Под ногами хрустел снег. Потемневшие кирпичные стены дворца навевали мрачное настроение. Рифа Спицын увидел издалека. Тот подошел как всегда улыбающийся и всем довольный. «Сейчас перестанешь улыбаться», — с мрачным удовлетворением подумал Спицын. И с ходу заявил: — Лентулов намерен провести тотальную проверку «Юнитела». — И что ты предлагаешь? — Генерала надо срочно убирать, — жестко процедил Спицын. — Ха! Ты не слишком много хочешь? — Риф покачал головой. — Генерал Лентулов — это тебе не полковник Тюрин. Его так просто не свалишь, для этого нужно время. А его как раз нет. — Если нет времени действовать терапевтически, надо применить хирургию. Нужно радикальное средство. Кстати, Тюрина мы недоработали. Он на свободе и имеет на руках компру на Вагнера. — И что ты предлагаешь? А? Не слышу. — Риф откровенно насмехался над полковником. — Мочить их надо. И Тюрина, и генерала. Причем немедленно. — Ух какие мы крутые! — Губы Рифа исказила презрительная усмешка. — Надо, так возьми и убей. Интересно, за что ты так своего шефа ненавидишь? Чем он тебе так насолил? Может, он тебя в жопу трахает, а ты отказать стесняешься? Или просто у тебя порода такая? Хорошо, что не я твой начальник. Есть у меня один бригадир, уши у него, как и у тебя, оттопыренные, и ноздри точно так же, как ты, раздувать любит. Надо будет ему несчастный случай организовать. От таких ребят надо подальше держаться — дольше проживешь. Ладно, а какая вторая проблема? Ты пока только одну назвал. — Забыл про Рудакова? Мы же ему козью морду организовали. Не думаю, что он утрется и затихнет. А если, не дай Бог, он снюхается с Тюриным или с Лентуловым? — Рудаков и Тюрин — моя забота. С ними проблем не будет, — заверил Спицына Риф. — А Лентулова убивай сам, здесь ты крайний и кроме тебя других дураков нет. — Не знаю. Я попробую… Но я еще никогда никого… — Тем более, надо же когда-то начинать. Дедушка Гайдар в шестнадцать лет уже счет убитым потерял, а ты все целку из себя строишь. Вот так и договоримся. — Риф снова презрительно улыбнулся. — Я займусь отставниками, а ты уберешь своего начальника. Полковник Тюрин внешне напоминал бомжа. В лучшем случае — спившегося и опустившегося кандидата наук. Старая облезлая кроличья шапка, давно утратившее цвет и форму пальто. В руках рваный пакет, из которого торчали горлышки пустых бутылок. Он нетвердой походкой шел вдоль железнодорожных путей. Слежку он заметил давно, еще на вокзале. Он быстро прошел в конец перрона, спрыгнул на рельсы и зашагал вдоль путей. На него косились охранники, но предпочитали не связываться. Взять нечего, а возни много. И только двое неброско одетых парней неотступно продолжали висеть у него на хвосте. Они не спешили. Направление его движения их устраивало. Разобраться с объектом было удобнее там, в заставленном вагонами отстойнике, чем на людном вокзале. Преследователи прибавили шагу. Далеко отпускать объект не следовало. Они поняли это лишний раз, когда Тюрин рванул вдруг с места и упел пронырнуть перед самым носом маневрового тепловоза, который тянул за собой длинную вереницу пустых пассажирских вагонов. Один из преследователей бросился назад, в надежде опередить медленно тащившийся поезд и обогнуть его спереди. Похоже, этот безумный шаг ему удался. Другой побежал вдоль состава к его хвосту, чтобы перехватить жертву с другой стороны. Поезд казался бесконечно длинным. Он пытался заглянуть под вагоны, но обзору мешал высокий сугроб, наметенный вдоль путей. Когда последний вагон, громыхая железом на стыках, миновал, взгляду второго преследователя открылась малоприятная картина. Его напарник лежал на снегу, раскинув руки. Во лбу у него зияло огромное выходное отверстие. Он получил пулю в затылок, когда не ждал. Его собственный пистолет валялся рядом. Напарник убитого подобрал упавший пистолет, который даже не был снят с