И как раз в этот момент в кухню вошел Уилл с коробкой тонких пластиковых папок, в которые мы собирались вкладывать наши новые меню. Я по-прежнему любила смотреть на его лицо, но злилась на себя за то, что при виде Уилла у меня перехватывает дыхание. – Извините, опоздал. Только что получил, – сказал он, доставая одну папку и протягивая ее мне. Я взяла ее из теплой руки Уилла. – Они просто великолепны, – произнесла я, остро осознавая то, что наши пальцы соприкоснулись на мгновение. Но в то время как я изо всех сил старалась не выдать своей реакции на это случайное прикосновение, Уилл выглядел явно сконфуженным. – А что, эта новая посудомоечная машина по-прежнему оставляет пятна? – спросил он у Клэр, проскакивая мимо меня. – Ага, – кивнула Клэр. – Черт! С этой машиной да еще с новой проводкой мы разоримся до того, как откроемся. Момент был подходящий для моего выхода на сцену. Ну же, спроси прямо сейчас. – Уилл, я хотела кое-что обсудить с тобой. – А ты, – обратился он к Клэр, не обращая на меня внимания, – выяснила, кто оставил те дерьмовые комментарии в «Фейсбуке»? Клэр сразу поникла. – Бен сказал, что это Оливия, – ответила она. – Но я с ней поговорила, и она все отрицает. Уилл сильно покраснел. Он потряс пальцем перед лицом племянницы: – Я тебе говорю, Клэр, если кто-нибудь еще раз напишет о тебе нечто подобное, я не смогу остаться в стороне, ясно? Мне придется поговорить с их родителями. – Ну конечно, дядя Уилл, ведь каждому молодому человеку ужасно хочется, чтобы какой-нибудь сердитый взрослый совался в его проблемы, потому что так все сразу можно решить. – Клэр вытаращила глаза, спрыгнула со стола и потащилась в обеденный зал. – Что за комментарии? Что вообще происходит? – спросила я. Уилл громко, протяжно вздохнул: – Да кто-то, а кто, она говорить не хочет, то и дело треплет имя Клэр на ее странице в «Фейсбуке». Вывешивает там имена ее друзей. А ее друзья говорят, что их преследуют или что-то в этом роде. Я вообще не понимаю, как все это работает. Я знаю лишь одно: ее это очень расстраивает и мешает учиться. Она два раза оставалась дома на прошлой неделе. – И как они ее называют? – Ну, шлюхой или кем-то в этом роде. Я вдруг почувствовала себя виноватой из-за того, что не поддержала Клэр, когда она затронула эту тему. – Ужасно. – Знаю. Девочки бывают очень жестокими друг с другом. – Уилл огорченно покачал головой. – Да, конечно, ты знаешь. С мужчинами тоже такое случается. Черт! Эти слова вырвались до того, как я успела себя остановить. Лицо Уилла на мгновение исказилось болью, но я быстро сменила тему, не давая открыться ранам. Сейчас было слишком неподходящее для этого время. – Слушай, Уилл, я рада, что ты пришел. Потому что… дело в том… Я хотела кое-что с тобой обсудить. У меня есть некое предложение. – Говори, – ответил Уилл, складывая руки на груди и принимая деловой вид. – Насчет названия ресторана. Я тут подумала, а что, если… – Мы это уже обсуждали. Название останется прежним. – Знаю, Уилл. Это мне понятно. А ты войди в мое положение. – Я понимаю, но тебе придется привыкнуть. – Возможно. Но если уж ресторан назван в мою честь, мне бы хотелось… ну, чтобы это что-то значило. Я хотела бы вложить в него деньги. Уилл несколько раз моргнул, но его лицо оставалось неподвижным. – Я же говорил тебе, твоего труда будет вполне достаточно. – Только не для меня. Я ведь тебе рассказывала, когда Скотт умер, мне достались кое-какие деньги по страховке. Я их почти не трогала. И то, что есть, – около шестидесяти пяти тысяч – я хочу вложить в это дело. Хочу быть… твоим партнером. Деловым партнером. Уилл не стал тратить время на размышления: – Нет. Невозможно. Это твое пенсионное обеспечение, Кэсси. У тебя ничего больше нет. – Да. Но мое пенсионное обеспечение – здесь. Вот это место и есть оно. А ты нуждаешься в деньгах, сам знаешь. Если я вложу деньги сюда, это… ну, не знаю, как сказать… в общем, я буду чувствовать, что достойна названия ресторана. И не отказывайся. Мне просто необходимо, чтобы ты согласился. Я хочу это сделать. Или… – Или – что? Если ты это произнесешь, тебе придется это сделать. Хватит пустых угроз. Но в тот момент я ощущала это не как угрозу, а как простую необходимость. – Или я действительно не смогу здесь остаться. – Не поступай так, Кэсси. Не выдвигай ультиматумов. – Это не ультиматум. Это факт. Я