Бакстер нажимает паузу, и слышно, как все хором выдыхают. Потому что даже если вызывающий абонент и не назвала точный адрес, все знают, о ком она говорила. О Калебе Моргане и Фрейе Хьюз. Эв оглядывает всех широко открытыми глазами: – Я была у нее меньше часа назад, спрашивала о том вечере, и она ни слова не сказала об этом. – Дело-то не только в этом, – тихо говорит Асанти. – То, что описала звонившая, – то, что он толкал ее, что Фрейя была пьяной, – все это Морган описал как случившееся с Мариной Фишер чуть меньше чем через два часа. Куинн кивает: – Так что получается, что либо он в тот вечер толкал двух разных женщин… – Не исключено, – говорит Эв. – Как ни грустно. – …либо он манипулирует воспоминаниями, – заканчивает Асанти. – Использует подробности реального инцидента для создания другого, ложного. – Он смотрит на коллег. – Ведь все знают ответ на вопрос: какой лучший способ избежать наказания за ложь? Завернуть ее в правду. * * * Адам Фаули 8 июля 2018 года 13:45 – Что ты будешь есть? В конечном итоге Эмма пробыла в гостях еще два часа. Не знаю, о чем они говорили, но, судя по тому, что я слышал, разговор был оживленным. Правда, я был в саду и слышал не все. Но достаточно, чтобы не вломиться на кухню в поисках еды. Так что сейчас я на грани гипогликемии. – Есть немного холодной курицы, – говорит Алекс, заглядывая в холодильник. – И эти авокадо надо бы съесть. Если честно, сейчас я отдал бы правую руку за пирог и жареную картошку. – У Эммы все в порядке? – спрашиваю главным образом из вежливости, однако Алекс внимательно смотрит на меня и тяжело вздыхает. – У нее сейчас трудные времена. Я хмурюсь, пытаясь кое-что вспомнить. – Разве у нее не появился новый парень? Или я все выдумываю? Алекс достает из холодильника майонез и лезет в ящик за ложкой. – У нее действительно были отношения. В прошлом. В последний раз, когда мы с ней виделись, она была настроена очень оптимистично, но, похоже, сейчас от них и следа не осталось. Ей всегда не везло в этом плане. Я издаю звуки, которые, как я надеюсь, Алекс примет за сочувствие. – И я знаю, что она тоже очень хочет ребенка. Больше она ничего не говорит. В этом нет надобности. Эмма и Алекс одногодки. Для Эммы уже наступил одиннадцатый час[35], как и для нас. Только у нас случилось чудо. Я подхожу к жене и обнимаю ее. Она вздрагивает, и я тут же начинаю ругать себя за то, что напугал ее, однако Алекс берет мою руку и укладывает ее к себе на живот и улыбается мне. – Вот так мы обнимаемся втроем. * * * – Калеб? На линии треск и помехи, но он узнает голос. – Привет, мам. – Я просто хотела заехать… узнать, как ты. Он хмурится; на линии задержка. Задержка на международной линии, хотя, по идее, ее не должно быть. – Мне казалось, ты сегодня должна вернуться, разве нет? Вздох. Или, возможно, какая-то помеха. – Прости, дорогой, тут возникли дела… Я смогу увидеться с сенатором не раньше пятницы. Зато я закончила с другими встречами, так что у меня сейчас перерыв и необходимости рваться домой нет. Теперь его очередь вздыхать. Калеб недотягивает до тех, к кому применима «необходимость». – Ты говорил со своим отцом? Он закатывает глаза: – Нет. Они все еще в Сиднее. И ты это знаешь. – Не надо говорить таким тоном. Во всяком случае, я пытаюсь что-то делать. Без сомнения, он слишком занят своей ролью крутого папаши, чтобы выделить время для своего первенца. Калеб прикусывает язык. Его мать отсутствует так же, как и отец, только расстояния разные. Но он по опыту знает, что смысла напоминать об этом нет. – А теперь о деле. Я поговорила с Мередит – рассказала ей все, – и они собираются звонить тебе, понятно? Он чувствует себя полным дерьмом, потому что она впервые действительно что-то сделала. – Спасибо, мам. Я ценю. – Все ради тебя, дорогой, – говорит она, подпуская в голос интонации опаленного огнем мученика. – Ты будешь в хороших руках – у Мередит большой опыт в таких делах. Так что делай все, что она скажет, ладно? И не позволяй себя запугивать. Уж больно много жертв идет на попятный, потому что полиция и прокуратура вынуждают их к этому, превращая весь процесс в ужасное испытание. Он спокойно улыбается: – Мам, не переживай за меня. У меня все под контролем. * * * Враждебный настрой Фрейи Хьюз ощущается еще до того, как она полностью открывает дверь. – Что надо? Я уже рассказала вам все. Эв тяжело вздыхает: – Нет, не рассказали, и вы знаете это. Так что позвольте мне войти. Или вы предпочли бы беседовать в Сент-Олдейте? Меня устраивают оба варианта. У Хьюз на мгновение расширяются глаза, затем она выпускает ручку двери. Эв вслед за ней проходит внутрь, и Хьюз поворачивается к ней со сложенными на груди руками. – Когда была здесь в прошлый раз, я спрашивала о Марине Фишер, и вы сказали: «Я с ней незнакома». Фрейя хмурится. – Но ведь вы знакомы, верно? Вы точно знаете, где она живет. Вас видели там в пятницу вечером. Вид у Хьюз настороженный; она плохо представляет, сколько знает Эв. – И?..