Придя немного в себя, я ошарашенно смотрел на Максима. Он был взмокшим и взъерошенным, и таким, до боли, чертовски красивым. На одну безумную секунду я действительно боялся, что смогу заплакать. — Ты в порядке? — спросил он. Я когда-нибудь буду в порядке? — Нет. На его лице отразились смятение и беспокойство. — Нет? — Посмотри, есть ли дыра в потолке? Потому что мне кажется, что меня поразила молния. Он рассмеялся. — Я знаю это чувство. — Мои ноги. Я не чувствую их. — Подожди, пока не пытайся вставать. Я застонал. — Мне нужно вставать? — Нет. Подожди минутку, — он аккуратно вышел из меня и пошел в ванную. Через мгновение он вернулся с мокрым полотенцем. Я попытался забрать его у него, но Максим покачал головой. — Позволь мне. Я смотрел на него, когда он вытирал мою грудь, и нежный взгляд на его лице чуть не сломал меня. Настоящее. Это то, чего я хочу. Я не могу его потерять. Но что я могу сделать? Не было других вариантов, а время истекало. Эта поездка не сделала того, на что я надеялся — на самом деле, я хотел его еще больше, чем когда-либо прежде. Как такое вообще возможно? Он вернулся в ванную, и я закрыл глаза. Наказание. Это наказание за то, что мы совершили, и единственное, что нужно сделать, это пройти через эти мучения. Глава 32 Максим Когда я вышел из ванной, Дерек уже спал, лежа на боку, ко мне спиной. Бедный парень. Я измотал его до изнеможения. Завтра он будет очень болеть. Надеюсь, он не пожалеет и согласится с тем, что это того стоило. Я залез на кровать и обвил его своим телом, обхватывая его за талию. Его кожа была теплой и пахла так хорошо, что я уткнулся лицом в его шею и глубоко вдохнул. Океан и секс. Что может быть лучше. Эти выходные были невероятными. Я ни на что бы не променял ни одного момента, особенно такие, как когда он держал меня за руку сегодня вечером, как дрожал его голос, когда он сказал, что хочет знать, каково это быть моим, как он предложил себя мне самым интимным и глубоко личным способом, которым мог — эти моменты останутся со мной навсегда. Я чувствовал себя таким желанным, близким, заслуживающим доверия. Этого было достаточно? Мне было достаточно? Он все равно отказался говорить о будущем. Я собирался сказать ему, что чувствовал, когда он прервал разговор поцелуем. Я не мог устоять перед ним, когда он стал таким горячим и требовательным — но куда это нас привело? Секс был потрясающим, но я хотел услышать, как он скажет мне, что у нас было больше, чем секс. Что я стоил большего, чем это. Сегодня вечером, когда я вытирал его, я видел его взгляд. Удивление, благодарность и привязанность. Вытирая его грудь, я чувствовал, как бьется его сердце. Он хотел, чтобы о нем позаботились — это делало его счастливым. Он всегда был тем, кто спасал и защищал, ставил проблемы других на первое место, будь то семья или друзья, или даже животные, которых, по его словам, Эллен всегда навязывала ему. Какое облегчение, должно быть, позволить заботиться о себе таким образом, особенно после того, что мы сделали. Я знал, что он не воспринял это легкомысленно, и какая-то часть его, вероятно, задавалась вопросом, буду я так же смотреть на него, как и раньше. Как будто бы я мог увидеть в нем нечто менее совершенное, не таким, каким я вижу его сейчас, — самым уязвимым, самым честным, лишенным всего, кроме его глубочайших потребностей. Осознание заставило меня прижаться ближе. Под своей идеальной внешностью Дерек был обычным человеком и хотел быть любимым именно таким, каким он был. Он хотел чувствовать себя достойным быть любимым. «Я хотел знать, каково это — быть твоим. Как это — принадлежать тебе», — сказал он. Признание. Он хотел, чтобы его