– Видишь? Я же говорила. Я откладываю ключи: – Ладно, но тогда тебе нужно лечь… – Конечно… что насчет Эммы… Я качаю головой. Ей придется узнать правду – Рут Галлахер обязательно заедет, и я хочу подготовить Алекс. Но не сейчас. Не сегодня. – Поговорим об этом утром. Сейчас тебе надо отдохнуть. Такое у меня условие, если ты не хочешь ехать в Рэдклифф. Алекс опускает голову. У нее дрожат губы. – Господи, – шепчет она, – бедная Эмма… бедная, бедная Эм, – поднимает взгляд, смотрит на меня, в ее глазах стоит слезы. – Девяносто второй… Это когда мы познакомились. В девяносто втором. Черт побери, двадцать шесть лет. Как это случилось? Ну, я знаю, что в последнее время она была сильно расстроена, но… Я могу кое-что рассказать. Например, что я точно знаю, чем именно была расстроена Эмма. Например, что я был у нее и пытался помочь… Однако я ничего не рассказываю. Может, и зря. Может, вы на моем месте рассказали бы. Но вы не на моем месте, а я не рассказываю. Мне следовало раньше рассказать ей, что я был у Эммы. Вчера, когда вернулся домой. Даже несмотря на то, что она была уставшей и собиралась ложиться спать. Или сегодня утром, перед уходом на работу. Я же пытался защитить ее, прятал ее в кокон, оберегал ее и нашего малыша. Теперь уже поздно. Если я расскажу ей сейчас, она решит, что мне есть что скрывать. И вы не стали бы винить ее за это, правда? Потому что вы сами так думаете. Вы гадаете, почему узнали об этом только сейчас… почему я не рассказывал об этом раньше. Так что позвольте мне внести полную ясность: пусть вы не знали, пусть я вам не рассказал… но там, в квартире, вчера, с Эммой… у нас ничего не было. Слышите меня? Ничего, черт побери, не было. * * * На этот раз Куинн не единственный, кто приходит рано. Без пяти восемь, когда он толкает дверь в кабинет, и в помещении уже слышен гул голосов. – Пришло электронное сообщение, – сухо говорит Эверетт. Куинн что-то ворчит себе под нос и идет к своему столу. Но Эв не сдается. Она идет за ним. – Свалилось как снег на голову… ты обсудил это с Галлахер? Фаули тебе что-нибудь говорил? Ну, до того? Куинн качает головой. Ему хватает и того, что Кинг выставил его полным идиотом перед Клиландом. А сейчас он сильно зол на Фаули. – Это уже превращается в привычку, – говорит Бакстер из другого конца комнаты. Он сидит, откинувшись на спинку стула, и вертит в руках стакан с фраппучино. Эв хмурится: – Что превращается? – То, что Галлахер подчищает за Фаули. Сомер непонимающе смотрит на него: – Что ты этим хочешь сказать? Бакстер пожимает плечами: – Ну, так было с делом Эпплфорд, разве нет?.. Эв качает головой: – Ну не надо, тогда все было по-другому… – Нет, – резко говорит Сомер. – Давай все же выслушаем его точку зрения. Бакстер поднимает вверх руки: – Все в порядке. Я просто сказал. Сомер собирается ответить, но Эв останавливает ее взглядом. А взгляд говорит: «Оставь». Куинн принимается разгружать свою объемную сумку. Он купил ее в «Джекилле и Хайде»[49]. Это самое близкое, что он смог найти, к той сумке, что носит Асанти. Такое, чтобы не выглядело, будто он копирует коллегу. Хотя на самом деле копирует. – Если хотите знать мое мнение, – говорит он, – все эти рассказы про то, что Фаули не знал, кто такая Смит, полная чепуха. Эв поворачивается к нему: – Почему ты так говоришь? Куинн достает из сумки планшет и кладет его на стол. – Ну, для начала то, что он не знал ее фамилии, – это чушь собачья. Сомер хмурится: – Почему? Готова поспорить, что ты не знаешь фамилию своей девушки. – Здесь совсем другое, и ты знаешь это. Я встречаюсь с ней всего несколько недель, а Фаули знал эту женщину много лет. Сомер отворачивается, ее лицо мрачно. – Ты злишься, потому у тебя отобрали крупное дело. Куинн непрошибаем: – Ничего я не злюсь. Потому что дело не в этом. Совсем не в этом. От всей этой истории очень дурно пахнет. – Да? – Это Эв. – А ты не хочешь пояснить свою мысль? Куинн поворачивается к ней: – Именно я принял телефонный звонок, когда заявили о пропаже Смит. – И?.. – И я помню, как несколько раз повторил адрес. Однако Сомер не отступает: – И что из этого? – А то, что Фаули слышал его. В тот момент он был здесь, в этой комнате. Он смотрит на Бакстера, и тот кивает: – Он прав. Фаули был здесь. Куинн вздергивает подбородок – его правота доказана. – Как ты объяснишь это, даже если опустить историю с фамилией? – Между прочим, я тоже здесь была, – говорит Сомер. – Насколько я помню, Фаули просматривал аккаунт Джозефа Эндрюза в «Твиттере», когда поступил звонок. – Она переводит взгляд на Бакстера. – Верно? Тот колеблется, потом кивает. Ситуация принимает неприятный оборот. – Так что вполне возможно, – продолжает Сомер, – что Фаули не слышал, что говорил Куинн. Вот ты помнишь, как он называл адрес? Бакстер таращится на нее: – Я? – Да, ты. Помнишь, как Куинн называл этот адрес? – Не уверен… Она машет на него рукой: – Вот видите. – Справедливости ради, – быстро говорит Асанти, – адрес скорее заметил бы тот, кто его знает. Как когда кто-нибудь произносит чье-то имя. Человек сразу вычленяет его.