В его руке неожиданно материализовалась маленькая квадратная карточка, и Роберт прочел: ПОЛИЦИЯ ЛОНДОНА. ОСОБЫЙ ОТДЕЛ. Джеймс Артур Роджерс, сержант полиции Лондона. Сим удостоверяется его право и полномочия исполнять обязанности, соответствующие занимаемой им должности. – Понятно, – он протянул карточку владельцу, держа ее кончиками пальцев, словно само ее прикосновение было ему неприятно. – Так вы один из этих, да? А мы с вами раньше не встречались? – Да, сэр. В последний раз – в воскресенье, двадцатого сентября, между восемью и десятью часами вечера. – А? – Уличный митинг. Лига Свободы и Справедливости, сэр. Я был на дежурстве. – Ясно. А теперь, полагаю, они послали вас сюда, чтобы вы продолжали за мной шпионить? – О нет, сэр. Я здесь на охранной службе – присматриваю за сэром Джулиусом. Роберт откинул голову и расхохотался. – Охрана! – сказал он. – Вот это забавно! Как будто она ему нужна! Я тебе вот что скажу, приятель, и можешь передать это своим начальникам в Скотланд-Ярде: когда наше движение придет к власти, ты и тебе подобные останетесь без работы. – О нет, сэр, – невозмутимо ответил агент. – Точно так же говорили раньше друзья сэра Джулиуса, когда я присутствовал на их собраниях. Вам точно так же понадобится охрана. Она всем нужна. Осторожное покашливание за спиной заставило Роберта резко обернуться. – Прошу прощения, сэр, – Бриггс говорил вполне почтительно, но его взгляд выражал неодобрение. По-видимому, беседа между сыном хозяина дома и полицейским не предусматривалась традициями Уорбек-Холла. Он повернулся к сержанту Роджерсу. – Чай ждет вас в комнате экономки, мистер Роджерс, – быстро сказал он. – Спасибо, мистер Бриггс. – Не хочу вас задерживать, сержант, – с нажимом сказал Роберт. – Очень вам благодарен, сэр, – благодушно и без капли смущения ответил Роджерс и удалился. Роберт с отвращением смотрел ему вслед. – Вот с чем нам нынче приходится мириться, Бриггс, – заметил он. – Да, сэр. – Дворецкий снова кашлянул. – Простите, мистер Роберт, но удобно ли вам будет поговорить со мной сейчас? Роберт повернулся и молча посмотрел на него. Бриггс сохранял почтительную позу, которую усвоил за долгие годы службы, но он встретил взгляд хозяйского сына и выдержал его не дрогнув, так что в конце концов первым взгляд отвел Роберт. Тем же почтительным тоном Бриггс продолжил: – Я затопил камин в курительной, сэр. Наверное, там будет удобнее всего. Все еще молча Роберт прошагал по коридору, вошел в дверь, которую распахнул перед ним Бриггс, и бросился в кресло у камина в курительной. Дворецкий, как ему и следовало, остался очень прямо стоять в центре ковра, а Роберт вытянул перед собой длинные ноги и угрюмо уставился на носки своих ботинок. Тишина становилась все более гнетущей, и в конце концов Роберт не выдержал. Подняв взгляд, он внезапно рявкнул: – Ну, Бриггс? Почему вы ничего не говорите? – Я надеялся, сэр, что вы сами что-нибудь предложите. – У меня нет предложений. – В таком случае, сэр, позвольте мне обратить ваше внимание на то, что моя дочь Сьюзан сейчас… – Слушайте, Бриггс! – Роберт вскочил, и его великолепная атлетическая фигура возвышалась над покорно стоявшим перед ним дворецким. – Что толку снова поднимать эту тему сейчас? Вы, так же как и я, прекрасно понимаете сложившееся положение. Мы уже столько раз об этом говорили. Я думал, что уж кто-кто, а вы станете мне доверять. Я обещал вам раньше, и могу пообещать сейчас… – Обещания – это прекрасно, мистер Роберт, – ровным голосом сказал дворецкий, – но с тех пор прошло некоторое время, и сейчас нужно принимать в расчет двоих, не говоря уж обо мне. Самое время сделать что-нибудь. – Вы в самом деле считаете, что сейчас подходящее время что-то делать, как вы выражаетесь? Сейчас, когда мой отец опасно болен, а в доме полно народа? Вы ведете себя в высшей степени неразумно, Бриггс. Все пока должно идти так, как идет. Когда у меня будет возможность поговорить с отцом, я это сделаю. – Боюсь, этого недостаточно, сэр. – Бриггс! – тон Роберта стал грозным. – Вы пытаетесь мне угрожать? – Я бы не стал так выражаться, сэр. – Это дело мое и Сьюзан. Она совершеннолетняя и вполне способна о себе позаботиться. Если бы ее не устраивало нынешнее положение, она была бы здесь, чтобы сказать мне об этом. – Она здесь, сэр, – спокойно сказал Бриггс. – Здесь? – Роберт был заметно ошарашен. – Вы хотите сказать, что она в самом деле сейчас здесь, в этом доме? – Именно, сэр. Добрых