Допрос Марины Фишер в отделе полиции Сент-Олдейт, Оксфорд 16 июля 2018 года, 9:15 утра Присутствуют: детектив-констебль Г. Куинн, детектив-констебль В. Эверетт, мисс Н. Кеннеди (адвокат) ГК: Это четвертый допрос профессора Марины Фишер в связи с обвинением в сексуальном нападении на Калеба Моргана, произошедшем предположительно 6 июля 2018 года. Профессор Фишер, я снова должен напомнить вам, что вы находитесь под предостережением… НК: Что здесь происходит, ради всего святого? Я думала, мы уже установили, что нападению подверглась Марина, а не Морган. Это его вы должны допрашивать, а не ее. ГК: Мы работаем над тем, чтобы выяснить все детали событий того вечера, и нам для этого нужна помощь профессора. Уверен, вы согласитесь со мной, что любое дело, в котором главным свидетельством является малолетний ребенок, отличается особой сложностью… НК: Но… ГК: …и так как профессор Фишер на настоящий момент остается под арестом, у нас нет иного выбора, кроме как допросить ее с предостережением. Уверен, вам это известно. НК (пауза): Ладно. Согласна. Что вы хотите знать? * * * – Итак, мистер Морган, – говорит Асанти. – Я хотел бы начать с того, чтобы снова спросить у вас, что Тобин Фишер видел вечером шестого июля… Мередит Мелия закатывает глаза: – Только не это. Патрик Данн откашливается. – Должен признаться, я согласен. Мы это уже обсуждали, не раз и довольно долго. Все то, что этот ребенок видел – или думал, будто видел. Маленький, впечатлительный и, следовательно – по определению, – не заслуживающий доверия ребенок. Морган поворачивается к нему: – Нет, все совсем не так – это маленький лживый мерзавец. Он врет постоянно – если б он сказал мне, что небо голубое, я бы обязательно пошел и проверил, черт побери. Асанти косится на Сомер. Теперь ее очередь. – Раньше вы говорили нам, что думали, что у него «проблемы». Морган кивает: – Верно. Именно так. – У такого ребенка любой сексуальный акт вызвал бы тревожное состояние, вы не согласны? Он хмурится, вдруг усомнившись в том, что правильно понимает, куда они ведут. – Видите ли, – говорит Сомер, подаваясь вперед, – мы считаем, что нам известно, что произошло в тот вечер. Ведь не было никакого нападения, не так ли, Калеб? Он свешивает голову, ничего не говорит. – А увидел Тобин только то, что его мать занимается сексом. Он никогда раньше этого не видел, не понимал, что это означает, и, вполне естественно, испугался. Но пугаться надобности не было: его матери не грозила никакая опасность. Как я сказала, она просто занималась сексом. Но если произошло именно это – если все было именно так, – вам придется ответить нам на множество вопросов. И начнем с того, почему, черт побери, вы лгали нам все это время. * * * ГК: Как я сказал, гораздо труднее добиться успешного судебного преследования, если следствие основывается на показаниях ребенка как единственного свидетеля. У присяжных могут возникнуть подозрения, что его тщательно подготовили и научили, что говорить. МФ: Я бы никогда такого не сделала. ГК: И все же вы должны понять, что прежде чем мы двинемся дальше, нам нужно установить, можно ли полагаться на показания Тобина. МФ: Не понимаю… ВЭ: Адвокаты Моргана также подвергают сомнению его надежность в качестве свидетеля. Что вполне объяснимо, если учесть его возраст. ГК: Итак, профессор Фишер, Тобин – правдивый ребенок? Как вы его охарактеризуете? * * * В комнате тишина. Морган сидит, уронив голову на руки и медленно покачивая ею. Время на записи неуклонно движется вперед: проходит минута, потом полторы, потом две. – Калеб, она угрожала вам? – наконец говорит Сомер. – Вы поэтому солгали? Мередит Мелия кладет руку на плечо Моргана. – Калеб, – тихо говорит она, – вы в порядке? Никакой реакции. Мелия обращается к офицерам: – Может, вы объясните нам, в чем причина столь резкого поворота? Сомер и Асанти переглядываются. – Произошла утечка об истории с профессором Фишер, – говорит Асанти. – Это побудило кое-кого сделать заявление. Человека, который прошел через такой же опыт. – Хвала Всевышнему, – еле слышно говорит Данн. * * * МФ: Что вы имеете в виду? Естественно, правдивый… ГК: Во время одного из допросов вы сказали нам, что он солгал вам насчет платья. МФ: Это совсем другое. ГК: Другое? В чем именно? МФ: (Молчание.) ГК: Получается, что он, по сути, лгал как минимум в одной ситуации. Он не склонен выдумывать всякие разные вещи? Рассказывать истории о том, чего, как потом оказывается, не было? МФ: Нет, естественно, нет. ГК: Видите ли, в этом-то и заключается проблема. Вчера днем я говорил с учителем Тобина. Хочу предвосхитить ваш вопрос, мисс Кеннеди: беседа была санкционирована инспектором на основании раздела 29 Закона о защите данных от 1998 года, который допускает раскрытие личной информации без согласия родителей в целях выявления или предотвращения преступления. НК: Пусть так… ГК: И если учесть, что сбор информации, который мы проводим, мог бы потенциально оправдать профессора Фишер, было бы странно, если б сейчас она стала возражать против этого. (Пауза.) Вы согласны? * * * – Вы знали? – говорит Сомер. – Что такое случалось и раньше? Что она поступала так с другими людьми?