предохранителя. Стало не по себе. Объект оказался гораздо серьезнее, чем они думали. Во всяком случае, на кабинетного чиновника он не походил. И сейчас он мог быть где угодно, возможно, за спиной. Он наклонился к мертвому товарищу и забрал из его кармана документы и деньги. Потом подумал и снял у него с руки часы. Пусть нашедшие тело решат, что перед ними жертва грабителя. С пистолетом мертвого напарника и его документами в кармане он торопливо зашагал обратно. И лишь отойдя на значительное расстояние, взял трубку мобильника, набрал номер шефа и доложил о случившемся проколе. Полковник Тюрин исчез в неизвестном направлении. Исчез для всех — и для друзей, и для врагов… Полковник Рудаков был принят самим директором ФСБ. Директор, с которым Рудаков когда-то вместе начинал службу в органах, ни в чем его не упрекнул, но и не ободрил. Просто предложил написать заявление об отставке в связи с уходом на пенсию. Директор был смущен, но помочь опальному товарищу ничем не мог. — Поверь, — сказал он на прощанье, — если бы это зависело от меня, я нашел бы тебе достойную должность. Но решение пришло сверху. Так что не могу предложить тебе даже преподавательскую работу. Асташков просил тебя позвонить, когда вернешься. Может быть, он чем поможет? — Спасибо тебе за все, — в который раз горько усмехнулся Рудаков. Разговор Рудакова с Асташковым состоялся в служебной машине начальника главка по дороге в аэропорт. Тот вылетал в Чечню. — Скажи, как ты вообще вышел на Вагнера? — поинтересовался Асташков. — Америкашки из ФБР помогли. Он и у них нагадить успел, но они его упустили. — Понятно. А я-то думаю — с какой стати к нам председатель «Фонда борьбы с наркотиками» Ван дер Декен приезжает. Воистину — левая рука не ведает, что творит правая. Отсюда и бардак. Ну, хватит о работе, давай поговорим о тебе. Значит, выходишь на пенсию? А знаешь, я тебе немного завидую. Конец суете, можно отдохнуть. — Как прикажете отдыхать? На подмосковном ранчо-сранчо клубнику квадратно-гнездовым методом окучивать или хреном груши околачивать? — проворчал Рудаков. — Ну почему? Устройся в какое-нибудь охранное агентство. Я уже об этом думал и навел кое-какие справки. Ты Щербакова помнишь? — Какого? Из первого главка? Конечно помню, в Афгане вместе служили. Я тогда со многими ребятами из контрразведки познакомился. А я слышал, он погиб. — Погиб, но его дочка именно сейчас открывает частное охранное предприятие. Предложи свои услуги. Думаю, от специалиста твоего уровня и с твоими связями она не откажется. В рекомендациях не нуждаешься? Или походатайствовать за тебя? — Обойдусь, — буркнул Рудаков. — Мой сын — председатель Ассоциации охранно-сыскных предприятий и служб безопасности России. Особого взаимопонимания между нами, правда, давно не наблюдается, но уж куда-нибудь старика пристроит. — Ну и хорошо. Мой шофер тебя обратно в Москву отвезет. Вернусь, поговорим подробнее. И вот что, свяжись с Лентуловым. Ты ему можешь очень сильно помочь в деле Вагнера. Вечером Риф сам заскочил на работу к Спицыну. Они закрылись в кабинете полковника, защищенном от подслушивания, и Риф похвастался: — С тебя бутылка. Полковник Рудаков в списках ФСБ больше не числится. Вышибли с треском. Понял, как надо работать? Чисто и аккуратно. Хватило одного телефонного звонка. — А как другой полковник? Тюрин? Риф несколько замялся, но быстро справился с эмоциями. — С ним работают. — Послушай, — Спицын привык приказывать и терпеть не мог просить, — может быть, ты все-таки разберешься заодно с моим генералом? — Не-а! — помотал головой Риф. — Но почему? — По кочану! Я тебе что — швабра для мокрой уборки? Или ты думаешь, что я Мясник и получаю удовольствие, кромсая людей ножичком? Нет, эту работу ты сделаешь сам! И сегодня же, иначе первый день проверки, о которой ты мне говорил, станет последним днем твоей жизни. Ты слишком