признали. Проблема была в том, что ему было нужно не мое признание. И это было его личной проблемой. * * * Дерек был тихим на следующее утро — его тело болело. Мне приходилось сдерживать улыбку, когда он стонал, вставая с кровати. — Ты в порядке? — спросил я. — Нет. Мышцы, о которых я даже не подозревал, просто вопят, — он, прихрамывая, пошел к ванной. — Тебе помочь? — Нет. Но если я не выйду, значит, я умер, а ты убил меня. — Но это того стоило? У двери ванной он посмотрел через плечо, выражение его лица было серьезным. — Черт, да, это того стоило. Моя улыбка расширилась. — Хорошо. Он не умер, и мы спустились на завтрак, во время которого он в основном молчал и выглядел задумчивым. Я не вынуждал его говорить, потому что понимал, что в его голове есть вопросы, которые ему необходимо решить, и он не из тех парней, которые доверяют своей интуиции, как я. На это потребуется некоторое время. * * * — Хочешь посмотреть фильм или еще что-нибудь? — спросил он вечером, открывая бутылку вина. Он сходил в спортзал, когда мы вернулись домой с отдыха, и это, казалось, немного улучшило его настроение. Мы заказали пиццу, и он даже позволил мне заплатить за нее моей новой кредиткой. — Конечно. Какой твой любимый фильм? Он нахмурился. — Не знаю, понравится ли тебе. Он не такой уж известный. — Я не против. Мне нравятся все фильмы. Что за фильм? — Это фильм Вуди Аллена под названием «Сладкий и гадкий» об одном гитаристе 1930-х годов. Про безбашенного, супер самоуверенного парня, который считает себя талантливым до тех пор, пока не узнает о гитаристе Джанго, который намного круче, чем он. Потом он влюбляется в глухонемую девушку, — Дерек засмеялся. — Из меня не очень хороший рассказчик. Я люблю этот фильм. Что-то такое в нем есть. Это отличная история, и она была гениально снята. — Я люблю великие истории, — сказал я, доставая тарелки из шкафа. — И Вуди Аллен — фантастический сценарист. Давай его посмотрим. Мы ужинали и смотрели фильм, останавливаясь только, чтобы отнести наши тарелки на кухню и убрать оставшуюся еду, когда мы закончили есть. Вернувшись на диван, Дерек выключил подсветку, притянул поближе пуфик и вытянул ноги. Я сел рядом с ним, предоставляя ему больше пространства, чем мне хотелось бы. — Эй, — он обнял меня рукой. — Иди ко мне. Я с удовольствием подсел поближе и прильнул к его телу. От такой заботы во мне начала пузыриться надежда. Мы закончили смотреть фильм, и мне он очень понравился. С одной стороны, одна из персонажей не могла говорить, поэтому ее мысли и чувства были полностью переданы выражениями, жестами, нюансами. Как человек, который время от времени имеет проблемы с английским, я оценил блеск ее актерского мастерства. Просмотр фильма дал мне еще больше информации о Дереке. Фильм закончился тем, что главный герой признал, что он сделал ошибку — приняв судьбоносное решение, которое заставило его жизнь пойти по определенному направлению, и пути назад не было. Он будет страдать от последствий этой ошибки всегда. Но была и положительная сторона — его игра на гитаре становилась ярче, эмоциональнее, с каждым разом все лучше и лучше, чем у соперника. Я задавался вопросом, может этим самым Дерек хотел что-то сказать — идея остановиться на развилке дорог и сделать выбор, и даже если ты выберешь путь, который заставит тебя страдать, ты все равно сможешь найти в нем красоту и благородство. Не позволяй своему рассудку покинуть тебя. Может, ему просто нравится фильм. Я все еще размышлял над этим, когда шли титры. Дерек выключил телевизор и стереосистему, но не двигался. А потом прошептал. — Не уходи. Молчание. Потом я заговорил. — Что? — хотя я все прекрасно слышал.