— Да, это я. — Отлично. Я звоню по поводу ограбления в доме моих родителей. Эспинг тут же перебила ее: — К сожалению, сейчас у меня нет времени. Позвоните в участок и побеседуйте с кем-нибудь из моих коллег, они вам помогут. Женщина в трубке заговорила громче: — Заявление в полицию я уже подала и теперь ожидаю, что кто-нибудь приедет и обследует место преступления. В участке мне сказали, что надо поговорить с вами. Но у вас, похоже, есть более важные дела? — Я приеду, как только освобожусь, а сейчас я занята расследованием убийства, что имеет приоритет. Женщина попыталась что-то возразить, но Эспинг закончила разговор. — Администратор не должна давать мой номер, — пробурчала она. — Так вот. Мы нанесем визит Герту Силлену по прозвищу Китаец. Архивариус на пенсии, одинок, последние тридцать лет проживает в одной и той же квартире. Владелец «Ситроена 2CV» 1977 года, поставленного на хранение. — Ух ты, CV-двойка! — воскликнул Винстон. — Французская классика, правда, жутко неудобная в управлении. Эспинг бросила на него одобрительный взгляд. — Наверняка это так, потому что Китаец-Герт ни разу не попадал в наши реестры за превышение скорости. Похоже, исключительно законопослушный гражданин. Они выехали на прямой участок дороги, и Эспинг газанула, сильно превысив допустимую скорость. Винстон, по обыкновению, схватился за ручку под потолком. — По словам Матса Линдемана, Герт собирает китайский фарфор. Единственное, что можно найти о нем в сети, — он выступает с лекциями о китайском фарфоре в разных пенсионерских организациях, своего рода эксперт. Линдеман утверждал, что Тедди глубоко унизил Герта, перекупив ту ценную чашу прямо у него из-под носа, и Герт это тяжело переживал. Винстон задумался. — Думаешь, это достаточно весомый мотив для убийства? — На первый взгляд — нет, но Линдеман говорил загадками. Сказал типа того, что с такими тихонями, как Герт, надо держать ухо востро. Она сбросила скорость, проезжая камеру, но Винстон на всякий случай продолжал держаться за ручку. Ровно в одиннадцать они поднялись на второй этаж в подъезде многоквартирного дома постройки шестидесятых. Винстон нажал на кнопку звонка. Дверь открылась сантиметров на десять, пока ее не остановила цепочка. Через щелочку на них глянул сухонький старичок. — Вы по какому делу? — Герт Силлен! — Эспинг показала удостоверение. — Мы из полиции. У нас есть к вам пара вопросов по поводу вашего визита на ярмарку в Дегеберге в прошлое воскресенье. Мы можем войти? — А, да, да-да… Старичок потянул дверь на себя. Слышно было, как он возится с цепочкой, прежде чем дверь снова открылась. В квартире висела интересная смесь запахов: бумаги, пыли и кофе. Герт Силлен носил так называемую прическу Робин Гуда: макушка у него была совершенно лысая, но он компенсировал этот недостаток, отрастив длинную прядь волос с одной стороны и зачесывая ее от уха до уха, так сказать, отбирая у богатых, чтобы раздать бедным. На нем были тапки, брюки от костюма, рубашка и кофта в катышках, рукава которой были ему длинноваты. На шее висели очки на шнурке. — Проходите. Китаец-Герт направился перед ними в прихожую. Запах старой бумаги усилился, что, впрочем, не удивило Винстона. Вдоль стен штабелями почти до самого потолка стояли коробки из-под бананов, заполненные книгами и китайской керамикой, завернутой в газетную бумагу. Чтобы пройти, Винстону пришлось повернуться боком. Однако он заметил, что в квартире вполне чисто, учитывая все обстоятельства. Коробки пронумерованы фломастером. Самый большое число, которое можно было разглядеть, — 136. В гостиной ящики отсутствовали. Здесь стояли обычные стеллажи, полки которых буквально прогибались под тяжестью справочной литературы и каталогов аукционов. Между стеллажами стоял застекленный шкаф с разнообразными восточными вещицами. Воздух в комнате был еще более затхлый, чем в прихожей, с резким оттенком, которому легко было найти объяснение, стоило лишь поднять глаза. На верхних полках тесными рядами стояли чучела птиц: те, что побольше, — в заднем ряду, меньшие — в переднем. Хищные птицы, чайки, вороны, дрозды, зяблики и воробьи — все они сердито таращились на Винстона и Эспинг мертвыми стеклянными глазами. — Садитесь, пожалуйста, сейчас принесу кофе! Прежде чем удалиться на кухню, хозяин дома указал на диван и кресло, обшитые тканью