Но долго засиживаться мы не стали. Изначально-то вообще планировали заглянуть на пару минут и предупредить! Маю нужно было бежать к студентам, да и первооткрывателям предстояла куча дел и бумажной работы, так что праздник оказался недолгим. Вновь разместившись в кабинете Недича с единственным оставшимся наглядным пособием, я опять занялась магическим саморазвитием. Правда, как следует сосредоточиться не получалось, мысли то и дело возвращались к эксперименту Стевича и, главное, явлению Шешеля. Стало обидно, что я так дергалась и тряслась, а по факту в моем происхождении ничего страшного не существовало, и молчание оказалось напрасным. Могли вчера спокойно рассказать владыке чистую правду, а не юлить, взвешивая каждое слово и пытаясь предугадать следующий вопрос. Столько нервов можно было сэкономить… Причем ладно, Стевич молчал в самом начале, пока исследовал нас и измерял. Но потом, когда мы перестали представлять научную ценность, мог же сообщить! А впрочем, догадываюсь, почему не сообщил: у Горана, как выразился Май, «пошла мысль», и стало ему совсем не до нашего удобства и нравственных терзаний. У него же эксперименты, открытие века, где уж тут вспомнить про нужды окружающего мира! Но сделать ему какую-нибудь маленькую ответную гадость хотелось нестерпимо, счет неумолимо рос. Осталось придумать, какую именно. А вот на Шешеля я, несмотря ни на что, не сердилась, скорее он вызывал исследовательское любопытство. Зараза редкостная, но очень уж занятный тип не просто с двойным дном, а с несколькими слоями. Вроде балагур и трепло, а чуть копнешь — найдешь человека опасного, умного и очень въедливого. Это же насколько везуч таинственный злодей, покушавшийся на жизнь Мая, если Стеван его до сих пор не поймал! Учитывая неординарность личности следователя, вдвойне интересно, что он нашел в этой несчастной зубастой твари. Но, увы, пока Шешель сам не решит рассказать, ничего мы не узнаем. Однако понимание этого совершенно не мешало убивать на построение версий время, которое по-хорошему стоило бы потратить на учебу. Определенно, все эти загадки только вредили. Сегодня Недич управился со своими подопечными довольно быстро и без вреда для собственного здоровья, так что силы у него остались не только на дорогу домой, но даже на тренировку, которую, к слову, прогулял Стевич. Но я в этот раз с Маем не пошла, дождалась его в кабинете. Зато потом, когда мы погрузились в автомобиль, поняла, что поездка лично меня очень располагает к разговору. И если обсуждать Шешеля было бессмысленно, потому что Май тоже не умел читать его мысли, то в очередной раз помянуть события вчерашнего вечера — вполне кстати. — Май, а как получилось, что твоя сестра умудрилась сойтись с актером? — спросила я, когда вороной монстр покинул стоянку перед университетом. — Я понимаю, что брак разрешил ваш отец, который ее баловал. Но как они вообще умудрились встретиться и так близко сойтись? Или актеры вхожи в высший свет? — Точно не знаю, — пожал плечами Недич. — Я не особенно интересовался жизнью сестры и познакомился с Чичичем уже как с ее женихом. Но Любица всегда питала слабость к богеме, к так называемым людям искусства. — Почему «так называемым»? — Потому что в большинстве своем они не имеют к искусству никакого отношения, — поморщился Май. — Настоящим людям искусства обычно не до прожигания жизни в таких компаниях, они занимаются творчеством. Обитатели же этого мирка изображают из себя непризнанных художников, поэтов, актеров, а по факту — болтуны. Единственное, в чем они, несомненно, преуспевают, это умение пустить пыль в глаза и «продать» свое общество скучающим богачам. Любица всегда была падка на внешнее очарование этих людей. Они, разумеется, не вхожи в то общество, в котором привыкла вращаться мать, но некоторые аристократы, считая себя меценатами, привечают подобных паразитов и устраивают полусветские вечера для такой публики. Сестра очень их любила, несмотря на неодобрение матери. Наверное, на одной из таких вечеринок она и познакомилась с