– Вы об этом ничего не сказали. Почему? Хьюз пожимает плечами: – Потому что это вас не касалось. Не касается и сейчас. – О, думаю, очень касается, не так ли? Ваш приятель выдвигает обвинения в нападении, а вы умалчиваете о том, что были там за два часа до случившегося, ссорились на улице. – Это была не ссора… – Называйте это как хотите, но одной представительнице общественности это происшествие показалось достаточно серьезным, чтобы она позвонила в полицию. Хьюз отворачивается: – Я просто была раздражена, вот и все. Предполагалось, что в тот вечер мы с Калебом куда-нибудь пойдем, но он в последнюю минуту все отменил, чтобы посидеть с ее чертовым ребенком. – И в вас проснулась ревность. – Да, я приревновала, – ледяным тоном говорит Хьюз. – Теперь вы довольны? – Значит, вы заявились с бутылкой вина, решив, что сможете побыть вместе? Как я понимаю, он не ожидал вашего появления. Она еще больше мрачнеет: – Я хотела сделать сюрприз, но не получилось. – Он не впустил вас в дом. В лице Хьюз мелькает злоба. – Он сказал, что работает. Что он не хочет, чтобы его беспокоили. Даже я. – Особенно если учесть, что вы были довольно сильно пьяны. Молчание. Хьюз тяжело опускается на приоконную скамью. – Ладно. Я выпила с друзьями, прежде чем двигаться туда. Но пьяной я не была. – Однако он все равно не захотел впускать вас в дом. Она отводит взгляд. – Он сказал, что я могу разбудить Тобина. Что Марине это не понравится. – Имя Фишер она произносит с ядовитым сарказмом. – И оттолкнул вас. Сильно, судя по тому, что заявила звонившая. Фрейя прищуривается и внезапно настораживается. – Она ошибается. Он не прикасался ко мне. – Звонившая уверена в этом. А у нее не было причин лгать. «А вот у тебя были». Невысказанные слова эхом разносятся по комнате. – Как я и сказала, ничего не было. Эв мысленно вздыхает. Сколько раз она слышала такое от женщин! Которые якобы «упали с лестницы», «ударились об косяк»… – Вы ведь знаете, что это может квалифицироваться как нападение, не так ли? Когда вас толкают вот таким образом. – Ой, я вас умоляю!.. – Я серьезно. Вы умны, образованны и обеспеченны, но это не означает, что вы не можете стать жертвой. Каждый может столкнуться с бытовым насилием. И часто оно начинается вот с такого – с вещей, которые кажутся тривиальными, а потом случается следующий раз и следующий… – Вы совсем тупая? Не будет никакого следующего раза, потому что не было первого. Эв делает записи, причем неспешно. – Итак, вы разбили бутылку, которую принесли с собой, и ушли. Взгляд Хьюз мечется в сторону, однако она молчит. Во всяком случае, отрицать это она не может. – А потом, уже позже в тот же вечер, он вдруг оказывается на пороге вашей комнаты и рассказывает о том, что на него напали. Та самая женщина, к которой вы месяцами ревновали его и в чей дом вас не впустили всего за пару часов до этого. Что вы почувствовали? Хьюз краснеет: – Все было не так. – А как? – Ему нужно было с кем-то поговорить – он плохо соображал. – И вы посоветовали ему заявить на нее? – Естественно. Она пыталась напасть на него. У него были царапины – выглядел он ужасно. Разве полиция не твердит постоянно, что люди должны писать заявления – слишком многим насильникам все сходит с рук только потому, что о таких преступлениях не сообщают? Почему с мужчиной все должно быть по-другому? Эв кивает: – Да, вы правы, мы так говорим. Но ложные обвинения наносят такой же ущерб, как и отсутствие заявления, а может, даже больший. Поэтому я спрашиваю прямо: вы подбили его преувеличить то, что случилось, или каким-то образом сфальсифицировать события? – Нет. – Даже несмотря на то, что она монополизировала вашего приятеля? Даже несмотря на то, что вы были обозлены, как вы сами признались? – Нет, я не подбивала. Я сказала, чтобы он ехал в колледж и рассказал правду. – Она стойко выдерживает взгляд Эв. – Как я это делаю сейчас. – Фрейя сползает с приоконной скамьи и встает. – И прошу вас немедленно уйти. Мне больше нечего вам сказать. * * * Адам Фаули 9 июля 2018 года 8:45 На следующее утро, когда я добираюсь до отдела, Куинн уже заполняет информационную доску. Увеличенные фото Калеба Моргана и Фрейи Хьюз – похоже, их взяли со студенческих билетов; четыре или пять снимков с ужина в Байллиоле, причем пара из них немного расфокусированы. Думаю, к концу приема расфокусированными стали большинство участников. Рядом с одной из фотографий Куинн прилепляет к доске стикер со стрелкой, указывающей на нее. В частности, на запястье Марины Фишер. Я стою перед доской; Куинн подходит ко мне и останавливается сзади: – Как я понимаю, вы прослушали звонок на «сто один»? Я киваю; вчера днем он переслал мне запись по электронной почте. – И что, будем говорить с Морганом? Я качаю головой: – Не вижу особого смысла – Хьюз отказывается подтвердить то, что говорила звонившая, и наверняка уже сообщила ему, что к ней приходила Эв. Он выдаст нам точно такую же историю. – Только это кое-что меняет, верно? В плане обвинений. Допустим, все мы согласны в том, что Хьюз несет чушь и он действительно толкнул ее. Но должны ли мы верить в то, что он поступил так дважды за один вечер? Я пожимаю плечами: – Мы не можем доказать, что он этого не делал. Возможно, Морган постоянно так поступает с женщинами. И если он действительно толкнул Хьюз, это не означает, что Фишер не нападала на него. Но ты прав в одном: мы не можем позволить себе опираться в этом деле исключительно на слова Моргана. Не могли раньше, не можем и сейчас. Итак, что у нас есть? – Немного. Вчера вечером мне удалось поговорить с несколькими из прежних коллег Фишер из Имперского колледжа. Мужчины отзывались о ней только положительно: они считают, что она отлично справлялась с работой, внесла струю свежего воздуха, в котором так нуждался факультет, и прочая, прочая, прочая. Ни один не поверил в историю с нападением – основной довод состоял в том, что Фишер могла бы трахнуть любого парня, который ей понравится, так что зачем ей было утруждать себя попытками залезть в штаны к Моргану? Я, естественно, перефразирую. Я уже устал считать, сколько раз за много лет слышал такое от сексуальных хищников: «Я могу заполучить любую женщину, какую захочу, – мне не надо никого насиловать». Это никогда не помогало им слезть с крючка и не должно стать выходным билетом на свободу для Фишер. Или я наивен? Закон слеп или должен быть слеп, однако сексуальная политика не симметрична. Допускаю, что она просто не может быть таковой, как бы мы ни старались выровнять весы. Помните старую песню Джо Джексона? «Правильно это или неправильно, у девочек все по-другому…» – А что женщины, с которыми она работала? Куинн морщится: – Их было всего две. Одна из них сказала, что воспринимала бы Фишер гораздо серьезнее, если б та не одевалась как проститутка. Еще один комментарий по поводу ее нарядов. Могу лишь предположить, что она делает это намеренно, чтобы добиться реакции. Неужели ей действительно плевать на то, что реакция может оказаться противоречивой?