Он посмотрел на меня. Усталые глаза. Мне хотелось, чтобы в них не было печали. – Ты и так делаешь больше, чем я мог бы себе представить. Я провела пальцами по его виску, по щеке. Эммет закрыл глаза, а я вдруг ощутила потребность разреветься. День был сумасшедшим, и теперь, когда мы наконец оказались вдвоем, мои эмоции просились наружу. Он тоже гладил меня, водил пальцами от талии вверх. Я затаила дыхание, когда он посмотрел на меня. Он поцеловал меня, но совсем по-другому. Я это поняла в первую секунду. Поцелуй был немного отчаянный и измученный, но и настойчивый. Казалось, он умолял, дай мне забыть, что все плохо. Его руки гладили меня по плечам, по ключицам, спустились к груди, я втянула воздух. Эммет прижался ко мне всем телом, и я не могла противостоять нарастающему возбуждению. Господи, я так сильно его хотела и так долго уже ждала этого, но нужен был правильный момент. И я понимала, что он еще не наступил. Эммет провел языком по моей шее, и я запрокинула голову. Жар пронзил все мое тело, я хотела трогать Эммета, касаться его везде и прямо сейчас, чувствовать его обнаженную кожу на моей, чувствовать его внутри себя, сделать так, чтобы он стонал мое имя, но, черт возьми, только когда он будет к этому абсолютно готов. Сегодня был явно не тот день. Я довольно хорошо его знала, чтобы понимать это. Он сдавленно вскрикнул, когда я схватила его за запястье. – Эммет. – Я говорила еле слышно. Он сделал вид, будто не слышит меня. – Эм, – снова прошептала я, и тогда он остановился. – Не надо сейчас. Сегодня мы не будем этого делать. Он поднял голову и посмотрел на меня, в темно-карих глазах стояли слезы. Я видела в них непонимание и обиду за мой отказ, но я знала, что я еще больше причиню ему боли, если сейчас пересплю с ним. Я не хотела этого в тот момент, когда он был раздавлен и нуждался во мне просто, чтобы отвлечься. – Но я хочу этого, – устало выдавил он. – Я знаю. Но не сегодня. Не тогда, когда у тебя горе и ты, возможно, просто хочешь заглушить его. Он помолчал. – Я тоже хочу тебя, поверь. Но сегодня был трудный день, ты устал, издергался, и это неподходящий момент для первого раза. – Я убрала с его лба локоны. – Ты заслуживаешь большего. Мои слова словно задели за живое, Эммет опустил голову. Плечи затряслись, и я обняла его. Его тело отяжелело, он навалился на меня, я запустила пальцы в его волосы. Мы больше не сказали друг другу ни слова, только наше дыхание и слишком громкие мысли в моей голове. Сладкое покалывание отступало медленно, потому что я чувствовала Эммета каждой клеточкой своего тела. Я искренне надеялась, что он понял, что я оттолкнула его не потому, что не хотела. Наверное, об этом нужно было поговорить, но я не могла больше выдавить ни слова. Я только лежала рядом, в его постели, оберегала его своим телом, после того как он защитил всех своим. – Ты можешь мне что-нибудь рассказать? – голос Эммета звучал надломленно. – Что ты хочешь услышать? – Не важно. Что-нибудь. Я поняла. Нужно отвлечь его от бесконечных мыслей. – Расскажи про Париж, – прошептал Эммет. – Хорошо. – Я погладила его по плечу, глубоко вздохнула. Хорошо… Париж. Я не хотела вспоминать о Париже, но сейчас это было не важно. Если это поможет Эммету, я сделаю, как он просит. Я закрыла глаза. – Париж странный город. Тщеславный и какой-то оторванный от реальности. Люди бегут по улицам, и возникает ощущение, что еще ни с кем в жизни они не бывали вежливы. А потом ты сидишь с ними в кафешке, и все пьют вино, и произносят эти быстрые мягкие слова, смысла которых ты не понимаешь, хотя изучала в школе французский. – У тебя был французский? – пробормотал Эммет. – Да, и я почти ничему не научилась. – Почему? – Эммет пошевелился, и, умостившись поудобнее, навалился