Чичичем. Конечно, на завсегдатая подобных встреч Добрило не похож — все же он на самом деле талантливый актер и не бездельник, — но других вариантов я не вижу. — Ты так уверенно об этом рассуждаешь, как будто прошел все на личном опыте, — растерянно заметила я. — А почему ты думаешь, что мой личный опыт ограничивается только учебой и дирижаблями? — насмешливо покосился на меня Май. — Ну… не знаю, — призналась честно. — Ты такой благородный и правильный, что мне сложно представить тебя даже немного пьяным, не говоря уже о других пороках и богемных тусовках. — Ту-сов-ках? — по слогам повторил Май. — Забавное слово. Ты все же меня несколько переоцениваешь, в студенческие годы всякое бывало, — добавил он со смешком. — Просто я быстро понял, что подобные… мероприятия мне неинтересны в той же степени, что и великосветская жизнь. Наверное, потому что у них очень много общего. — Серьезно? — недоверчиво хмыкнула я. — Я бы сказал, что эта «богема» — гротескная пародия на высший свет. Тот же блеск и веселье, та же пыль в глаза, те же лицемерие и тщеславие, но без рамок этикета, чувства меры и фамильных драгоценностей. — Кхм. Остроумно. Но я все равно не могу представить тебя в такой среде, если только сидящим чуть в стороне и жутко скучающим. Да я, честно говоря, постоянно забываю, что ты уже был женат. Умом понимаю, что ты взрослый и более чем самостоятельный мужчина с характером, но… — Я развела руками. — Но? — полюбопытствовал Май. — Но ты такой милый, что я понимаю это только умом, — сформулировала наконец. Тезка засмеялся в ответ, смерил меня взглядом, а потом проговорил, продолжая улыбаться уголками губ: — Если честно, я и сам об этом постоянно забываю… — О чем именно? — О том, что я уже был женат. Да и не только об этом, об остальном — тоже. Такое ощущение, что моя жизнь с тобой в прямом смысле началась заново. Порой чувствую себя совсем мальчишкой или уж максимум — студентом. Как будто и не было этих лет… — Это естественное следствие перемен в жизни или я как-то повлияла на тебя магически? — спросила осторожно. Мужчина пару секунд помолчал, не то обдумывая ответ, не то просто вписываясь в крутой поворот, но после все-таки ответил: — Знаешь, что самое замечательное? Мне восхитительно все равно, в чем причина. Я просто чувствую себя счастливым. ГЛАВА 11 Кто ходит в гости по утрам — тому не нужно на работу Следующий день, выходной, мы единодушно решили провести вдвоем дома, только к вечеру выбрались побродить по окрестностям и подышать свежим воздухом. Это был совершенно чудесный день. А после, что несколько смазало впечатление приятно проведенного дня, действительность подготовила сюрприз спорной приятности: приглашение на завтрак к владыке. Я, конечно, сразу подумала о самом худшем: а ну как признают меня общественно опасной и все же изолируют? Но Май успокоил: оказывается, на что-то подобное он и надеялся. Владыка ведь обещал обдумать возможность нашей свадьбы — боги, как странно и непривычно звучит! — и наверняка речь пойдет именно об этом, причем в нужном нам направлении. Потому что приглашение на завтрак, вероятнее всего, следовало толковать как обещание несложного разговора, приятного обеим сторонам. Тихомир не любил утром решать сложные и щекотливые вопросы, и если звал кого-то к себе в такую рань — значит, планировал спокойно и безмятежно провести время в компании гостя. То есть, несмотря на суровый допрос в театре и наши явственные попытки увильнуть от разговора, владыка потеплел. — Думаешь, Шешель уже доложил? — сложила я два и два. — Уверен, — отмахнулся Май. — Я почти не сомневаюсь, что Стеван состоит на службе в контрразведке и играет там заметную роль. Менее достойному доверия человеку не поручили бы дело о гибели почти всех Недичей. Сейчас, хоть это не афишируется, для владыки расследование — дело чести. Потому что поспешные выводы на мой счет и последующий провал версии оказались серьезным щелчком по владыческому носу. — Как-то долго они ловят преступника для такой заинтересованности, — проворчала