семидесятых годов, перед сосновым журнальным столиком и допотопным телевизором. Эспинг уселась в кресло, а Винстон воспользовался случаем, чтобы пройтись по заставленной комнатке. Его особенно заинтересовал застекленный шкаф. Там стоял исключительно китайский фарфор. Во всяком случае, так предположил Винстон. Он догадывался, что это высокосортные изделия, хотя и не видел разницы между ними и теми мисочками, в которых ему подавали рис в китайском ресторане, куда он захаживал в Стокгольме. В отличие от всего прочего в этой квартире, предметы за стеклом стояли не скученно. Каждая полка была разделена на сегменты, где красовались один или максимум два предмета, подсвеченных встроенными спотами. Все это сильно смахивало на музей. Винстон отметил, что в левом верхнем углу один сегмент пустовал. На полке лежал слой пыли, но три маленьких пятнышка свидетельствовали: то, что там стояло, относительно недавно убрано. Это могли быть три мелких предмета или один покрупнее на трех ножках. — Вот и я. Пожалуйста, кофе. Герт принес поднос, на котором стояли старомодный кофейный сервиз и блюдо с миндальным и малиновым печеньем Винстону вспомнились бабушка и ее праздничный сервиз с золотым ободком, который доставали только в знаменательные даты. Он сел, ожидая, когда Эспинг попросит чая, но она сидела молча, наблюдая за движениями Герта, пока тот разливал кофе из фарфорового кофейника. Руки у старика так сильно дрожали, что кофе едва попадал в чашки. Включив в телефоне диктофон, Эспинг положила мобильник на журнальный столик. — Итак, речь пойдет о вашем визите на ярмарку в Дегеберге в воскресенье. Вы, вероятно, читали в газетах об убийстве, которое произошло там во второй половине дня? — Читал, — кивнул Герт. — Ужасная история. Это правда, что кто-то лишил жизни беднягу Тедди? Эспинг кивнула. — От кого вы это узнали? Герт нервно улыбнулся. — Ну, антикварный мир маленький, сплетни распространяются быстро. — Вы с ним хорошо знали друг друга? — Ну да, когда всю жизнь занимаешься антиквариатом, это означает, что ты покупал предметы у всех торговцев. Мы с беднягой Тедди были не очень хорошо знакомы. Но я не совсем понимаю, какое имею отношение к делу? — Расскажите про воскресенье, — произнес Винстон, вынимая свою записную книжку. — Начните с того, когда и каким образом вы приехали на ярмарку. Герт задумался. — Я езжу в Дегебергу, на ярмарку, последние двадцать шесть лет и всегда одинаковым способом. Добираюсь туда автобусом накануне вечером, ночую в пансионате. В прежние времена ездил на своей машине, но теперь это стало дороже, да и автобусы ходят регулярно. Перед рассветом я отправился на ярмарку. Видите ли, самые важные находки случаются ранним утром, до появления профанов. Винстон записывал. Он вспомнил, что и Фабиан Андерле, и Анна Тюхе говорили ему то же самое. Герт взял свою чашку. Рука его стала заметно меньше трястись. — Короче, дело было так. Я, как обычно, обошел всю ярмарку, но ничего особенного не нашел. Около десяти, когда стало слишком людно, сел на автобус и уехал домой. — Вы встречались с Тедди? — спросила Эспинг. Маленький старичок заерзал на месте. — Да, на ходу. — Когда именно? — Вскоре после того, как я приехал на ярмарку. Рука, державшая чашку, снова предательски задрожала, и Герт поспешил поднести ее ко рту. — Мы располагаем данными, что он купил чашу, которой вы интересовались. Едва Эспинг выговорила эти слова, как Герт поперхнулся кофе. Он отставил чашку и закашлялся. Полицейские переглянулись. — Чаша, — напомнил Винстон, когда кашель прошел. — Да-да. — Герт тяжело вздохнул. — Все верно. На столике местного скаутского клуба я обнаружил небольшую китайскую чашу из фарфора. Я уже почти ее купил, когда неизвестно откуда появился Тедди и предложил более высокую цену. — Что это была за чаша? — Э-э-э, я не вполне уверен. Было темно, я разглядывал ее при свете налобного фонаря. Но это могла быть чаша Дин-Яо династии Северная Сун. — Сун? — Да, династия Сун правила с середины десятого по конец тринадцатого века. Хотя трудно что-то сказать, пока не изучил предмет со всех сторон. Покупка на ярмарке — всегда шаг в неизвестность. Приходится ориентироваться на опыт и интуицию. Винстон осторожно взял свою чашку за ручку. — Сколько вы готовы были заплатить за нее? — Я предложил шесть тысяч. Все, что было у меня при себе.