полминуты Роберт молчал. Затем сказал тоном человека, признающего свое поражение: – Полагаю, она хочет меня видеть? – Нет, сэр. – Бриггс говорил так бесстрастно, словно обсуждал выбор послеобеденного ликера. – Она испытывает определенную неловкость от встреч с людьми в ее нынешнем положении. Это одна из причин, по которой она считает… мы считаем… что было бы желательно как можно скорее прояснить ситуацию. – Понятно… Понятно. – Голос Роберта снова стал резким. – И вы привезли ее сюда, чтобы оказать на меня дополнительное давление? Отличный образчик шантажа, Бриггс, честное слово! – Я против того, чтобы называть это шантажом, сэр. – А что же это еще такое? У вас нет других известных мне причин пускать ее в этот дом. – Сэр, – сказал Бриггс, впервые проявив нечто похожее на чувства, – насколько я понимаю, Рождество – это время воссоединения семьи, даже для дворецких. А что касается давления, то я надеюсь, в этом не будет необходимости. Мы все еще надеемся, что вы во всех отношениях поведете себя как подобает джентльмену. Слово «джентльмен» в устах Бриггса прозвучало с такой силой и простотой, что на мгновение Роберт лишился дара речи. Возможно, лишь человек в положении Бриггса мог употребить это слово именно таким образом. Сам он по определению не был джентльменом, но он поклялся служить благородному сословию, и сейчас он взывал к тем нормам, согласно которым он и ему подобные прожили всю свою жизнь, и без которых эта служба опустилась бы до уровня простого холопства. Роберт, хоть и был зол и встревожен, в какой-то степени ощутил то глубокое чувство, которым были наполнены спокойные слова дворецкого. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуть разговор в практическое русло. – Вы только что сказали, что Сьюзан не хочет никого видеть. Но ведь другие слуги в доме… – Мне пришлось довериться кухарке и старшей горничной, сэр, но лишь в определенных пределах. Они знают, что она – моя дочь, но не более того. У них сложилось впечатление, будто она вдова, и я не стал их разубеждать. Как бы я ни сожалел о необходимости прибегать к подобным ухищрениям, сэр, мне показалось, что так будет лучше всего. – Понимаю… Бриггс, мне нужно все это обдумать. Я… Слабое позвякивание вдалеке вклинилось в его запинающуюся речь. Бриггс тут же насторожился. Он слушал Роберта с напряженным вниманием, но сейчас прервал его без всяких церемоний: – Прошу прощения, сэр. Кажется, это звонит его светлость. Он пошел к двери. Едва он протянул руку к дверной ручке, как дверь распахнулась – на пороге стояла Камилла. Он остановился едва вовремя, чтобы не столкнуться с ней. Порозовев от смущения, он шагнул назад, пробормотав: – Прошу прощения, миледи. Я понятия не имел… – Все в порядке, Бриггс, – сказала Камилла, чуть задыхаясь. – Его светлость хочет, чтобы вы помогли ему подняться наверх. Он решил лечь. – Хорошо, миледи. Бриггс удалился быстрым, но размеренным шагом, который является профессиональным секретом дворецких, и Камилла повернулась к Роберту. – Дай мне сигарету, – отрывисто сказала она. Роберт протянул ей свой портсигар и поднес зажигалку. Камилла стояла у огня, положив одну руку на каминную полку и глядя вниз, на огонь. Поза была привлекательная, а колеблющиеся отсветы от горящих поленьев придавали яркость и живость ее чертам, которые ценитель женской красоты в обычное время счел бы несколько холодными и бесстрастными. Если Роберт и заметил производимый эффект, то постарался этого не показывать. Он подождал, пока она выкурит половину сигареты, и только потом нарушил молчание. – Я думал, отец хочет посидеть подольше, – сказал он. – Ему ведь не стало плохо или что-нибудь в этом роде? – Нет, с ним все в порядке. Он просто пожаловался на усталость. – Неудивительно, что он устал, если ему пришлось слушать, как Джулиус и эта Карстерс говорят о сахаре. – Ну, он, по крайней мере, выдержал дольше, чем ты, Роберт, – сказала Камилла, чуть усмехнувшись. Разговор снова прервался, и непохоже было, что Роберту хочется его возобновлять. Наконец Камилла бросила окурок в камин и повернулась к нему. – Ну, – спросила она, – и как прошло обсуждение с Бриггсом? – Обсуждение? – Роберт тут же насторожился. – О чем ты? Что я должен был с ним обсуждать? – Вино к сегодняшнему ужину, – ответила Камилла с невинным и удивленным видом. – Я думала, именно для этого ты с такой неохотой прервал чаепитие. – Ах, это… Да, напитками мы вполне обеспечены.