Я нахожу место, где остановился. Это довольно простая сцена с героем, прототипом которого выступил Хадсон. Бен-Жамин и Хадсоньен ускользают ночью из замка Дзен и углубляются в Темные леса для романтического свидания. Бен-Жамин разгоняет туман заклинанием ветра, но тут откуда ни возьмись появляются Пожиратели жизни — им давно не терпится выбить из Хадсоньена все дерьмо. Какая жалость. Я принимаюсь за подробное описание гигантской гильотины, при помощи которой они собираются лишить его головы. Картина так и встает перед глазами. Пожиратели жизни уже готовятся обрушить лезвие — но курсор вдруг замирает посреди строки. Я не могу. Не могу убить Хадсоньена. Или избавиться от коробки. Может, нам все же удастся поговорить по-человечески. Найти какой-то компромисс. Остаться друзьями. Я хочу узнать, как у него дела. Сердце пускается вскачь, пока я загружаю профиль Хадсона в инстаграме — @HudsonLikeRiver. Час назад он запостил новое селфи, и я понятия не имею, почему Харриет сказала, будто он болен, если выглядит он чертовски здоровым. На снимке он делает знак мира. Подпись к фото гласит: #ВремяДвигатьсяДальше. И дураку ясно, какой палец ему хочется оттопырить на самом деле. Конечно, Хадсон знает, что я от него отписался. Как знает и то, что я не удержусь и все равно залезу к нему в профиль — раз уж он не закрытый, в отличие от моего. Правда, если у него нет проблем с движением вперед, зачем прогуливать школу? Я задумываюсь, насколько правдив этот хештег. Хадсон упоминал, что тот парень с вечеринки не из Нью-Йорка — но, может, им удастся поддерживать отношения на расстоянии. Иногда мне казалось, будто Хадсону нравится Дэнни из математического класса, но он уверял, что Дэнни не его тип: слишком много мускулов и задвиг на тачках. Должно быть, это кто-то совершенно другой. Я тоже мог бы запостить такой хештег. Хоть мироздание и не особенно ему способствует — иначе я бы сейчас переписывался с Артуром, а не глазел на бывшего бойфренда. Слова Дилана упорно не выходят из головы. А следом в памяти всплывает упрек Хадсона, брошенный при расставании: что у меня чересчур завышенные ожидания, и следовало бы поумерить требования к кандидату. Я тогда так и не понял, что в этом плохого. Почему нельзя хотеть бойфренда, который будет меня ценить? Который останется со мной надолго? Я не мастер искать симпатичных незнакомцев в Нью-Йорке. Обычно я мельком вижу их в толпе, и на этом все заканчивается. Но я говорил с Артуром. Узнал его имя. Так что я закрываю профиль Хадсона и наудачу вбиваю в поисковую строку «Артур». И что бы вы думали: мироздание не собирается упрощать мне жизнь, выдав в верхней строчке его аккаунт. Я вообще не знаю, есть ли у него инстаграм — но если Артур похож на парней из моей школы, он наверняка документирует каждый свой шаг в твиттере. Я набираю «Артур галстук с хот-догами» на тот случай, если он как-нибудь пошутил по этому поводу, — но твиттер лишь предлагает мне состязание по скоростному поеданию хот-догов, победителем в котором стал какой-то Артур. Тогда я пробую «Артур Джорджия», но получаю только гору бесполезных твитов — в основном от девушки по имени Джорджия, которая запоем смотрит все фильмы про короля Артура. Ни слова об Артуре-с-почты, который приехал из Джорджии на лето. Черт. Но это Нью-Йорк, и шансы, что мы с Почтовым Артуром пересечемся снова, стремятся к нулю. Может, оно и к лучшему. Не думаю, что у нас могло бы что-то получиться. Спасибо за усмешку, мироздание. ГЛАВА ТРЕТЬЯ АРТУР 10 июля, вторник Хадсон. Как река [6] . Лол , отвечает Джесси. Ты же в курсе, что это реально стремно — собирать чужой мусор? Рыдающий эмодзи. Я знаю, клянусь, я не сталкер А даже если бы и был — что совершенно исключено, потому что я никогда бы до подобного не опустился, — из меня вышел