Здесь, на берегу пруда, к которому он пришел, сам того не осознавая. Это всего в двухстах метрах от дома, а ему кажется, будто он преодолел целые километры, множество километров. Переступил черту. Чтобы добраться до сердцевины тьмы. Туда, где пропадают люди, становясь уродливыми и чудовищными тенями. 23:45 Вечер стал чередой долгих минут тишины. Как те, что предшествуют извержению вулкана. Они больше об этом не говорили. Впрочем, они вообще ни о чем не говорили. Сразу после ужина Фред и Кристель поднялись на второй этаж. Рафаэль уселся в кресло около дивана, на котором Вильям по-прежнему испытывал настоящие мучения. Сандра опять дала ему лекарство, чтобы победить температуру, снова поползшую вверх. Она материнским жестом щупает его лоб, силится ему улыбнуться, но у нее не получается. — Нога болит, — слабым голосом стонет он. — Догадываюсь, — отвечает она, пристраиваясь на подлокотнике дивана. Вилли прикрывает глаза, его все еще мальчишеское лицо искажает гримаса боли. Рафаэль зна́ком предложил Сандре последовать за ним. Оказавшись в кухне, он сразу закрыл дверь. Она неподвижно застыла посреди комнаты, явно напуганная тем, что снова оказалась с ним наедине. Но он к ней не приблизился. — Почему он так мучается? Что, в конце концов, происходит, мать твою? — Он получил две пули, — напомнила она. — Мне известно, что значит схлопотать две пули, — возразил Рафаэль. — Вилли крепкий, он не должен был оказаться таким слабаком. — Он… Я думаю, у него заражение. Поэтому я даю ему антибиотики. Но не знаю, насколько они ему помогают. — Ты ведь пытаешься его отравить, верно? — Нет, но… — Но — что? Она опустилась на стул, оперлась локтем на стол. До чего же тяжелая голова. — Здесь не больница. Я лечу его подручными средствами. — Ты делаешь недостаточно! — Рафаэль слегка повысил голос. — Неужели? — возразила Сандра. — У меня здесь ничего нет. Совсем ничего! Я не могу сделать ему анализ крови, вообще никаких анализов! У меня нет никакого оборудования, я не в состоянии поставить верный диагноз. И вдобавок, черт возьми, я не врач! Рафаэлю пришлось сделать усилие, чтобы овладеть собой. Он знал, что она права, но не мог с этим согласиться. А Сандра все долбила одно и то же: — Если ты хочешь быть уверен, что спасешь его, тебе следует отвезти его в больницу. И поскорей. Он в ярости посмотрел на нее: — Ты прекрасно знаешь, что я не могу! — Тебе решать. Со своей стороны, я делаю все, что в моих силах. Чтобы не смотреть на Рафаэля, Сандра старательно изучала пол у себя под ногами. Под нижней челюстью у нее отчетливо виднелась странгуляционная линия, шейные позвонки были настолько болезненны, будто ей пытались оторвать голову. — Ты должна его спасти, — продолжал Рафаэль менее резко. — Он моя единственная родня. Она удивленно подняла голову: после стольких угроз и зверств теперь он пытается задобрить ее, почти разжалобить. Но вдруг она увидела, как жалок он сам. — Я же тебе только что сказала: я делаю все, что в моих силах. Если ты и правда дорожишь им, тебе необходимо отвезти его в отделение скорой помощи, даже если это приведет вас в тюрьму. — Ты не понимаешь, о чем говоришь! Тюрьма — это хуже, чем смерть. — А ты… Она умолкла, не зная, стоит ли продолжать, — он нетерпеливо ждал, что она скажет. — Ну? — …не можешь отвезти его в больницу в другую страну? Ближайшая граница, конечно, не рядом, но… — Это невозможно. Пулевые ранения… Они немедленно сообщат властям, как во Франции. Так что нас сразу же арестуют, чтобы экстрадировать. Она умолкла: ей больше нечего было сказать. И вновь принялась всматриваться в пол, как будто он вот-вот подскажет ей запасной выход. Рафаэль склонился над раковиной, сделал несколько глотков холодной воды прямо из-под крана. Сандра видит выглядывающую из кармана его джинсов рукоятку кольта. Достаточно протянуть руку… Сердце бешено колотится, кожа покрывается мурашками. Пистолет наверняка с предохранителем, а может, он не заряжен… Слишком поздно: Рафаэль обернулся. И окинул ее странным взглядом, как будто догадался о ее намерениях. Она поспешно опустила глаза, чтобы не выдать себя. Что она от них не отказалась. Что не откажется. Что она не то, что он думает. Женщина как все, которую легко укротить. Хорошенькая и хрупкая женщина-ветеринар, ведущая размеренную жизнь в уединенном месте и смиренно ожидающая возвращения мужа. Четверг, 6 ноября Глава 10 2:35 Это твоя последняя ночь, сладкая моя. Последняя ночь в твоей уютной постельке, в надежном тепле твоего дома. Надеюсь, ты крепко спишь. Что, как говорится, видишь прекрасные сны. Последние. Через несколько часов… День в школе, в коллеже. Обычный день, подумаешь ты. Или, возможно, заскучаешь, наверняка размечтаешься. Размышляя о многих завтра, предстоящих тебе, о том будущем, которого у тебя больше нет. Потому что твое единственное будущее — это я. Твое будущее уже принадлежит мне. Оно здесь, в моих ладонях. Я играю с ним, как очень скоро поиграю с тобой. Скоро, голубка моя. День, когда ты машинально, без удовольствия все сделаешь. Когда даже не подумаешь о том, чтобы воспользоваться каждой секундой. Потому что ты не знаешь. Пока. Потому что ты думаешь, что впереди у тебя вся жизнь. Столько лет. Столько планов. Столько надежд. День, когда я буду следовать за тобой по пятам, шаг за шагом… Ты выйдешь из дому. Навсегда.