На лице Фреда заиграла злая усмешка. — Ты? Чокнутая? Что за странная мысль! Кристель провела ладонью по бедру своего мужчины до самого паха. — Может быть, но ведь тебе это нравится. — Меня это уже начинает доставать. А потом, ты каждый раз меня покидаешь. Она убрала руку, вздохнула: — Тебя интересует продолжение? — Какое еще продолжение? — Он сказал Вилли, что избавится от нас при первой возможности, чтобы не отдавать нам нашу долю. Он наконец посмотрел на нее. Взгляд его ужасен; она обожает это его лицо убийцы. — Потому что он полагает, что налет плохо закончился именно из-за нас. Что мы не заслуживаем доверия. — Что ты такое плетешь? — Я просто повторяю тебе то, что мне рассказала наша милая любительница животных. — Глупости! Эта мерзавка нарывается… — Неужели? И в чем же ее интерес? Фред не знал, что ответить. Он поднял с земли камень и бросил в пруд. — Понятия не имею, не представляю, что за игру она ведет. Но я ни на секунду не могу поверить, что Рафаэль так сказал. Это не в его духе. Он мужик честный. — Ну да, ну да, — улыбнулась Кристель. — Конечно… Не добавив больше ни слова, Фред ушел. 10:15 Успокоенный медикаментами, Вильям снова уснул. Рафаэль воспользовался этим, чтобы обойти территорию вокруг дома, оставив Сандру под присмотром Фреда, который всем своим видом выразил крайнее недовольство. Рафаэль направился к загонам для лошадей — эти великолепные животные властно притягивали его. Он никогда в жизни не сидел в седле, но всегда восхищался лошадьми. А эти, с их необузданной статью, с их изяществом, были как-то особенно прекрасны. Приблизившись к загородке, он услышал, что они тоже подходят к ней, и стал их подзывать, возбуждать их любопытство. Как и накануне, трое откликнулись сразу, а вот четвертый, пресловутый фриз, по-прежнему оставался на расстоянии. Рафаэль вытащил из карманов куртки несколько кусочков черствого хлеба и принялся угощать лошадей, внимательно следя за тем, чтобы его палец не оказался между их мощными челюстями. Когда хлеб закончился, он отважился погладить животных по невероятно нежным мордам. С улыбкой восхищенного мальчишки. Может, он тоже позволит себе лошадей. И ранчо в Южной Америке — когда они завершат свое кругосветное путешествие. Потому что надо же в один прекрасный день где-то обосноваться, пустить корни… Где-нибудь ощутить себя наконец дома. — Не знала, что тебе нравятся лошади. Рафаэль едва заметно вздрогнул, но даже не потрудился обернуться. К нему подошла Кристель. Очень близко. — Что тебе здесь надо? — спросил он. — Дышу воздухом, как и ты… В этой дыре я умираю от скуки… — Бывают еще хуже, — напомнил ей Рафаэль. — Еще хуже, неужели? — Ага. Называется Клерво[2]. Она улыбнулась, накрыла его руку своей ладонью: — Ну да, конечно… Прости… Наверное, тюрьма — это ужасно, да? — Ты даже не представляешь. А теперь тебе придется убрать руку. — Почему? — Потому что я не твой парень. И твоему парню это бы не понравилось. Рафаэль развернулся, чтобы в конце концов удостоить ее взглядом: — Уж не знаю, что там между вами происходит, хотя мне на это плевать. Но… — А происходит то, что этой ночью мы не трахались, — вызывающе парировала Кристель. — Впрочем, как и в предыдущие… И он не получил удовлетворения. Мне не хотелось — что уж тут поделаешь. Рафаэль высвободил свою руку: — Ваши эротические истории меня не интересуют. К тому же со мной ты зря теряешь время. Потому что это не в моем стиле. — Что — не в твоем стиле? — невинным голоском спросила она. — Приударять за чужой женщиной. — Неужели? — прижимаясь к нему, возразила Кристель. — Однако ты охотно приударил бы за ветеринаршей. Или я ошибаюсь? Она обвила руками его шею, приподнялась на цыпочки, чтобы стать вровень с ним. Скамеечка бы не помешала. — Ты что замышляешь, детка? — А ты как думаешь? Она чувствовала, что он колеблется, что он не столь непреклонен, как хочет казаться. А главное, что он вовсе не столь равнодушен к тому животному магнетизму, которым она владеет в совершенстве. В конце концов Рафаэль улыбнулся и довольно грубо обнял Кристель. В тот момент, когда она приблизила свои губы к его, он приподнял ее от земли и, подержав над загородкой, поставил среди лошадей, которые немедленно расступились. — Эй! Ты что делаешь?! Опершись на изгородь, он насмешливо смотрел на нее. Она не оставила надежды и снова обняла его за шею. Забор не помешает ей добиться своей цели. — Чего ты ждешь? Перелезай ко мне, — предложила она. — В конюшне полно сена! Он осторожно оттолкнул ее: — Нет, спасибо. Но я убежден, что лошадки будут в восторге, что у них в загоне появилась сучка. Проглотив оскорбление, она бросила ему в лицо: — Мудила! Он расхохотался, глядя, как она пытается перелезть через ограду. Но когда Кристель оказалась на ней верхом, он слегка подтолкнул девушку в плечо, и она снова упала внутрь загона. — Я тебя покидаю… В конюшне есть поилка, полная свежей воды. Рекомендую тебе туда нырнуть, чтобы слегка охладить двигатель! — Ты еще об этом пожалеешь! — пригрозила она, стряхивая с джинсов прилипшие к ним травинки. — Признай, Крис, ты проиграла!