Вода показалась обжигающей, у него вырвался крик. Он долго стоял под горячей струей. Вода стекала ему под ноги, такая красная. Алый водоворот бурлил у него в голове. 16:40 — Что будем делать с Крис? — вполголоса спросил Вильям. Братья сидели в кухне, Рафаэль не спускал глаз с пленниц в соседней комнате. Две женщины в его власти. Будь он извращенцем, был бы на седьмом небе от счастья. Однако он, скорей, в аду. Впечатление, будто оказался с двумя громоздкими свертками в руках. Да вдобавок еще и незаконно присвоенными. — Понятия не имею, — признался он. Перед Вильямом стояла чашка кофе. Лоб у него вспотел, глаза лихорадочно блестели. — Валить надо, Раф. Слишком давно… мы здесь торчим. Ему даже говорить было трудно. — Сегодня ночью, — ответил Рафаэль. — Ты как? — Надеюсь, справлюсь… Смотри, недавно мне ведь удалось подняться… — Форс-мажорные обстоятельства, братишка. Ты едва держишься на ногах. — Пройдет. Непременно. — А сейчас, пока ты не потерял сознание, тебе лучше бы вернуться в постель. Если хочешь, я помогу тебе подняться по лестнице. Наверху теперь две свободные спальни. — Нет, прилягу на диван. Так я смогу помогать тебе следить за ними. Вилли встал, и у него сразу закружилась голова. Он ухватился за стол, закрыл глаза: — Мать твою, неужели опять… Рафаэлю пришлось проводить его до дивана. Он обратился к Сандре, как если бы говорил со своей собачонкой: — Займись-ка им, что-то ему неважно. Ветеринар отметила, что температура резко подскочила. Она приготовила новую микстуру и с трудом заставила Вильяма проглотить ее. Рафаэль присел на одну из скамей, прямо напротив Кристель, которая смотрела на него ненавидящим взглядом. — Это мне пришла в голову идея сбежать с драгоценностями, — неожиданно заявила она. Ее первые слова с тех пор, как братья привязали молодую женщину к креслу. — Это я захотела! — ожесточенно повторила она. Рафаэль даже не потрудился ответить. — Так почему ты меня не убил, а? Вместо ответа она получила слегка презрительную улыбку. — Это я захотела, а не Фред! — упорствовала молодая женщина. — Я сказала ему, что мы не можем оставаться с такими ничтожествами, как вы! В любом случае вы тоже скоро сдохнете! Вооружившись рулоном скотча, Рафаэль подошел к ней. Оторвал зубами кусок клейкой ленты. — Ты меня слышишь, кусок дерьма? — успела выкрикнуть Кристель. — Твой ублюдочный братец скоро сдохнет! И получила пощечину, от которой у нее перехватило дыхание. Рафаэль заклеил ей рот скотчем, затолкал кресло в примыкающий к столовой маленький кабинет и захлопнул дверь. Рафаэль, 16 лет Рафаэль дышит часто. Слишком часто. А ведь он поклялся, что не будет бояться. Что больше ничто не заставит его бояться. Он хватается за свое оружие, натягивает балаклаву. Толкает дверь, потрясает ножом. Обычный нож. В руках шестнадцатилетнего мальчишки. Почтовая служащая выпученными глазами смотрит на возникший на пороге силуэт. Она поднимает руки, вскакивает со своего кресла и отступает, чтобы прижаться к стене. Если бы она знала, что ему тоже страшно… Может, даже больше, чем ей. — Бабки! Бабки. Эти кусочки мятой бумаги, которым придают такое значение. Бабки. Самый обольстительный обман. Худший серийный убийца. — Бабки давай, быстро! — своим зычным голосом кричит Рафаэль. Молодая женщина открывает кассу, поспешно хватает несколько валяющихся в ящике купюр и кладет их на прилавок. — Это все, что есть! — шепчет она, снова отступая к стене. Рафаэль завладевает добычей и стремительно убегает. По пути бросает балаклаву и нож в мусорный бак и продолжает бежать, как будто сама смерть гонится за ним. Долгие километры. И только спустя полчаса, едва переводя дух, он наконец останавливается. Пересчитывает банкноты. Пятьсот пятьдесят франков. Первый налет. Первый гонорар артиста. Само собой, ничтожный. И все-таки Рафаэль улыбается. Руки у него дрожат. Они больше никогда не будут дрожать.