Кэт прочла еще одну главу романа Аниты Брукнер и выключила свет. Снаружи поднялся ветер и начал бить свисающей розовой веткой об окно. Этот шум показался ей на удивление успокаивающим. Ее разбудило движение у нее под боком. — Мамочка… — Сэм? С тобой все хорошо? — Я хотел к тебе. — О, лапочка, иди сюда… — Но Сэм уже свернулся вокруг нее, обвил ступнями ее ноги и ручками — шею. — Не дави на живот. — Мне не хотелось засыпать. — Почему? Плохой сон? Он прижался к ней сильнее. Кэт задвигалась, чтобы устроиться поудобнее, не отталкивая его. — Нэт сказал, что Дэвида Ангуса убили и выбросили в канаву. Кэт сумела перегнуться через маленькое горячее, льнущее к ней тельце и включить прикроватную лампу. Его лицо смотрело на нее, пылающее и испуганное. — Сэм, Нэт не знает ничего… ничего о Дэвиде Ангусе. Слышишь меня? Он сказал неправду. — Он так сказал. — Он не знает. Никто не знает. — Почему? — Потому что… он еще не вернулся домой. Полиция не нашла его. — А почему не нашла? — Хочешь попить? — Если они не нашли его, значит, они не знают, что его не убили и не выбросили в канаву, ведь так? Они еще не посмотрели во всех канавах на свете? — Горячего шоколада? — Я не хочу, чтобы ты уходила. — Все хорошо… Это займет всего минуту. — Если ты пойдешь вниз, я хочу с тобой. — Хорошо… пошли. Сколько еще маленьких детей в Лаффертоне залезли сегодня в кровать к своим родителям? У скольких были кошмары про Дэвида Ангуса? Сколько таких же маленьких глупых хулиганов, как Нэт, до смерти пугают других своими глупыми историями?.. Сэм сел на диван, его глаза стали мутными, пока она ставила кастрюльку с молоком на огонь. — Почему он пошел с тем человеком? — Каким человеком? — С человеком, который убил его. Все знают, что не надо уходить с людьми, которые могут тебя убить, все это знают. Боже мой, как ответить этому ребенку? Как можно успокаивать его и убеждать в том, что никакая опасность ему не угрожает, когда до ужаса боишься за его безопасность и не сможешь заснуть спокойно, пока Дэвида каким-то чудом не найдут живым? Она полила молоком шоколад и стала растапливать его. — Можно мне печенье? — Если ты потом еще раз почистишь зубы. — Я слишком устал. — Тогда нет. Ну же, ты большой мальчик. Грохот снаружи прозвучал так неожиданно, что Сэм вскочил с дивана и кинулся к Кэт, так что кружка с шоколадом полетела на пол. Ветер поднял в воздух какой-то большой незакрепленный предмет и снова обрушил его на землю. — Мамочка, мне это не нравится. — Все хорошо, милый, все нормально, это просто ветер опрокинул мусорный бак или что-то такое… не бойся. — Там может быть человек, тот, который убил Дэвида Ангуса, Нэт сказал, что это такой человек, которому нравится похищать мальчиков и убивать их, а потом бросать в канавы, и что их много таких, где-то, наверное, двести человек и… — Сэм… Подойди сюда, присядь на диван. — Она притянула его поближе к себе. — Я хочу, чтобы ты послушал меня внимательно. Я хочу сказать тебе, что здесь такого человека нет. Это был ветер. Нет такого человека, который хочет забирать маленьких мальчиков. Ты в полной безопасности, и с тобой ничего не случится. А теперь я хочу, чтобы ты сказал мне, что услышал меня и поверил мне. — Но ты не знаешь, как ты можешь знать? — Я знаю, потому что я знаю очень много вещей… Вещей, о которых Нэт никогда не узнает. Ты веришь ему больше, чем мне? — Я не знаю. — Если так, то не надо. Он глупый мальчишка, а я твоя мама. — И доктор. — Да. — Ну… — О, Сэммо… Я люблю тебя. Хочешь, чтобы я сделала еще шоколаду? И лучше мне вытереть там все, пока никто не поскользнулся. Сэм сполз с дивана. — Кажется, поскальзываться уже не на чем, — сказал он, и его лицо осветилось от смеха. Кэт посмотрела на Мефисто, который крайне тщательно слизывал с пола остатки горячего шоколада. — Ты дашь клятву? — Думаю, да. — А что ты скажешь? — Это будет тайная клятва. Я слышу папину машину. Если он увидит, что мы не спим, то он нам тоже кое в чем поклянется… Пошли, зайчонок. Что нам делать? Кэт с яростью обращалась к Богу, дожидаясь, когда войдет Крис. Что нам сейчас остается делать и говорить? Семнадцать Он взял Джоффа Принса, потому что Джофф был молчаливый, причем настолько, что, казалось, его вообще мало интересовало, что происходит. Но он был упорен и внимателен к деталям. Он не болтал и никогда не делал глупых замечаний. Район Дульчи ночью выглядел чуть более привлекательно, чем днем, потому что даже натриевым лампам в уличных фонарях удавалось смягчить вид голого бетона и как-то завуалировать общее уродство. Правда, в остальных отношениях это место никак нельзя было назвать удачным для ночных прогулок. Гуляющих и не было. Даже малолетней шпане и наркоманам было что терять. Когда они вышли из машины, то почувствовали запах. Каждую ночь Натан высовывался из окна своей спальни и чувствовал этот запах — жареная картошка, масло, отходы человеческой жизнедеятельности; больше нигде не пахло так, как в Дульчи. Он помнил это мучительное желание, похожее на болезнь: просто выбраться, сделать все, чтобы сбежать в лучшее место, в мир, где воздух пахнет свежее, чище, богаче — хотя деньги никогда не были его главной мотивацией. Натан Коутс уже в тринадцать лет знал, что, если ты хочешь легких денег, ты застрянешь в Дульчи. Дело никогда не было в них. Мод Моррисон Уолк была не с той стороны Лонг-авеню, где жила его семья, — с немного более благополучной. Здесь у домов были небольшие садики и калитки, и перед ними стояло не так много сломанных ржавеющих машин и клеток для собак. — Вот мы и приехали. Джофф ничего не ответил. Занавески яркого вишневого цвета были плотно задернуты. Сквозь них пробивалась только тонкая, как проволока, полоска света сбоку и неоново-голубое мерцание экрана телевизора. — Это что, черт возьми, такое? Джофф зажег свой фонарик. Сад украшали не растения, не древние велосипеды или коляски, а покрышки… Несколько десятков покрышек, аккуратно выставленных вдоль забора и у стены, как в галерее.