— Сеньорита, — сказал он. — Вот ваша текила. Но не желаете ли чего-нибудь покрепче? — Как покрепче? Типа двойную текилу? — Нет, я не про алкоголь. Про кое-что еще. Он закусил губу и оглянулся, как будто за баром кто-то прячется. Он нервничал, и тут Маргарита поняла. — Что, таблетки? — Таблетки, порошок, крэк. Все, что пожелаешь. — Тут, в ресторане? Он покачал головой. — Только у меня. Я знаю нужных людей. Это казалось так неправдоподобно: голубое поло, гладко выбритое лицо. Так вот как оно работает в Северной Каролине? Маргарита сомневалась, что у него есть грибы, но вдруг. От травы слишком слабый эффект, чтобы рисковать, — тут вам не Лос-Анджелес. Она слышала про друзей из школы, у которых были неприятности из-за всяких причиндалов типа бонгов и трубок, хотя при них ничего не было. Да и потом, ей скоро встречаться с сестрами. — Давайте просто текилу, — сказала она, и он кивнул и запустил по барной стойке свежую рюмку. — Но если передумаете, — сказал он, натирая стойку, — вы знаете, где меня найти. — Да-да. — И она махнула на него рукой. Она знала, что это грубо, но, если она хочет пережить эти дни и сестер, надо держать себя в руках. Они бы сразу поняли, что она под чем-то. Диана стала бы крутиться вокруг нее, как будто это ей нужна помощь, а Ноэль фыркала бы, как и сейчас, только с хорошим предлогом. Лучше держаться чего-нибудь полегче, что не слишком мутит мозги. Еще одно пиво, и она пойдет. Когда Маргарита въехала на стоянку перед рестораном суши, капот ее седана дымился. Бампер просел, а из разбитого левого зеркальца торчали провода. На передней фаре виднелась трещина. Ее сестры уже сидели в ресторане в уголке за столиком у окна. Они заказали, не дождавшись ее: на столе между ними стояла тарелка соевых бобов. Одна на двоих. Естественно. Она с грохотом уселась на свое место, и они уставились на нее, раскрыв рот. Она молча взяла меню. — Мы хотели дождаться, — сказала Ноэль, — но проголодались. Ты опоздала на час. В ее голосе было что-то извиняющееся, но Маргарите от этого не стало лучше. Любой жест Ноэль — всегда временный, она всегда в конечном итоге думает только о себе, всегда уверена в своей правоте, в том, что она одна понимает всю правду об их семье, об их городе, обо всем мире. — Ой, да иди ты, — сказала Маргарита. — Почему меня это не удивляет? При этих словах у нее защипало глаза, и она полезла в сумку, чтобы надеть солнечные очки. Она снова уставилась на меню, но все названия расплывались. — Ты что, пьяная? — Диана положила руку ей на плечо, но Маргарита отдернулась. — Да ладно, почему не рассказать вам, раз вы так озабочены, — сказала Маргарита. — Я въехала в машину какого-то парня. Немножко покарябала. Но я убедила его не вызывать копов. Я взяла у него телефон, дала ему свой. Разберусь. Диана поднялась из-за стола и выглянула в окно. Она увидела столб дыма, поднимающийся из-под капота. — О господи. — Ничего страшного, — сказала Маргарита. — Я отвезу ее в мастерскую, когда мы тут закончим. — Пьяная? — сказала Ноэль. — Ты собираешься и дальше ездить на этой развалине? Подошла официантка в короткой лавандовой блузе с пышным воротником. Маргарита опустила взгляд — вниз, по облегающей черной юбке, к паре туфель на шпильках. Впервые она заметила белые скатерти, меню — листок бумаги в кожаной обложке. Это не просто ресторан суши. Это модный ресторан. — Здрасьте, — сказала Маргарита. — Можно вас попросить нас сфотографировать? Женщина любезно согласилась. В ее руках телефон казался огромным. Маргарита придвинула стул поближе к сестрам. Ноэль и Диана молчали, а Маргарита обняла обеих, выпрямила спину, подняла голову и склонила набок. — Скажите су-ши, — улыбнулась она. Потом посмотрела фотографию, и, довольная результатом, попросила у официантки салат из водорослей, острый ролл с тунцом и карту саке. Ей показалось, что она уже нормально себя чувствует и может снять очки и посмотреть сестрам в глаза. Диана скрестила руки на груди и уставилась себе на коленки, как капризная девчонка. Ноэль качала головой в непроизвольном ритме. На ней были жемчужные сережки, а волосы забраны в хвост, подчеркивая идеальный абрис ее ромбовидного лица. Чтоб ее, такая красотка. Маргарита наклонила голову, уставилась на Ноэль и стала ждать, когда та взорвется. — Ты