— Да. Я не раз проезжал мимо этого места и всегда хотел приехать сюда. Ты предоставил мне такую возможность. Так что спасибо. Я даже не мог говорить. Мы зарегистрировались, и океан поманил меня через большие стеклянные окна в вестибюле. — Как красиво, — сказал я, голосом, полным благоговения. Дерек улыбнулся. — Я попросил номер с видом на океан, так что ты сможешь видеть его в любое время, когда захочешь. Как только мы вошли в наш номер, я уронил свою сумку, чтобы выбежать на балкон, который выходил на океан, как и было обещано. Я глубоко вдохнул при этом виде бескрайней синевы. — Со мной не могло произойти что-то подобное, — проговорил я, когда Дерек присоединился ко мне. — Это еще более невероятно, чем я думал. Прижавшись сзади, он обхватил меня за талию и положил подбородок мне на плечо. — Хочешь прогуляться по пляжу? — Да. Хотя это тоже приятно. Быть здесь с тобой, наедине, — я накрыл его руки своими. — Я обещаю, что у тебя будет много всего, как пляжа, так и времени наедине со мной. Я вздохнул, закрыв глаза. — Это действительно так? Не говори мне, если это не так. — Это реально, — он поцеловал мое плечо, мою шею, мой подбородок. Уперся лбом в мой висок. — Это реально. * * * Позже, после того, как мы гуляли по пляжу и плавали в океане, пили красочные коктейли и смотрели, как садится солнце, мы вернулись в номер, чтобы собраться. Как бы захватывающе не было попасть на океан в первый раз, я был еще счастливее, наблюдать, как Дерек одевается на ужин. Казалось нелепым, что такое обыденное, как смотреть, как он гладит рубашку или бреется, или укладывает волосы, или застегивает рубашку, произведет на меня такой эффект, но это так. Я все еще слышал его голос в своей голове. Это реально. Это реально. Мне казалось, что это так. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я был готов сделать все возможное, чтобы сохранить его. Я переехал сюда, не в ожидании встретить кого-то, но жизнь была странной и чудесной, и я должен был поверить, что это чувство имело цель. Она была слишком сильной, слишком хорошей, слишком маловероятной, чтобы быть случайной. Все внутри меня, каждый инстинкт, который у меня был, говорил мне бороться за нее. Но какое у меня было оружие? Что я могу дать ему взамен за то, что он изменил свою жизнь ради меня? Секса было недостаточно. Что еще ему было нужно? — Расскажи мне больше о том, что ты будешь делать с этим домом. Ты уже назначили встречу, чтобы посмотреть его? — мы ужинали, сидя на террасе ресторана отеля с видом на океан. Дерек повернул голову, посмотрев на воду. — Нет еще. Не уверен, хочу ли я его смотреть. — Что? Почему нет? Официант появился с нашими напитками и спросил, готовы ли мы сделать заказ. Когда он оставил нас одних, я спросил снова. — Почему ты не хочешь посмотреть дом? — Потому что в этом нет никакой пользы? Я не могу его купить. Мой отец был прав — у меня нет времени на такой проект. Наверное, никогда и не будет, — он взял свое вино и выпил. — Ты разговаривал по этому поводу со своим отцом? — Да. Все прошло не очень хорошо. Он хочет, чтобы я взял на себя больше работы, но никак не меньше. А также я получу больше денег. — Но как же насчет всего того, что ты говорил мне о творчестве, риске и мечте? Он пожал плечами. — Это просто была идея и не очень целесообразная. Есть другие вещи, которые я хочу. И знаешь, что именно? — он снова выпил и поставил свой бокал, прежде чем прикоснуться ко мне. — Давай не будем говорить об этом. Мы здесь, чтобы хорошо провести время, и я не хочу думать ни о чем, кроме этого. Это все, что имеет для меня значение в настоящее время. Но я не хочу быть простым развлечением для тебя. Я хочу иметь значение. Я хочу что-то значить. Я хочу поговорить о том, что с нами может быть, кем мы можем быть. Я хочу, чтобы ты впустил меня в свою жизнь. Я начал волноваться, что этого никогда не произойдет. Глава 31 Дерек Отрицание было игрой, в которую я хорошо играл. Поле было знакомым, я знал все стратегии, да и форма подходила как перчатка. Я носил ее практически всю свою жизнь. Не хочешь что-то чувствовать? Отказывайся это чувствовать. Не нравятся мысли в твоей голове? Отвергай их. Тебе на самом деле не нравится человек? Притворись, что его не существует. Ты лжешь только себе — и какое это имеет для кого-то значение? Благодаря многолетней практике, я был экспертом в поддержании идеальности снаружи, даже если внутри была чертова катастрофа. Особенно, если внутри была чертова катастрофа. Так было всегда. Я сидел