я. — Ну, если бы он был дураком, он бы не сумел так аккуратно все сделать. Но, похоже, столь долгая безнаказанность лишила его изрядной части осторожности. До сих пор преступник гораздо тщательнее маскировал собственные действия под несчастные случаи, а события на верфи совсем не укладываются в обычную схему. И это вдобавок к вероятной спешке, о которой мы говорили. Так что, думаю, скоро эта история закончится. — Главное, чтобы победили наши, — со вздохом подытожила я. — Ладно, что от меня требуется на этом завтраке? Наверное, есть какие-то правила выбора платья и драгоценностей для таких случаев? — Все гораздо проще, подойдет почти любой из твоих нарядов, — отмахнулся Недич. — Это завтрак в узком кругу, а не вечерний выход в свет. — Ты меня утешил. А как мне надо себя вести? Я же так и не спросила, как именно нужно приветствовать владыку! — Достаточно простого поклона, — успокоил Май. — Но у тебя в театре получилось гораздо более изящное движение, по-моему, ему понравилось. — Изящное? — переспросила я. — Это хорошо. А то я чувствовала себя цирковой лошадью. Хорошо, что со стороны все выглядело не так нелепо. — Боги, Майя, откуда подобные мысли? — хмыкнул тезка. — Ты не можешь выглядеть нелепо, в худшем случае у тебя получается просто мило! — Как приятно, что ты в меня настолько веришь… В общем, успокоенная тезкой, завтрака я ждала гораздо менее нервно, чем театра. И выспалась как следует, и собиралась без особого мандража. Не то чтобы я была уверена в положительном ответе владыки, просто не верила, что нас может ожидать нечто, хуже недавнего допроса. Утренний дворец производил неожиданное впечатление. Никакой броской роскоши, исключительно сдержанные пастельные тона, много воздуха, много камня в отделке, причем последний был подобран с редким тщанием и искусством. Разные сорта и оттенки мрамора и каких-то совсем незнакомых камней складывались в тончайший узор мозаики на полу и стенах, отражались в огромных зеркалах, выглядело это гораздо эффектнее позолоты. Сводчатые потолки кое-где были однотонными, порой их обрамляли барельефы и узорчатые бордюры, а кое-где встречались великолепные сюжетные фрески. Вот только светские на них изображались сюжеты или религиозные — я так и не поняла. Но что-то явно не современное, судя по странным летящим нарядам людей. Пустые гулкие залы и коридоры эхом рассыпали звуки шагов, по ним бесшумными тенями скользили строго одетые служащие, да и тех было немного. Наверное, основная придворная жизнь начиналась здесь гораздо позже, а прочие слуги пользовались другими, не парадными переходами. По широкой винтовой лестнице мы поднялись на второй этаж и попали в коридор более… домашний, что ли? Стены отделаны деревянными панелями, на полу — темно-зеленый толстый ковер. Потолок здесь был ниже, походило это место не на часть огромного дворца, а на кусочек пусть весьма богатого, но жилого дома. Провожатый распахнул высокие тяжелые двери, объявил «князя Недича с невестой» и, тихонько закрыв створки за нашими спинами, исчез. Я отметила это машинально, не оборачиваясь, и даже забыла поклониться: замерла, в смятении разглядывая весьма неожиданную компанию. В сравнительно небольшой зеленой гостиной с фрагментами декора, кажется из оникса, нас ждал владыка в домашнем виде. Конечно, не в моем представлении — домашнем, но все же он казался заметно более расслабленным, чем Май в начале нашего знакомства. Брюки, мягкие домашние, судя по их вишневому цвету, туфли, рубашка без галстука, серебристый стеганый жилет и вишневого же цвета шелковый халат сверху. Владычица сегодня не сопровождала супруга, зато в соседнем кресле вольготно развалился Шешель, которого высокая фигура хозяина совершенно не смущала. Я предполагала, что он не рядовой сыщик и очень непростой тип, но столь откровенная демонстрация дружеских отношений с правителем озадачивала. А главное, чего совсем уж нельзя было ожидать, за завтраком присутствовал Горан с обоими своими аспирантами. Похоже, все трое тоже с трудом верили в реальность