— Я была на первых неделях второго триместра. Чувствовала, как он шевелится. — Похоже на бабочек в животе? Говорят, похоже. Ноэль улыбнулась. — На газы похоже. Они засмеялись. Ноэль продолжала ехать. — Ты отписалась от меня, — сказала Маргарита. — Да. — Почему? — Ты выглядела такой счастливой, но я знала, что это неправда. Меня это вгоняло в тоску. — А кто теперь по-настоящему счастлив? Есть вещи поважнее счастья. — Например? — Внутренний покой, — сказала Маргарита, но Ноэль поняла, что она не шутит. Маргарита порылась в сумке, достала пачку сигарет. — Ты не против? — Я уже не беременна, — сказала Ноэль. Она открыла окно. Они как раз проезжали отрезок Валентин, где были сплошные фастфуды. Хот-доги, курица-гриль, глазированные пончики. — Хочу пончик, — сказала Маргарита, ткнув сигаретой в их направлении. Надпись гласила: горячие и свежие. Ноэль ухмыльнулась. — Накурилась? — У меня похмелье. Голова начинает болеть. Они сели на бордюр на парковке и съели по жирному пончику, обсыпанному пудрой, прямо перед зеленым фургоном, который арендовала Ноэль. Ноэль пила жженый черный кофе, а Маргарита посасывала лимонад и облизывала пальцы. — Как ты не толстеешь от такой еды? — Расчет, — ответила Маргарита. — Просто нужно следить. Побаловались — потом потерпели. — Лишь бы не наркотиками, — сказала Ноэль. — Помнишь, как папа похудел? Надеюсь, ты не притрагиваешься к тяжелым наркотикам. Только к легким. — Все наркотики легкие, — засмеялась Маргарита, и тут до нее дошло, и она вскочила с бордюра, уронив стакан с лимонадом. Лед и вода разлились по асфальту. — Я знаю, — сказала она. — Я знаю, как найти папи. Припарковались у вывески TAMALES, CERVEZA Y MÁS. Маргарита пошла прямо к барной стойке. Она не увидела того бармена, поэтому позвала нового. — Oye! — крикнула она, используя те крохи испанского, какие знала. Ноэль встала у нее за спиной, еле сдерживаясь, чтобы не попросить Маргариту говорить потише. Она стала описывать бармена, с которым говорила сегодня, и попыталась объяснить, что ей нужно с ним поговорить. Женщина за стойкой поняла и пошла за ним — у него еще не закончилась смена. Маргарита держала старую фотографию Робби, зажав ее в кулаке. Ноэль забрала ее, положила на барную стойку и разгладила. — Это уже после, — заговорила Ноэль. — После того, как папочка все изговнил окончательно. Маргарита усмехнулась. — Который раз? — Ты знаешь. — Ах да. Он еще пытался все исправить всякими подарками. Как будто это что-то могло поменять. — Он тогда подарил Диане кулон, она до сих пор его носит. С изумрудом. — Ноэль покачала головой. — А мне — кожаную куртку. Мужскую. Представляешь? Она была мне велика. Маргарита посмотрела на портрет отца. Обычно она ничего к нему не испытывала: ни хороших чувств, ни плохих. На это ушли годы. — А тебе он что подарил, чтобы загладить вину? — спросила Ноэль. — Не помню, — сказала Маргарита. Она отвернулась от его лица, от фотографии, утратившей цвет, как будто ей уже лет сто. — Ты похожа на него, — сказала Ноэль, проведя пальцем по широким отцовским скулам. Маргарита показала на его глаза, на его выражение, как будто он хмурится, хотя улыбается во весь рот. — Ты тоже, — сказала она. Бармен пришел, оглядел сестер и ухмыльнулся. Пока он ничего не нафантазировал, Маргарита объяснила ему, что ей нужно. Ноэль поразила ее конкретность — она и не знала, что выбор так разнообразен, что при заказе можно назвать столько предпочтений. Бармен, судя по виду, тоже не знал. Ноэль чуть не сказала Маргарите: «мы не в Лос-Анджелесе». Бармен сказал, что все сделает, и начал писать свой номер на салфетке. Маргарита выхватила у него ручку и положила ее на стол. Она покачала головой. — Раз я плачу, — сказала она, — я хочу встретиться с твоим дилером. Заплачу обоим, мне все равно. Просто хочу знать, что покупаю что-то стоящее. 12. Октябрь 2002 года Пидмонт, Северная Каролина Когда Лэйси-Мэй поняла, что Ноэль пропала, она выбежала во двор к Хэнку. Он поливал из шланга собаку, ее шерсть вся была в пене. — Она ушла, — сказала Лэйси-Мэй. — Не могу ее найти. Хэнк выключил воду со спокойным видом. — Посреди дня? Мало ли куда она ушла. — Ты не понимаешь, — сказала Лэйси-Мэй. — У меня плохое предчувствие. Мать сразу знает, когда что-то не так. — Так пойдем найдем ее. Она уже проверила гостиную, кухню, за домом и перед. Маргарита с Дианой хихикали в ванной, намазывая волосы майонезом. Но Ноэль она не видела все утро и, подумав было, что дочь решила отоспаться, заглянула в подвал. Ноэль там не было. Они вернулись в дом, Дженкинс прошлепал за ними, оставляя за собой пенный след. Лэйси-Мэй стала расхаживать по гостиной и думать, откуда начать поиски. Она знала, что Ноэль вполне могла просто уйти куда-нибудь, не сказав, и скоро вернется с очередной черной футболкой и стаканом колы со льдом, которые ясно скажут, что она была в торговом центре, хотя она все равно не станет отвечать ни на один вопрос Лэйси-Мэй. Но Лэйси-Мэй не могла избавиться от мерзкого ощущения. Прямо как в тот раз, когда она поехала забрать девочек от Робби и их не оказалось в мотеле. Диане пришлось наложить швы. Чувство было такое, как будто она проглотила булыжник, и он давил на желудок. Ноэль умерла. Ноэль забеременела. Нет, ни то, ни другое. Если быть честной, она знала, что ее беспокоит. Последнее время Ноэль спала допоздна, слонялась по дому. Ноэль наркоманка. В брошюрах, которые ей выдавали давным-давно, когда Робби первый раз положили в больницу, до тюрьмы, до угона коповской машины, были похожие предупреждения. Он не мог связать двух слов, издавал какие-то звуки, она повезла его в больницу, и ради чего? Ей просто сказали, что у него отходняк. Она заорала: «От чего?» Ей было стыдно, что врачи, медсестры, которые не живут с Робби, не любят его, знают о нем что-то, чего не знает она. Ее предупреждали: наркомания передается по наследству. Она запомнила эти слова и отложила эти сведения на будущее. Девочки тогда были еще маленькие. Если кто из них и уязвим больше остальных — это теперь Ноэль. Когда Робби ушел, она была старше всех, на нее это могло повлиять хуже, чем на остальных. Маргарита вышла из ванной, смеясь и вытирая руки полотенцем. Она подошла к холодильнику, достала лимон, положила его на стол и разрезала пополам. Проходя через гостиную, она застыла при виде расшагивающей взад-вперед мамы. — Мама? — Маргарита подалась к ней, так и держа половинку лимона в руках. — Что случилось? Ответил Хэнк. — Она не может найти Ноэль. — Ты смотрела внизу? Лэйси-Мэй зыркнула на нее. — Она наверняка внизу, — стала оправдываться Маргарита. Лэйси-Мэй ткнула ей в лицо пальцем. — Ты вечно витаешь в облаках, Маргарита. А нам всем приходится жить тут внизу.