– Думаю, это не самое подходящее место… – У меня к вам всего пара вопросов – по фактическому материалу. Это не займет много времени. Галлахер взвешивает в руке ключи от машины: – Боюсь, мне надо домой, к детям… Мужа сегодня вечером не будет дома, и я на доставке пиццы. – О, – бодро говорит Макхью, – вы же живете в Саммертауне, да? А я в Кидлингтоне. Давайте я доеду с вами до магазинов, а оттуда доберусь на автобусе. И это правда. Макхью действительно живет в Кидлингтоне. А ее машина стоит на многоуровневой парковке под «Вестгейтом». Только Галлахер об этом знать не надо. Детектив-инспектор хмурится и собирается что-то сказать, но поздно. Макхью уже, широко улыбаясь, открывает дверцу. – Большущее спасибо. Я действительно вам очень благодарна. * * * Сомер – одна из последних пациенток. Перед ней только пожилой мужчина с трясущимися руками, согнувшийся почти пополам над своими «ходунками», и измученная мать с двумя сверхактивными малышами, которым давно пора спать. После воплей, криков и грохота падающих пластмассовых кирпичей тишина кабинета приносит непередаваемое облегчение. Однако это облегчение не прогоняет тревогу, засевшую где-то в желудке. Она застегивает юбку и выходит из-за ширмы. Ее врач сидит за письменным столом, на экране открыта форма заключения. Сомер садится, сглатывает. – Я беременна, не так ли. – Это утверждение, а не вопрос. – В том смысле, что я знаю, что результат был отрицательным, но эти тесты из центральных аптек не всегда точны… Врач откидывается на спинку стула и поправляет очки. – Эрика, вы пытались зачать ребенка? – Нет. Ну, вообще-то я хочу детей, но сейчас… – Она всплескивает руками. – Сейчас все сложно. Врач улыбается: – Такие вещи всегда сложны. Сомер набирает в грудь побольше воздуха: – Мы с партнером… мы не так долго встречаемся и не говорили о детях. У него и так уже двое – девочки-подростки. Не знаю, хочет ли он начинать все сначала. К тому же есть моя карьера – сейчас не самое время… Она замолкает, понимая, что ее душат рыдания. Врач наблюдает за ней: – Вы не беременны. Сомер изумленно смотрит на нее: – Но… вы уверены? – Абсолютно. – А как же симптомы… тошнота… Врач садится поудобнее: – Они могут быть следствием и чего-то другого, но обычно виноваты в этом кисты яичников. Основываясь на внутреннем осмотре, который я только что провела, подозреваю, что у вас именно эта проблема. – Она поворачивается к экрану и принимается печатать. – Я направлю вас на ультразвуковое обследования в Рэдклифф. Сомер пытается разобраться в собственных чувствах. Она не понимает свое отношение – облегчение или сожаление – к тому, что у нее не будет ребенка, а теперь еще… – Простите… я такого не ожидала. Я ничего не знаю о кистах… это серьезно? Мне надо дергаться? У врача деловой вид. – В большинстве случаев волноваться не из-за чего. Обычно сложности возникают, когда кисты вызывают инфекцию, которая потом осложняет зачатие в более позднем возрасте. Поэтому-то я и спросила, пытались ли вы зачать ребенка. – Но… – Сомер вздыхает и вдруг понимает, что ее ногти больно впились в ладони. – Вы сказали, что «в большинстве случаев» волноваться не из-за чего. Значит, в каких-то случаях причины для волнения есть, да? – Такие случаи редки… – Но в этих редких случаях – они доброкачественные? Речь не об… На лице врача появляется профессиональная улыбка. – Давайте не будем забегать вперед. Как я сказала, в большинстве случаев ничего серьезного. Давайте получим результаты УЗИ и решим, как быть дальше. * * * Вынужденная провести двадцать минут в замкнутом пространстве в обществе Макхью, Галлахер предоставляет адвокату отрабатывать те деньги, что ей платят. Сама же она, естественно, ничего по своей инициативе не делает, пока они тащатся в пробке по Окспенс-роуд. – Я хотела спросить насчет камер видеонаблюдения, – говорит Макхью, отворачиваясь к окну и делая вид, будто вопрос не так уж важен. У входа на каток стоит очередь. Она часто ходила сюда с детьми, но это было до того, как те стали подростками и катание на коньках утратило для них ореол крутизны. Там сейчас, в такой жаркий вечер, прохладно. В воздухе посверкивают мелкие крупинки льда, громко чиркают коньки… – Их нет, – говорит Галлахер. – Я имею в виду камеры. Шансов и так было мало, но попробовать стоило. Макхью пытается зайти с другой стороны: – Вы отследили передвижения Гэвина Пэрри в вечер и ночь девятого июля? Галлахер поворачивается к ней и поднимает брови, потом снова смотрит на дорогу. – Как я понимаю, вы осознаёте, насколько нелепо это звучит? Макхью пожимает плечами: – Может быть. Но узнать мне надо. Машина впереди трогается с места, и Галлахер включает передачу. – Ответ «да», отследили. И «нет», в ту ночь он не находился в районе Оксфорда. – Не в районе – это как далеко? Галлахер слегка хмурится, только трудно понять, в чем причина ее раздражения: то ли движение, то ли пассажирка. – В Лимингтон-Спа, – говорит она через секунду. – Он находился в доме социальной реабилитации – живет там с тех пор, как вышел из Уондзворта. Естественно, это конфиденциальная информация, но в данных обстоятельствах она может быть вам полезна. Она может быть полезна, чтобы опровергнуть эту дикую и неправдоподобную версию: намек ясен, хотя тон Галлахер бесстрастен. – У него есть доступ к машине? Галлахер бросает на нее быстрый взгляд: «Ну а ты что думаешь?» – Как Адам? – спрашивает она таким же бесстрастным голосом. Ее взгляд прикован к дороге. – Наверное, как и любой другой в подобной ситуации, – говорит Макхью. – Дико напряжен. Сердит. Переживает из-за жены. Чего вы ожидали? – Он всегда был великолепным офицером, – говорит Галлахер, – и, если честно, он всегда мне очень нравился… – Но?.. – говорит Макхью, отметив прошедшее время. Галлахер смотрит на нее и отворачивается. – Но, как усердно мы ни искали – поверьте мне, мы очень старались, – так и не смогли найти ничего, что бы оправдывало его. Или хотя бы вызывало определенные сомнения… – Даже с этим человеком, Клиландом? Ведь у него был мотив. – Возможно. Но это все. Нет больше абсолютно ничего, что связывало бы его с преступлением. Ни свидетелей, ни данных экспертизы, ни доказательства, что он побывал рядом с местом преступления. – Она снова бросает на нее взгляд. – Сожалею. Я не меньше вас хотела бы, чтобы это был Клиланд, но шансов нет. Все, что у нас есть, указывает на Адама, и вы не дали мне ничего в качестве опровержения. Что же до его одержимости Гэвином Пэрри… это… это просто безумие. Макхью собирается ответить, но Галлахер продолжает: