— У тебя помимо сестры, есть еще и брат? — Да. Дэвид. Он на два года младше, — он указал на их фото в официальных темных костюмах. Дэвид был высоким, как Дерек, но не таким красавчиком. — Это его свадьба три года назад. Он с женой и шестимесячным сыном Гэвином живут в Сан-Диего. — Это он? — я жестом показал на фотографию, на который Дерек держал ребенка на руках. — Да. Это было на его крещении. Я его крестный отец, — в его голосе звучали нотки гордости, что вызвало у меня улыбку. — Итак, готов есть? — Определенно. Мы вернулись на кухню, где Дерек начал сервировать мне место за столом, в комплекте с льняной салфеткой, ножом для стейка справа и вилкой слева. Рядом стоял стакан с водой со льдом. — Словно в пятизвездочном ресторане, — сказал я, когда сел, положив салфетку на колени. — Я чувствую себя в неглиже или что-то вроде того. — Да нет. На самом деле у меня есть бумажные салфетки, но я ненавижу их. Он поставил передо мной тарелку, и мне хотелось заплакать, как хорошо это выглядело — идеально выдержанный жареный стейк и свежий салат. Просто, но идеально. Я тут же набросился на еду. Дерек прибрался на кухне, а затем, взяв вино, сел за стол напротив меня. — Обалдеть. Какой ты голодный. Я застенчиво улыбнулся и отрезал кусочек последней оставшейся части стейка. — Мои бабушка и дедушка выросли в трудные времена, и они научили меня никогда не покидать стол, пока я не доем все со своей тарелки, потому что ты никогда не знаешь, будет ли завтра возможность хорошо поесть. Но это очень вкусно. — Стейк хорошо приготовлен? — Идеально. — Хорошо. Думаю, я должен был спросить тебя, понравилось ли тебе, как я прожарил. Я на секунду замер с вилкой на полпути ко рту, прежде чем продолжить. Не будь извращенцем. Он имел в виду стейк. — Мне нравится, как ты его приготовил, — заверил я его. Я не мог поднять глаза от своей тарелки и чувствовал неловкость, когда жевал. Я проглотил кусок слишком быстро, и пришлось сделать глоток воды, чтобы протолкнуть его. — Это твоя первая поездка в США? — скрестив руки на груди, спросил меня он. — Нет, вторая. Я был в Нью-Йорке три года назад. — Как долго ты планируешь тут быть? Я решил быть честным. В России считают невезением говорить о планах до их завершения, типа как сглазить, но что-то в Дереке вызывало желание довериться ему. — Я надеюсь навсегда. — Правда? Ты надеешься иммигрировать? — Да. — Есть такая возможность? Я имею в виду, это законно? — И, да и нет. Это сложно, — я закончил стейк и сделал еще один глоток воды. — Виза дает возможность остаться на полгода без проблем. А вот после этого мне придется что-нибудь придумать. — Тебя это не беспокоит? — Не совсем, — я пожал плечами. — Я сделаю все, что потребуется. — Это будет непросто. — Это, безусловно, будет тяжело. И, скорее всего, рискованно, но я не возражаю. Я люблю рисковать. У нас в России говорят: «Kto ne riskuyet, tot ne pyet shampanskoye», что, я думаю, приблизительно переводится как: «Тот, кто не рискует, не пьет шампанское». Он задумчиво кивнул. — У нас говорят: «Нет мужества, нет славы». Хотя идея та же. — Да, совершенно верно. — У тебя много родственников в России? Ты не будешь скучать по ним? — он спрашивал с неподдельным интересом. Я чувствовал угрызения совести, думая о своей матери, которая недавно развелась во второй раз и изо всех сил пыталась прокормить себя и Лилию. — Безусловно, я буду скучать по своей семье. Я чувствую себя отвратительно, что оставил маму и сестру. Но мама знает, почему я хотел сюда приехать. — И почему же? — он потянулся за своим вином. — Я хочу быть голливудским сценаристом. Он рассмеялся. — Тогда, я думаю, ты находишься в правильном месте. Ты уже написал какие-нибудь сценарии? — Начал около пятидесяти, но ни один из них не закончил, — признался я. — Мне хотелось бы получить несколько уроков здесь. Я брал некоторые онлайн, но считаю, что в классе с учителем и другими студентами будет значительно лучше, особенно для моего английского языка. — Твой английский уже чертовски хорош. Чем ты занимался в России? — Спасибо. Я был техническим писателем нефтехимической компании (прим. специалист по подготовке инженерной документации). Это была нормальная работа, но не моя мечта. Что насчет тебя? Чем ты занимаешься? Дерек выпил еще и поставил бокал на стол. — Развитие коммерческой недвижимости для компании моего отца. — Тебе это нравится? — Да, наверное. — Но это не твоя мечта? Он пожал плечами. — Я не знаю, мечта ли это, но точно не такая, как у тебя, — он криво улыбнулся, подняв брови. — Знаешь, я буду честен, я был удивлен, когда увидел тебя первый раз. Я ожидал кого-то абсолютно другого. — В самом деле? И кого? Он поежился, но потом начал смеяться. — Как Борис Ельцин. В одной из этих пушистых русских шапок. Я засмеялся. — Каким разочарованием я стал. Он улыбнулся, откидываясь на спинку. — Нет. Сердце в груди застучало немного сильнее. Было так приятно сидеть здесь, напротив него, быть единственным объектом его внимания, быть причиной его улыбок. Мне нравится его голос, как легко и непринужденно он откидывается на спинку стула, его морщинки, появляющиеся в уголках глаз, когда он смеется. Мне нравится его широкая грудь, полные губы и то, как он смотрит на меня прямо сейчас, как будто мы делимся секретом. Я хотел все это записать в блокнот, чтобы навсегда запомнить детали сегодняшнего вечера. — Я должен отправить тебя отдыхать. Поднявшись, Дерек взял мою тарелку и поставил ее в раковину. Я принес стакан, а он, все сполоснув, загрузил посудомоечную машину. — Куда мне убрать салфетку? — держа ее, спросил я. — О, вот сюда, — он забрал ее у меня и наши пальцы соприкоснулись. — Я брошу ее в стирку. Он исчез в конце коридора. Через несколько секунд, Дерек вернулся на кухню и потянулся за меня, чтобы выключить свет. Какой-то момент мы стояли в темноте, и никто из нас не двигался. Он стоял достаточно близко, и я мог видеть, как поднимается и опускается его грудь, чувствовать его дыхание, в какой-то момент подумав о двух очень опасных словах — что, если? Он прошел мимо меня. — Ты очень устал. Пойдем наверх. Я покажу тебе твою комнату, а потом вернусь и выключу остальной свет. Ничего не сказав, я прошел за ним через столовую, гостиную и вверх по лестнице. Я был настолько истощен, что мой разум играл со мной, заставляя меня думать о безумных вещах. Потому что на секунду мне показалось, что Дерек собирается меня поцеловать. Ложись спать, Максим. Ты бредишь.