должна так поступить, потому что я отвратительно себя чувствую. Но если мне будет принадлежать часть ресторана, я буду чувствовать себя лучше. Да, присутствует маленький риск. Но я думаю, что если я буду иметь к этому настоящее отношение, то будет и надежда на удачу. Уилл почесал в затылке. По выражению его лица я не могла понять, то ли он вроде как рассержен, то ли вроде как польщен. – Ну, нам могли бы пригодиться кое-какие деньги на случай непредвиденных расходов вроде ремонта этой долбаной посудомоечной машины, которую мы только что установили! И мне было бы приятно отпечатать дополнительную рекламу и дать объявление по радио… – Значит, так и сделаем, – заявила я, не ожидая, когда Уилл прямо скажет «да» или «нет». Уилл, похоже, вообразил, что удачного открытия ресторана будет для меня достаточно, а об остальном можно и после договориться. – Я возьму банковский чек. Документы оформим позже. И кстати, завтра утром у нас дегустация вин. Нам нужно выбрать поставщиков белого и красного. Я знаю, ты любишь выдержанные вина из Техаса, но они недешевы. – Верно, – кивнул Уилл со слегка ошарашенным видом. – И я оставила наверху документы по страховке, тебе нужно их подписать. – Отлично. Да. Ты уходишь? – Ухожу. Я схватила свое пальто, висевшее на вешалке в кухне. Уйди. Уйди прямо сейчас, пока он не передумал! – Ну, пока. Желаю приятного вечера, – сказала я, выскакивая из кухни. На прощание я помахала рукой Клэр, которая едва взглянула на меня, снова болтая по телефону. Можно было не сомневаться, что ее драма переходила на новый этап. Я поспешила к грузовику, стоявшему недалеко от кафе «Роза». Мы с Уиллом не собирались быть партнерами по жизни, но теперь становились деловыми партнерами, и я надеялась, что однажды мне это покажется вполне удовлетворительным. А сексом я могла заниматься где угодно. Я резко открыла дверь кабины грузовика, заставив Джесси вздрогнуть. – Привет, детка, – сказал он, откладывая в сторону газету. – Ты припоздала. – Извини. У меня были… переговоры. На Джесси были зеркальные солнцезащитные очки, он ковырял в зубах зубочисткой. И выглядел так, словно рекламировал собственный грузовик. Я скользнула на сиденье рядом с ним, сняла с него очки и сама их надела. Меня переполнял адреналин. – Каков план? – спросила я. Я не была уверена в том, что именно говорит моя усмешка, но мы оба мгновенно поняли, что нам незачем отправляться пить кофе, или ужинать, или смотреть кино. Но и болтать лишнего мы не собирались. Нам, собственно, и обсуждать было нечего и незачем. – К тебе или ко мне? – спросил Джесси. – К тебе. Он тронул грузовик с места, а когда поворачивал с Френчмен-стрит, протянул правую руку и ласково погладил меня по голове. – Кэсси Робишо, думаю, самое время теперь раздеть тебя. Несмотря на мое неугасшее чувство к Уиллу, мне было чертовски приятно ощутить себя моментально повлажневшей рядом с этим человеком. – Я подумала о том же самом. Я терпела больше двух месяцев. Этого было достаточно для того, чтобы Уилл мог передумать. И достаточно долго для того, чтобы он как-то оттаял, как-то дал мне понять, что между нами не все кончено. Однако этот момент так и не настал. И честно говоря, Матильда была права: чем больше ты занимаешься сексом, тем больше тебе его хочется. Это просто результат мышечных упражнений, которые пробуждают аппетит. И я была голодна. Теперь, когда я сидела рядом с Джесси, что-то высвободилось в глубине меня. Так иной раз бывает, если ваш бюстгальтер вдруг расстегнется, а вы не сразу это почувствуете. Вы просто начинаете дышать немножко свободнее. Ехать было недолго, и мы молчали по дороге. Наконец Джесси остановил грузовик перед своим домом в Треме, и я позволила ему обойти машину и открыть мне дверь с пассажирской стороны. Я вышла и молча направилась следом за Джесси по дорожке к парадной двери. Я просто нуждалась в сексе, нуждалась в том, чтобы ощутить этого мужчину внутри себя. В прихожей Джесси снял с моего плеча сумку и бросил ее на гору нераспакованных детских игрушек, лежавших под елкой. Он повернул меня лицом к себе и крепко поцеловал, после чего мы очутились в его темной, обшитой тиковым деревом спальне с плотными коричневыми занавесками. Там Джесси поставил меня перед встроенным в стену большим зеркалом и принялся медленно раздевать, останавливая мои руки, когда я пыталась ему помочь.