на меня еще сильнее. Его голова лежала у меня на животе, рука обнимала бедра. У меня забегали мурашки, когда он стал рисовать на моем бедре узоры. Тогда я обняла его покрепче. – Потому что в действительности никто не разговаривал со мной, замедлив темп и выключив акцент. Поначалу я вообще ничего не понимала. Я почти не разговаривала – только на уроках. – Я уставилась на потолок и погрузилась в воспоминания. – Помню, как я сидела в самолете и думала, что это только сон. Что в любой момент я проснусь в своей постели и пойду в школу, встречу Морган, поеду с ней на тренировку, Седрик меня заберет… Но это был не сон. Это был… Я вдруг очутилась в Европе и понятия не имела, как справлюсь. Да, папа все организовал, меня встретили в аэропорту, у меня была комната, еда, школа. Но я была совершенно одна, я никого не знала, у всех в выпускном классе уже были свои компании. Большинство было из Канады или Штатов, и уже много лет жили в Париже. В общем, я ни с кем не разговаривала. – Жесть. – Эммет говорил тише и по-прежнему гладил меня по ноге. Я продолжила рассказ, понизив голос. – Но, наверное, так было нужно. Первые три месяца был ад, но дальше я уже никогда не испытывала чувства одиночества. Не важно где – у меня была я, всегда и везде. Я нашла друзей, научилась понимать людей и прежде всего быть одной. Я часто бывала одна. Просто бродила по улицам, без определенной цели. Моя школа располагалась в Латинском квартале, это такое хипстерское местечко, где тусуются студенты, где куча кафе, узкие улочки, мощенные брусчаткой, и Сорбонна. Совершенно иная атмосфера, чем здесь. Ни тебе воды, ни горизонта, только дома, светлые фасады с коваными балконами и гигантскими окнами. В моей комнате был эркер, из которого поверх мансардных крыш можно было увидеть Эйфелеву башню. Было в точности так, как представляешь себе Париж, и это было реальностью, в которой я жила. Я на минутку замолчала, но Эммет не отреагировал. Его щека по-прежнему покоилась у меня на животе, глаза были закрыты. Спина поднималась и опускалась медленно и равномерно. Я подтянула на нем одеяло и не думала прерывать свой рассказ о Париже, только если Эммет сам этого не пожелает. – Иногда я представляю себе, что я снова в Париже, – тихо произнесла я. – Может быть, даже с тобой. Думаю, это было бы прекрасно. И я верю, что тебе тоже понравится. Или нет? Я говорила сама с собой, и не видела в этом никакой проблемы. Это было важно. – Однажды, когда здесь все немного наладится, мы сделаем это. Мы просто поедем в Европу, будем сидеть целый день в кафе, пить кофе и вино, ты будешь зарисовывать в своем блокноте фасады и здания, а я буду смотреть в это время на тебя. А когда стемнеет, ты будешь рядом, мы пойдем спать, и если я проснусь ночью и… – Мой голос дрогнул, и я замолчала. Эммет лежал рядом и крепко держал меня в объятиях. А я держала его. Я никогда больше не хотела для себя такого. Но Эммет дал мне почувствовать, что значит снова стать ранимой и нежной, и это было приятно. Это было даже прекрасно. Мы ведь даже еще не спали друг с другом, но я чувствовала такую близость с Эмметом, как ни с кем другим в мире. Он знал мои мысли, страхи и желания. Он знал меня. Затаив дыхание, я нащупала его руку и переплела наши пальцы. Я могла бы сегодня переспать с ним. Я так этого хотела. Я могла бы отключить мысли и совесть, поставить свои потребности выше его, но я не сделала этого. Я подумала об Эммете и сказала «нет». И по мере того как его тело наливалось тяжестью, дыхание становилось все более глубоким, а мои мысли все более вялыми, мне хотелось, чтобы Седрик Ливингстон тогда повел себя со мной так же. Глава 25 Я чувствовала себя так, будто ночью не сомкнула глаз, однако я все же умудрилась задремать рядом с