нарочно нас троллишь, — сказала наконец Ноэль. — Думаешь, это все игрушки. Папи пропал, мама в больнице. Я тоже предпочла бы быть где-нибудь в другом месте, но мы все здесь не просто так. — Не просто, да неужели? — сказала Маргарита. — Да просто нам нечего больше делать. Мама ни разу не умирает. И не мы делаем ей капельницу и уколы. Так что мы тут делаем? — Мы собрались, чтобы быть вместе, — сказала Диана. — Разве не понятно? В тяжелые времена семьи должны держаться вместе. — Замечательно, — сказала Маргарита. — Напишешь это на открытке. Никогда не думала подзаработать на этом, помимо своего собачьего садика? Ты просто рождена писать слоганы для открыток, Диана. Диана сидела, как оглушенная. Обычно Маргарита так на нее не бросалась. Маргарита и сама себе удивилась. Она отвернулась от сестер и посмотрела в окно. Ясный день, зеленая и золотая листва. По тротуарам прогуливаются прохожие. Перестроенные табачные фабрики — сплошной кирпич и стекло, офисные здания и кондоминиумы — сверкали чистотой. Тихий обеденный час. Когда она обернулась, Ноэль трясло от ярости, а Диана тихонько вытирала глаза кулаком. — Ты права, — сказал Ноэль. — Мне действительно больше нечего делать. Я уехала от вас, чтобы построить собственную жизнь. Жизнь, которую я построила, разваливается. Я ушла с работы. У меня был выкидыш. Нельсон мне изменяет. Маргарита очнулась от таких новостей. Ноэль продолжала. — Но это не значит, что я зря уехала. Как и ты. Я много думала. У наших родителей всегда будут свои проблемы, но это не значит, что нам надо держаться подальше друг от друга. Мы можем быть сестрами на своих условиях. Ноэль положила на стол руку ладонью вверх. Она ждала, что Маргарита ее возьмет. — О чем ты вообще? — сказала Маргарита. — Что случилось? — Не знаю, почему я с тобой всегда такая жесткая. Я думала про сегодня, пока мы ездили с Дианой. Думаю, дело в том, что я злюсь. Я ненавижу это место. Но ты-то не виновата. Не ты его таким сделала. — Вы меня обсуждали, что ли? — Да нет, не то чтобы обсуждали, — сказала Диана. Она всхлипнула. Маргарита сунула ей салфетку. — Ну конечно, давай, выплачь все. Деточка не может справиться с чувствами. — Хватит, — сказала Ноэль. — Что ты на нее взъелась? — Можешь меня не защищать, — сказала Диана. — Мне уже двадцать семь, и меня достало торчать между вами двумя. Диана говорила шепотом, но жестко. Ее голос перекрывал щебетание в зале. — Вы все считаете, что я никуда не денусь. Вы считаете, что я вроде как такая мелкая, так и не выросла и просто хочу, чтобы все дружили. Это правда — я хочу, чтобы мы ладили. Но проживу и без этого. Нет так нет, я переживу. Вы мне больше не нужны. У меня своя семья. У меня есть Альма. — Не обижайся, малыш, но вся эта фигня, типа друзья навеки — брехня, — сказала Маргарита. — Друзья расстаются точно так же, как любовники. Друзья тоже могут подвести. — А я и не говорю про дружбу. Альма мне не подруга. Она моя партнерка. Сестры уставились на нее. Диана чувствовала, как ноги дрожат под столом, но ей не было страшно. Она была в ярости. Она чувствовала, как заряд ярости прошел через все конечности. Ноэль заговорила первая. — Это замечательно, — сказала она тихо и потянулась к сестре. Диана оттолкнула ее. — Я пошла, — сказала она. — Я вас двоих уже видеть не могу, с вашими проблемами. И дело не в маме и папи и Хэнке. Вы обе — обуза. Я забираю грузовик и уезжаю. А вы ищите папи. С меня хватит. И кстати, Маргарита, только попробуй не починить машину. Официантка вернулась с едой Маргариты, с маленькой чашечкой саке. Ноэль и Маргарита сидели молча, уставившись в окно, глядя на пустое место, где стояла машина сестры. В конце концов его заняла другая машина; из нее вышла на улицу другая семья. — Давай, доедай, — сказала наконец Ноэль. — Поедем искать папи. Она взяла чашечку саке, стоявшую перед Маргаритой. Глотнула. — Я поведу. Они оставили машину Дианы в мастерской и вместе прошли милю до аренды автомобилей. Ноэль взяла машину на свое имя, и они стали ездить вокруг Валентин, ломая голову, где еще стоит проверить. — Так значит, это был мальчик? — Я так и не узнала. Нельсон хотел, чтобы был сюрприз. А когда его не стало, знать уже не было смысла. — На каком ты была сроке? В смысле, это был уже ребенок или только куча клеток?