много знаешь, поэтому тебя я уберу с особым удовольствием и чувством выполненного долга. Главное, не робей. Думаю, тебе понравится убивать людей. Все холуи — скрытые садисты и человеконенавистники по природе. Так что ты мне еще спасибо скажешь за помощь в раскрытии твоей подлой натуры. А теперь в путь, моя крошка! С этими словами Риф дружески потрепал полковника по щеке. На безымянном пальце его болтались на кольце ключи с фирменным жетоном-брелком частного охранного предприятия «РИФ». Звон этих ключей вывел Спицына из себя. Он резко ударил Рифа по руке. Брелок оторвался от цепочки и отлетел в угол комнаты. Риф не заметил потери и, все так же нагло ухмыляясь и покручивая ключи на пальце, направился к дверям. Он вышел, оставив Спицына давиться в одиночестве от праведного негодования. После работы генерал Лентулов вызвал удрученного Спицына к себе в кабинет. — Ты у меня на даче под Звенигородом еще не был? — спросил он своего помощника. — Я там и зимой и летом. Ели, сосны, красота! И места исторические. Один монастырь чего стоит! Это тебе не Николина плешь, где всех достопримечательностей — одни заборы. Тот — министра, а этот — президента, дальше — плетень народного артиста. Оградки выдающихся людей, как на Новодевичьем кладбище. Это не считая воров. И, опять же, мое говно к ним вниз по Москве-реке плывет, а не наоборот. Ха-ха-ха! Короче, едем. Надо о делах поговорить. Машину поведешь ты, я больше никому не доверяю. Они доехали быстро и без приключений. Дом генерала стоял в соснах. Это был коттедж в альпийском стиле. Ворота дачи открыл охранник по имени Вадим. Он улыбнулся приехавшим, но генерал от этого только еще больше помрачнел. Он провел Спицына в хорошо натопленный дом. Валентина, жена генерала, была дома. Лентулов бросил свою старую и верную жену и попал под каблук секретарше, известной по кличке «Валька-бистро». Ее дежурной фразой в ответ на предложение перепихнуться было: «Давай, только быстро». Увидев Спицына, Валентина заметно обрадовалась. Полковнику ее оживление показалось даже слишком наигранным. Он и сам в последнее время стал замечать за женой генерала некоторые странности. То, что Валентина глотала колеса и нюхала кокаин, он знал и раньше. Но сейчас дело пахло героином. В голове полковника родился перспективный экспромт. Он подумал, что Валентину, возможно, не придется убивать. За ужином генерал много пил. Спицын понял, что никакого разговора о делах не получится. Наконец Лентулов тяжело поднялся и, пошатываясь, направился к лестнице на второй этаж. — Ты куда собрался, зайчик? — проворковала супруга. — Надо поработать, — буркнул в ответ генерал и затопал по лестнице. — Я сейчас вернусь, — ответил Спицын и пошел наверх вслед за начальником. Тот уже крепко спал в рабочем кресле на колесиках, уткнувшись в клавишу «Г». «Тоже символично», — отметил про себя Спицын. Он попробовал растолкать шефа, но тот только пускал слюни и невнятно матерился. Тогда Спицын откатил его немного в сторону и выдвинул ящик письменного стола. Перед ним лежали два пистолета — наградной «байкал» и подарок от самого Спицына — стечкинский «дротик». Оба были малокалиберными. Калибр «дротика» был даже меньше, чем у «байкала», но зато сам патрон, бутылочной формы, значительно мощнее. Для выстрела в упор он подходил меньше — и звук громче, и пуля могла пройти навылет, не задев жизненно важных органов. Если бы Спицын собирался убить шефа, он выбрал бы «байкал». — Что ты там ищешь? В дверях кабинета стояла Валентина. — Так, ничего, — засуетился Спицын. — Хотел найти свободную дискету, чтобы запечатлеть творчество шефа, а потом показать ему. — Хватит заниматься ерундой, — раздраженно бросила женщина. — Пошли. Она потянула Спицына в свою спальню, которая находилась в другом крыле особняка. Здесь она скинула с себя халат и абсолютно голой растянулась на постели.