, чтобы взял с собой Агмунда. И вообще, передай другим тысячникам, чтобы брали с собой наиболее сообразительных сотников, но не больше двоих от каждого. — Сделаю, претор, — ответил франк. — Будешь уму-разуму учить? — Лучше пусть у меня научатся как правильно, чем у кого попало и неправильно, — усмехнулся Эйрих. — Откуда ты вообще всё это знаешь? — спросил Саварик. — Умные книжки читает, — донеслось со стороны шатра тысячников. — Хродегер, присоединяйся к беседе, — позвал его Эйрих. Тысячник выглядел не очень, рана на руке не даёт ему покоя, потому что потихоньку гниёт. Нужен хороший лекарь, а то долго так он не протянет. — Что-то дурное предчувствие у меня… — пожаловался Хродегер. — Ночь не спал, выматывает рана… — Ничего, переживёшь, — обнадёжил его Эйрих. — Не может какая-то царапинка убить такого здоровяка. — Ты просто не застал Лургарда, — покачал головой тысячник. — Ему стрела в ногу вошла, но слегка, считай, под кожу. Вынули стрелу, помыли рану, перевязали, а он в лихорадку. На пятое утро ушёл… — Сам себя не хорони, — попросил Эйрих. — Переживём эту потасовку, найдём римского целителя — читывал, что они всяко лучше наших во врачевании разбираются. — Мне нечего сказать о случае Лургарда, — произнёс Саварик. — Но я полностью поддерживаю твои слова о том, что лекари у них могучие. У меня зуб как-то заболел жутко, думал всё, залихорадит, сожжёт насмерть. Но посоветовали, сходил в Константинополе к одному лекарю… Во, смотри… Франк поднял верхнюю губу слева и показал ненастоящий зуб. — Золотой? — уточнил Эйрих. — Золотой, — гордо улыбнулся Саварик. — И не болит больше. Выдрал он гнилой зуб, даже корень выкорчевал. — Больно, наверное, было? — спросил Эйрих. — Не, он мне настойку опия дал, — покачал головой франк. — Как в себя пришёл — лишь слегка побаливало. — Хороший целитель, — констатировал Эйрих. — Вот такого нам и надо найти для Хродегера… Что ж, совет тут устраивать не будем, поэтому все по своим делам, а мне нужно закончить тренировку. Тысячники и сотник разбрелись, а Эйрих вернулся к избиению успевшего отдышаться Отгера. / 21 апреля 409 года нашей эры, Западная Римская империя, регион Транспадана, лес Фута, лагерь остготов/ Полдень ознаменовался палящим прямо с зенита Солнцем, духотой, а также окончанием работ по углублению рва. Эйрих стоял перед столом в большом общевоинском шатре, где ночевала первая сотня из тысячи Браны. — Итак, кто имеет мысли о том, что будут делать римляне? — спросил он, оглядев всех присутствующих. Подумать над ситуацией у тысячников время было, пусть и немного. Да и мало кто сейчас не думает о том, что же выйдет из всей этой неприятной ситуации. — Будь я на месте легата, повторил бы то, что он пытался проделать в прошлый раз, — произнёс тысячник Брана. — Хотя сейчас уже не получится, ров глубок и вал в рогатках… — Я бы попробовал повторить ночную вылазку, но к лучникам бы добавил конницу, — поделился мыслью Атавульф. — И тихо подтащил бы легионеров куда-нибудь под наш бок, чтобы, когда мы в панике будем бросаться к двухсторонней атаке, ударить по центру. — А я бы взял нас измором, — произнёс Совила. — Он же знает, что у нас незначительные запасы пищи, пара дней и всё… — На первый способ ты сам дал ответ, Брана, — заговорил Эйрих. — Второй способ имеет право на жизнь, но кавалерия убьётся во тьме об ров, Атавульф. А третий способ — если римлянин пойдёт на такое, то я просто навяжу ему генеральное сражение. Нет, действовать он будет не так… Тысячники воспользовались предоставленной паузой, чтобы обдумать контраргументы.