бы худший сталкер на свете. Наклейка порвана и скомкана до такой степени, что я даже не понимаю, на какую графу смотрю — От кого или Кому . Адрес уцелел в лучшем случае наполовину, фамилия абсолютно нечитаема. Однако я все равно скидываю фотографию в групповой чат, пока еду на работу. В вагоне, как обычно, яблоку негде упасть. Слева меня подпирает мужчина в футболке с героями мюзикла «Кошки», справа — женщина с татуированными «рукавами». Ну, там определенно имя Хадсон , пишет Джесси. Я повисаю на поручне. Да, но это парень или его бойфренд? Я готов запинать себя за то, что его упустил. Всю жизнь думал, будто это образное выражение. Запинать себя. Но нет, я в самом деле еду в подземке и от злости попинываю пятку носком другого ботинка. От меня требовалось всего-то взять его номер. Одна простая задача. Ну почему я такой трус? Что??? — пишет Джесси. — Это ты-то трус? Я в жизни не решалась заговорить с симпатичным парнем на улице. По сравнению со мной ты вообще оторва! Черт, он был реально симпатичный. Ты даже не представляешь. И это делает твою попытку только более впечатляющей! Эмодзи — мускулистая рука. Согласен , — присоединяется Итан. — Ты заговорил с клевым парнем, это само по себе круто. Ладно. Знаете, что действительно выбивает из колеи? Обсуждение парней с Итаном. И то, что он говорит сплошь правильные вещи, делает только хуже. Потому что я больше не понимаю, какой Итан настоящий. Поддерживающий из группового чата? Или игнорящий из приватного? Из моих сообщений, оставшихся без ответа, уже Китайскую стену можно сложить. И да, я в курсе, что это просто сообщения и глупо делать выводы из их количества. Моя мама считает, будто нам нужно откровенно поговорить, только и всего. Но я даже не знаю, что сказать. И заранее уверен, что он начнет отпираться. Я открываю на телефоне фотогалерею. Какая-то часть меня хочет забыться — видимо, та же, которая в минуты уныния включает песни из «Отверженных». Ничего не могу с собой поделать. Если уж мне все равно суждено что-то чувствовать, лучше чувствовать это. Я отлистываю снимки к началу. Одиннадцатый класс [7] . Джесси читает книгу, пока сборные Мильтона и Розуэлла пытаются надрать друг другу задницу. Итан вроде-как-в-шутку-но-вообще-серьезно примеряет шляпу-федору. Джесси дремлет на пассажирском сиденье моей машины. Десятый класс. Итан перед огромной тележкой с мороженым. Катание на коньках в «Авалоне». Крупный план вафель в шоколадном сиропе — потому что я всегда беру шоколадный сироп в «Ваффл Хаусе». Затем я переключаюсь на видеогалерею. Примерно миллион клипов, где Итан поет. Иногда даже попадая в ноты. Достаточно сказать, что именно из-за Итана я годами думал, будто все натуралы фанатеют по мюзиклам. Ненавижу этого придурка. И жутко скучаю. Я отрываюсь от экрана и замечаю рассматривающую меня старушку. Наши глаза встречаются, но она не отводит взгляда. И не улыбается. Просто продолжает таращиться, поглаживая свою сумочку, будто кошку. Нью-Йорк — реально странное место. Хотя странное и в хорошем смысле тоже. Как вчера. Мысли неуклонно возвращаются к Парню-с-коробкой. Хадсону. Причем отчетливее всего вспоминается его улыбка — и особенно то, как он улыбнулся, когда я признался, что тоже гей. Клянусь, он был счастлив это услышать. Может, ориентация объединяет — будто Распределяющая шляпа, если бы ее изобрел Альфред Кинси [8] . «А ты, милок, отправляйся… К ГЕЯМ!» *восторженные аплодисменты за столом факультета Гейдор, из палочки Хадсона вылетает радужный флажок* А может, ориентация ни черта не объединяет. Может, дело вообще не в ней. Вчера это ощущалось скорее как судьба, мгновенное узнавание, «привет, вот мы и встретились». Я, конечно, не эксперт в сердечных делах, но могу поклясться, что он тоже заинтересовался. Непонятно