Не знать. Воображать худшее. И еще гораздо хуже. Не расставаясь с надеждой. Она скоро вернется. Они нам ее привезут. И все будет как прежде. Нет, не так, как прежде. Есть раны, которые кровоточат всю жизнь. Но какая разница, главное — тот миг, когда она снова появится в нашей жизни. А если она не вернется? Если это чудовищное страдание никогда не прекратится? Не исключено, что речь идет о побеге… В этом возрасте такое случается чаще, чем можно было бы предположить… Тем более что девочки пропали вдвоем… В таком случае мы очень быстро найдем их. Побег? Лоранс Дюрье не слишком в это верила. Да, конечно, Орели уже сбегала, но это было прежде. С тех пор она была стабильна, уравновешенна. И никогда не увлекла бы за собой Джессику. То, что заставляет нас заявить о похищении, — это тот факт, что ни Джессика, ни Орели не взяли никаких вещей… Обычно несовершеннолетние беглецы что-нибудь берут с собой… Вы уверены, что она не прихватила денег из вашего бумажника? У нее на коленях лежала фотография. Джессика, в шестилетнем возрасте. Уже лучезарная, как летнее солнышко. Уже прекрасная, как звездочка. Мадам Дюрье на мгновение вообразила свою девочку в руках извращенца. Или нескольких. Которые заставляют ее… Она вообразила… Какая-то невидимая сила разодрала ее тело на части, мощная челюсть изжевала в клочья ее сердце, ее желудок взбунтовался. Она сложилась вдвое в приступе боли. Которая только начиналась. Которая, наверное, больше никогда не прекратится. * * * Джессика, прекрасная, как звездочка. Лучезарная, как летнее солнышко. Глаза у нее закрыты. К чему их открывать, если она окружена кромешной тьмой? К чему звать, если никто ее не слышит? Да и к тому же похититель так и не снял скотч с ее губ, не ослабил путы, которые теперь стягивают ее тонкую белую кожу. Он просто бросил ее в эту комнату, которую она даже не смогла увидеть. Бросил, как обыкновенный мешок с мусором. А потом исчез на несколько минут, чтобы привести Орели, точно так же швырнуть ее на пол и запереть обеих на два оборота. Орели, которая отбивалась как бешеная, через кляп испускала жалобные стоны раненого зверя. К чему? Бороться или хотя бы просто надеяться. Мне очень жаль, папочка, но я не могу. Мне очень жаль, мамочка, но я думаю, что скоро вас покину. Придется вам простить меня. Они отсюда никогда не выберутся, Джессика знала. Можно даже сказать, никогда в жизни она ни в чем не была уверена так твердо. Я скоро умру. Это столь же очевидно, сколь страшно. Неотвратимо. Too young to die? Для смерти нет возраста. Едва придя в этот мир, мы оказываемся в листе ожидания. Способные умереть в любую секунду. Потенциальная пища старухи с косой. И тогда Джессика внезапно завыла. Омерзительная молчаливая молитва. Пусть это случится сейчас, немедленно! Приди за мной, сегодня же ночью. Пока этот человек не вернулся, чтобы истязать меня. Пока он не вернулся, чтобы развязать и изнасиловать меня… Пусть я умру сейчас, сжалься… Глава 23 Давно уже Рафаэль не спал так хорошо. Всего несколько часов, да еще в кресле. Но сном глубоким и восстанавливающим. Было светло, часы показывали восемь тридцать. Он потянулся, зевнул, едва не свернув челюсть, и улыбнулся, увидев уже проснувшегося Вильяма. А главное, брат сидел. — Выспался? — О да! — подтвердил Рафаэль. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше. Рафаэль несколько озадаченно взглянул на несущее следы болезни лицо младшего брата: — Ты уверен? — Я, разумеется, не в суперформе, но если ты не потребуешь от меня пробежать марафон… Я готов отправиться в путь. — А что с температурой? Рафаэль приложил ладонь ко лбу Вилли, как сделала бы мать. Как это делала их мать. — Да ты горишь… — Не преувеличивай! Говорю же тебе, все в порядке! — Гм… В любом случае у тебя еще есть целый день, чтобы набраться сил. — Мы не уезжаем? — забеспокоился Вильям. — Только после того, как стемнеет. Так будет более осмотрительно, ты не находишь? — Да, конечно. Рафаэль склонился к уху брата: — Я запру их в сарае или в конюшне… Если повезет, они не смогут поднять тревогу до понедельника, что даст нам сорок восемь часов, чтобы свалить подальше отсюда. — А Кристель? — Я об этом думаю, — заверил Рафаэль. Уже несколько часов. Со вчерашнего дня. Вильям улыбнулся и положил ладонь на плечо брата: — Спасибо за все, что ты сделал для меня. Рафаэль не ответил, он просто сжал его руку в своей. — Пойду разбужу наших друзей, — сказал он. Начал он с жандарма. Который, судя по положению, в котором он находился, похоже, спал недолго. Рафаэль присел перед ним на корточки и заглянул ему в глаза. Такие же невыразительные, как накануне. Даже не утомленные и не обведенные кругами. — Выспался, коп? — Не особенно, — признался Патрик. — Но это не важно.