Эмметом. Он вырвал меня из глубокого сна, когда ранним утром высвобождался из моих объятий. – Извини, – долетел до меня его шепот. – Я в душ, поспи еще. Я хотела спросить, который час, не случилось ли чего, но он скользнул губами по моей щеке и исчез до того, как я успела что-либо сказать. Я с трудом приподнялась, оперлась на локоть и пошарила рукой в поисках телефона. Половина седьмого. Я увидела двенадцать сообщений от Лори, и на меня градом посыпались воспоминания о вчерашнем дне. Я слегка прищурилась, читая эсэмэски и одновременно вылезая из постели. Очевидно, Эммет уже собирался поехать в клинику к бабушке. Я приняла душ и приготовила завтрак, Эммет тем временем разбудил Джейд и Зака. Завтракать он не стал, только выпил чашку кофе. Было решено не идти на лекции, и я написала Леа и Адаму, что на запланированную в обед встречу мы вряд ли успеем. Эммет был чуть более спокоен, чем накануне, но, когда мы шли по больничному коридору, мои ноги снова стали ватными от давящей неопределенности. Мы встретили дедушку, выглядел он не лучше нас с Эмметом. Рэй сообщил, что бабушка проснулась и уже спрашивала про Эммета и младших детей. Тут я позволила себе выдохнуть. Эммет почти беззвучно пробормотал «слава богу», я обняла его. Через секунду, большего и не потребовалось, я кивнула и взяла Эммета за руку. Дедушка с Джейд и Заком остались в комнате ожидания, а мы с Эмметом пошли по гулкому пустующему коридору неврологии к палате интенсивной терапии. Она была почти такой, как в «Анатомии Грея», но все же менее жуткой, чем я представляла. Марджори бодрствовала, выглядела уставшей и бледной, но, когда увидела Эммета в дверях палаты, вся просияла. – Бабушка. Я отпустила его руку, и он пошел к ее кровати. Я держалась поодаль и молча наблюдала, как он наклонился и обнял бабушку. – Привет, – кто-то мягко меня коснулся, и я посмотрела через плечо. – Вы уже снова здесь. – Сэм! Привет. – Я решил заглянуть сюда перед тем, как убегу на операцию. Как у вас дела? – Он обнял меня. – Думаю, неплохо. Спасибо. А у тебя как? – Все хорошо. – Он посмотрел на Эммета и бабушку. От меня не укрылось, что он прислушивается к их тихому разговору и одновременно смотрит на мерцающие мониторы. Когда он вновь посмотрел на меня, то выглядел довольным, и меня немного отпустило. – Показатели хорошие, – произнес он приглушенным голосом. – Какое счастье. Спасибо тебе, правда. – Я тут совсем ни при чем. – Ну как же. Эм вчера чуть с ума не сошел. – Молодец, что была с ним. – Я рассеянно кивнула, а Сэм улыбнулся той улыбкой профессионала, которую я так часто видела у разных людей в последнее время. – Позвони Лори, когда будет минутка. Она очень беспокоится. – В его кармане зазвонил телефон. – Мне нужно бежать, извини. Увидимся, Эмбер. – Береги себя. Сэм улыбнулся и поднял руку, прежде чем ответить на звонок и исчезнуть. – Эверет. Да, уже иду… Его голос удалялся, а я повернулась к Эммету, который даже не заметил Сэма. Тяжесть в плечах давала знать о напряжении, в котором я пребывала последние часы. Но теперь все было хорошо. Я медленно выдохнула. Вчерашние события были ужасны. Но я не сбежала, не стала ничем вытеснять свои мысли, а также оставлять Эммета наедине с его переживаниями. Я, черт возьми, осталась рядом и таким экзотическим способом вернула себе ощущение силы, которое давно уже было потеряно. * * * – Нет, все хорошо. Мы сегодня утром были у нее в больнице. Бабушка еще несколько дней должна будет провести там. – Но только для наблюдения? – спросила Лори, и я кивнула, хотя понимала, что она не видит по телефону. – Да. Врачи говорят, что вероятность поражения головного мозга минимальная. – Слава богу. – Она вздохнула. – Я очень переживала. – Я тоже, поверь. – Я горжусь тобой, Эмбер.