только, почему ушел. Я поднимаюсь из метро, и меня мгновенно окутывает удушливая жара. Вот уж чего не ожидал от Нью-Йорка — жарищи хуже, чем в Джорджии. В смысле, да, технически в Джорджии жарче, но в Нью-Йорке у тебя больше шансов испечься на месте. Тридцать два градуса? Топай пешком. Дождь стеной? Все равно топай пешком. Дома мы в летние месяцы даже парковки не переходим. Ты просто паркуешься у входа в супермаркет и идешь за продуктами. А потом садишься в свой оборудованный кондиционером автомобиль и проезжаешь сотню метров до «Старбакса». Здесь же я вынужден обливаться потом в застегнутой наглухо рубашке, а ведь еще и девяти нет. Угадайте, насколько круто быть потным стажером летом? Особенно когда ты работаешь в самом модном офисе в округе? Серьезно, все здание сверкает. Претендующие на художественность минималистичные светильники? Есть. Обшитые зеркалами лифты? Есть. Хрустящие серые диваны и треугольные металлические кофейные столики? Есть и есть. Офис даже держит собственного швейцара по имени Морри, который упорно называет меня доктором — хотя мне только шестнадцать и о медицинском колледже я даже не думал. А все угадайте почему? Потому что моя фамилия — Сьюз. Отвечая на незаданный вопрос: нет, не родственники. И зеленые яйца с окороком я тоже не люблю [9] . Как бы там ни было, моя мама заседает на одиннадцатом этаже. Это та же фирма, на которую она работает в Атланте, только нью-йоркский филиал в три раза больше. Куда ни глянь — всюду юристы, их помощники, секретари и клерки, почти все знают друг друга, и абсолютно все знают маму. Надо понимать, она здесь вроде знаменитости, потому что училась на одном курсе с дамой, которая владеет фирмой. В общем-то, так я здесь и оказался — вместо того чтобы ставить «Скрипача на крыше» [10] с шестилетками в школьном драмкружке. — Эй, — говорит Намрата. — Артур, опаздываешь. Перед ней высится гора черных папок, а это значит, что утро предстоит веселое. Хотя Намрата любит мной покомандовать, на самом деле она классная. Этим летом в офисе только два настоящих стажера — она и Джульетта, — так что они постоянно завалены работой. Впрочем, это обычное дело, если учишься на юриста. Подозреваю, на их места претендовали еще 563 человека — в то время как мое собеседование свелось к одной лишь маминой фразе: «Такая строчка будет неплохо смотреться в твоем резюме». Я плетусь за Намратой в переговорку, где Джульетта уже копается в горе бумаг не меньше. При звуке открывшейся двери она поднимает глаза. — Материалы по Шумейкеру? — Держи. — Намрата сваливает их на стол и падает в кресло. Здесь нужно отметить, что кресла в переговорке потрясающе глубокие и на колесиках, что является чуть ли не главным достоинством всей работы. Я немедленно ныряю в соседнее и, оттолкнувшись от ножек стола, проезжаюсь по ковру. — Это всё материалы для одного дела? — Угу. — Большое оно, наверное. — Да нет, не особо. Намрата на меня даже не смотрит. На работе девчонки регулярно становятся такими — сосредоточенными и раздражительными. Но если честно, они клевые. Не Итан и Джесси, конечно, но для меня они словно нью-йоркский филиал нашей банды. Или станут им, когда я завоюю их расположение. А я завоюю. — Кста-а-а-ати, Джулье-е-е-етта. — Я подкатываю обратно к столу и достаю телефон. — У меня для тебя кое-что есть. — Мне начинать волноваться? — Она все еще по уши в документах. — Скорее дрожать от предвкушения. — Я подталкиваю к ней телефон. — Ибо он уже здесь. — Кто? — Скриншот. А именно — скриншот комментария в твиттере, оставленного в 22:18 Иссой Рэй и по совместительству любимой актрисой Джульетты (что я узнал из ее инстаграма, на который втайне подписан). — Ты сказал Иссе Рэй, что у меня сегодня день рождения?! Я сияю. — Ага. — Зачем? — Чтобы она тебя поздравила, конечно.