и ждал, когда же это чувство переполнит, насытит меня, чтобы я смог уже убежать от этого эксперимента и продолжить свою нормальную реальную жизнь. Но это все никак не происходило. С каждым днем мои чувства к Максиму становились все сильнее. Каждая ночь, проведенная вместе, сближала нас. Каждый момент, когда мы были порознь, мы думали о том, когда в следующий раз сможем быть вместе. То, что должно было быть коротким, банальным трахом, становилось чем-то большим. Я отказался это допустить. Мой предел был достигнут. После той ночи в душе я сложил свои чувства, как свитер, и упаковал их. Сказал себе, что это не любовь, это увлечение. Что-то новое и неизведанное. Последствия вкушения запретного плода. Мимолетный порыв побыть плохим. Просто из-за его присутствия в моем доме все казалось таким напряженным. Как только он уйдет, я буду в порядке. Я был бы в порядке. Но в наши последние выходные я был жадным. Я хотел, чтобы он был только моим и ни на кого не отвлекался. Я хотел больше, чем просто несколько украденных часов в темноте — я хотел, чтобы его дни и ночи, его полное внимание были моими, почувствовать вкус того, каково принадлежать ему и считать его своим. Я хотел полностью насытиться им и нами, пока не почувствую абсолютное удовлетворение. Только тогда я смогу его отпустить. Все мои планы на отпуск, касающиеся Максима не работали, как говорится «получите-распишитесь». — Я не хочу уезжать отсюда, — он смотрел на океан, когда мы сидели в ресторане на террасе в субботу вечером. — Вода, солнце, пальмы. Это рай. Может и так, но я не мог оторвать от него глаз. Его кожа слегка загорела на солнце, его волосы аккуратно уложены, но взъерошены ветерком, белая рубашка с манжетами, открывающая сильные запястья и красивые руки. Боже, эти руки — что они делали со мной. То, как они двигались по моему телу, как расплавленное золото, медленное, чувственное и горячее. Они могут быть нежными или грубыми, ласковыми или жестокими, нежными или сильными. Они могли дразнить и пытать, гладить и обнимать, ставить меня на колени или посылать парить над облаками. Я любил и ненавидел их власть надо мной. Прошлой ночью я связал их ремнем, как будто их бесполезность уменьшит их эффект, но каким-то образом вид их, перетянутых кожаным ремнем, только усилил его. Сегодня он надел часы с кожаным ремешком, и каждый раз, когда смотрел на них, мой пульс учащался. Но я старался не смотреть, потому что не хотел думать о времени — оно двигалось слишком быстро. Каждый прошедший час приближал нас к понедельнику. С каждой минутой мне становилось все труднее скрывать свои чувства. Они поднимались к поверхности — густые, темные и угрожающие, как смола, которая просачивалась со дна океана. — Дерек? Я поднял глаза на него и понял, что он спросил меня о чем-то, но я настолько был погружен в свои мысли, что прослушал его. — Что? Он улыбнулся, и мой пульс участился. — Тебе не кажется, что это рай? — Да, — я взял свой бокал вина и сделал большой глоток. — Какая твоя любимая часть этого рая? — Хммм. Идти сюда с тобой из нашей комнаты, твоя смелость взять меня за руку и не отпускать ее, пока мы не дошли до нашего стола. Это было так, как я должен чувствовать себя, идя куда-то с Кэролин… гордым, благодарным, счастливым. Это было самой откровенной лаской за все выходные, и мне так это нравилось — но это был отель, полный незнакомых людей. Чувствовал бы я то же самое в зале полном друзей? Ответ был отрицательным, и я ненавидел себя за это. — Я не могу выбрать, — сказал я. Последние двадцать четыре часа были идеальными. Мы не отходили друг от друга ни на минуту. Мы лежали на пляже, рассказывая истории о нашем детстве. Мы подшучивали над дорогими напитками в бассейне, смеялись над моими попытками сказать что-то по-русски и его безумными суевериями. Мы возвращались в номер, загорелые и наполовину пьяные от мохито и друг друга, и почти сразу же падали в постель. Его кожа была на вкус, как солнце и океан, соль и ром, и все теплое, молодое и беззаботное. Мы засыпали, завернув друг в друга в объятия, и я молился, чтобы время остановилось и позволило нам быть такими навсегда потерянными в нашем собственном маленьком пляжном мире, где мы принадлежали только друг другу. Отдавались только друг другу. Любили друг друга без стыда. — Как стейк? — спросил он. — Нормальный, — я положил еще один кусочек в рот, едва чувствуя его вкус. — Мой тоже. Хотя мой любимый стейк всегда будет тем, что ты приготовил для меня в ночь нашей встречи.