Рафаэлем овладела глухая ярость. Которая из двоих лжет? Как ни странно, но он был склонен поверить Кристель. Потому что знал за Сандрой способность к подобному манипулированию. — Если бы она мне этого не сказала, мы бы никогда не попытались обмануть тебя. Все из-за нее… Фред мертв из-за нее! Не из-за тебя. Рафаэль со странным выражением смотрел на Кристель с желанием столкнуть ее с лестницы, чтобы она сломала себе шею. И заткнулась. Навсегда. Желанием обнять ее. Чтобы утешить в потере ее мужчины. — Сегодня ночью мы уезжаем, — неожиданно признался он. — На тачке копа. — А я? — Оставлю тебе свою «ауди» и немного бабок. И я больше никогда даже слышать о тебе не хочу. Он схватил ее за плечи и посмотрел ей прямо в глаза: — Я дарю тебе шанс, Крис… Так что не сдавай меня копам. Иначе, клянусь, я найду тебя и заставлю заплатить по полной. И даже если я окажусь в тюряге, ты не будешь в безопасности… — Я тебя никогда не выдам. В любом случае я даже не знаю, где вы будете скрываться… — Точно. — И не знаю, где буду скрываться я. — Тебя нет в картотеке, — напомнил ей Рафаэль. — Если сумеешь справиться, ты выкрутишься. — Возьми меня с собой! — внезапно взмолилась она. — Не может быть и речи. Ты мне не нужна. Она попробовала приблизиться к нему, он удержал ее на расстоянии: — Между нами труп Фреда. Не забывай об этом. Она потупилась, он отпустил ее: — А теперь спускаемся. Она пошла вперед, но вдруг обернулась: — Спасибо, Рафаэль. Ты мог бы меня убить, я знаю. Он промолчал и зна́ком велел ей спускаться. 11:10 Теперь Кристель не привязана к креслу. Она вновь заняла свое место в банде. Или почти. Разве что у нее нет оружия и она сидит в своем углу, обдумывая неистовое желание убийства. Убить Сандру. Задушить ее, размозжить ей голову о стену. Зарезать, как скотину. Или убить ее мужа. Пусть испытает такие же муки, как она. Вильям, убрав «беретту» под подушку, снова улегся на диван. Боль вернулась, а вместе с ней и усталость. Ему непременно надо быть готовым к отъезду. Брат и так уже многим рискнул. Ради него, ради спасения его жизни. Хотя уже мог бы быть далеко. Обменять их неудобную добычу на чемодан банкнот и покинуть страну. Он мог бы уже быть далеко, не обагрив кровью Фреда своих рук. И своей совести. Но нет, он здесь… …Стоит на пороге, курит и вбирает в себя хоть немного этого невероятно чистого воздуха. Туман едва рассеялся. Ему нравятся здешние медленные утра. Рафаэль вернулся в дом, где царила гнетущая тишина. Схватив куртку Патрика, он обшарил карманы и наконец обнаружил связку ключей. — Я загляну в кладовку, а ты пойдешь со мной, — сказал он Сандре. В ее глазах разгорелась тревога. — С вами пойду я, — заявил Патрик, вставая со скамьи. Рафаэль бросил на него убийственный взгляд: — С каких это пор ты раздаешь здесь приказы? — Это не приказ. Просто Сандра никогда туда даже не заглядывала. Так что она не знает, где находятся формы. — Я прекрасно и сам их найду. — Не думаю. Там пять комнат. Набитых коробками и разным барахлом. Вам потребуется целый день, чтобы найти то, что вы ищете. Да еще если повезет! Рафаэль изо всех сил старался сдерживаться. Этот тип определенно чертовски действовал ему на нервы. — Тогда все просто, папочка: ты говоришь мне, в какой комнате и в какой коробке я могу найти свое счастье. И поскорее. — Проблема в том, что я и сам не слишком хорошо помню. — Ты надо мной издеваешься? — Нет, уверяю вас. Только прошу вас, не нервничайте… Я знаю, как выглядят нужные нам коробки. Но уже не точно помню, куда их поставил… Прошло два или три года, с тех пор я столько всего туда навалил. — О’кей, — уступил Рафаэль. — Пойдешь со мной… Вилли, поручаю тебе Сандру. Хочешь, чтобы я ее связал? — Нет, все в порядке, — заверил его молодой человек. — Не беспокойся. — Я тоже пойду с вами, — неожиданно решила Кристель. — Даже не думай! Она положила ладонь на его руку. — Я не уверена в этом типе, — вполголоса объяснила молодая женщина. — Он псих. Рафаэль бросил ей презрительную улыбку: — А ты, что ли, хочешь быть моим телохранителем? Оставайся здесь и заткнись. Глава 26 По субботам Джессика обычно просыпалась немного позже. К восьми часам отец отвозил ее в находящуюся поблизости музыкальную школу на урок сольфеджио, за которым следовало занятие по фортепиано. А что она будет делать сегодня? Да и спала ли она? И жива ли еще? Ты не имеешь права так думать, упрекает себя Лоранс Дюрье. Она жива, я чувствую, я знаю. Иначе сейчас я тоже уже умерла бы. В растерянности сидя в кухне перед остывшим кофе с осунувшимся от тревоги и бессонницы лицом, мать бесконечно перебирала в уме вопросы без ответов. Стоя на краю пропасти, на вершине головокружительного утеса. Где ты, моя дорогая? Где ты, мой ангел? Ты уехала по своей воле? Мы сделали что-то не так? Позвонишь ли ты сегодня? Вернешься ли ко мне? Войдешь ли в эту дверь и крикнешь: «Мама, это я! Я вернулась…»