происходящего. Стевич напряженно хмурился, сидел с неестественно прямой спиной и тоскливым взглядом, Небойша был бледен и непроизвольно пытался вжаться в сиденье, а Вук нервно сцепил пальцы на коленях — наверное, чтобы не привлекать внимания к их сильной дрожи. — Ну вот, все в сборе, — приветствовал наше появление владыка. — Я помню твою просьбу, князь, и данное тебе обещание, но, как понимаешь, не проверить девушку не мог. — Он смерил меня задумчивым взглядом. — Признаться, после нашего знакомства я был склонен не просто отказать, но потихоньку избавить тебя от столь подозрительной компании. Я полагал, что она как минимум шпионка. Айрина убедила меня, что девочка самое большее — брачная аферистка, уж слишком никакая у нее подготовка для профессионалки. Однако реальность обескуражила. — Тихомир развел руками, неопределенно указав на следователя и ученых разом. — Неужели этой девушке на самом деле нет луны и создана она искусственно? Вопрос, похоже, был риторическим, потому что не открыл рта даже Шешель, ощущавший себя в компании владыки весьма уверенно. Май аккуратно сжал мою ладонь, ободряя. Поддержка, конечно, порадовала, но именно сейчас в ней не было острой необходимости: я чувствовала себя гораздо легче и свободнее, чем в театре. Помимо все тех же логичных доводов, что настоящая неприязнь и подозрения владыки подтверждались бы не словами, а действиями, сказывалось еще одно обстоятельство. Я не любила и не хотела врать, и отсутствие подобной необходимости снимало с плеч огромную тяжесть. — Оказывается, в Зоринке тихо-мирно, безо всякой шумихи, проводятся настолько революционные исследования, а я обо всем узнаю последним, — усмехнулся Тихомир, продолжая монолог. — Но я уже пообещал господину Стевичу исправиться, он может не волноваться по поводу перспективы собственных изысканий. — Я польщен, владыка, — весьма кисло вставил Горан, которому внимание правителя явно было поперек горла. — Переживает, — насмешливо заметил владыка, обращаясь к нам с тезкой. Даже подмигнул. — Боится, что запру в подвале и потребую от него срочных результатов, причем желательно — сразу бессмертия. Впрочем, все это мы уже обсудили. Принимая во внимание заверения господина Стевича в том, что… Майя является полноценным человеком, а также убедительные свидетельства того, что в ее сближении с князем Недичем нет злонамеренности, я даю разрешение на ваш брак. Я уже распорядился, бумагу подготовят в ближайшие дни. Вместе с настоящими документами для девушки. — Он насмешливо сверкнул глазами. — О том, как сочетать нежелательность публичного освещения подлинного происхождения княгини и необходимость предъявить научному сообществу результаты исследований господина Стевича и доказательства его теории, не волнуйтесь, этот вопрос есть кому решить. Далее господа Минич и Касич могут быть свободны. Аспиранты не сразу сообразили, что речь о них. Первым опомнился рыжий, подорвался с места, поклонился, невнятно пробормотал что-то прошупрощебное и благопрощальное, потом потянул закаменевшего от волнения товарища за плечо. Вук вздрогнул, вскочил, и оба аспиранта поспешили удрать, наверняка нарушив походя несколько правил этикета. — Давай, — кивнул владыка, и следователь поднял к себе на колени бесформенную потертую кожаную сумку с двумя ручками, которая до того незаметно стояла сбоку от кресла. — Я хочу, чтобы вы взглянули на добычу Шешеля. — Строго говоря, это не моя добыча, — возразил следователь, вынимая из сумки знакомый шар со знакомой крысой. Я судорожно вздохнула, вцепилась покрепче в ладонь Недича и на несколько мгновений зажмурилась. — Это вон у нас меткая охотница сидит. — Зачем на эту гадость смотреть? — не сдержалась я и поежилась, но все-таки заставила себя открыть глаза, мысленно убеждая, что все хорошо, поскольку серая тварь в шаре — не настоящая. — В порядке эксперимента, — туманно отозвался владыка. — Держи! — велел Шешель и бросил шар в Мая. Я снова шарахнулась, а Недич ничего — ловко перехватил шар обеими руками, несмотря на его сопротивление.