Все было кончено. Уокер никогда больше не обнимет меня. Никогда не поцелует, не прикоснется ко мне и не будет держать за руку. Я никогда не увижу, как в уголках его глаз появляются морщинки веселья и нежности. Никогда не почувствую себя защищенной и нужной так, как только он заставлял меня чувствовать. Никогда не вдохну его аромат, не поговорю с ним и не посижу в полной тишине. Дыра в моей груди раскрылась шире, и Ария бросилась ко мне, притягивая к себе, а я рыдала у нее на плече, будто любовь всей моей жизни только что умерла. ГЛАВА 36 Я так привыкла к жизни в Шотландии, что порой забывала насладиться ее красотами. Чтобы отвлечься в последние пару дней я заставляла себя внимательнее относиться к окружающему миру. Летом нагорье цвело пышными и дикими красками, но с наступлением зимы приобретало суровую красоту. Изумрудная и оливковая зелень уступала место жженой умбре, дымчатым и янтарным оттенкам. Облака с вересковыми брюшками висели над Северным морем, окрашивая его своим отражением. Дальние горные вершины покрывали снежные шапки. Голые ветви деревьев отливали медью в лучах раннего заходящего солнца. «Мы будем жить здесь», — напомнила я себе по пути к Монро и Бродану. Каждый день я старалась вспоминать что-нибудь хорошее. Это помогало моему разбитому сердцу не рассыпаться окончательно. Келли сидела на заднем сиденье машины и ворковала с Ноксом, пока мы везли его домой. Было только полпятого, и сгущались зимние сумерки. Нокс гостил у нас с девяти утра. Движение машины убаюкало его, но прежде чем мы покинули коттедж, он сильно расплакался, и я сделала вывод, что он соскучился по маме и папе. — А можно оставить его с нами еще ненадолго? — попросила Келли. Я взглянула на нее в зеркало заднего вида, зная, что моя улыбка не касается моих глаз. — Нокс хочет к своей мамочке, милая. Два дня. Прошло два дня с тех пор, как я рассталась с Уокером. Я вдоволь наревелась у Арии, пока не пришло время забирать Келли. При взгляде на мои опухшие глаза дочь поняла, что что-то не так. Я солгала ей, сказав, что мы с Арией смотрели грустный фильм. — Я думала, ты с Уокером, — заметила Келли. — Вместо этого мы устроили вечер для девочек, — выдавила я из себя. О расставании я ей не рассказала. Не знала, как это сделать. Дело в том, что я дико на себя сердилась за свой эгоистичный поступок, который привел Уокера в жизнь моей дочери. Наше расставание ей бы тоже причинило боль, а мне стало огромным уроком никогда не знакомить парня с дочерью до тех пор, пока отношения не пересекут отметку в несколько месяцев. Месяцев. Уокер не был виноват. Вся вина лежала на мне. В конце концов, мне придется все рассказать Келли, но пока я придумывала отговорки, что Уокер в последние несколько дней очень занят. По ночам я плакала и засыпала в слезах. Днем делала вид, что все в порядке. Сегодняшний день стал приятным отвлечением. Мы взяли Нокса на долгую прогулку по деревне. Он дремал, пока мы обедали, а потом Келли развлекала его играми, пока он не устал. — Как думаешь, у меня когда-нибудь будут брат или сестра? — спросила она с заднего сиденья. От этой мысли у меня перехватило горло. Мне понадобилась минута, чтобы прогнать слезы. — Возможно. — У Уокера должен быть ребенок, мама, — посоветовала Келли, словно мудрая старушка. — Из него получился бы очень хороший отец. Угрожавшие сломить меня эмоции побудили быстро сменить тему, спросив ее о школьной подруге, которая разозлилась на нее из-за того, что я купила Келли такой же пенал, как и у нее. Серьезно, некоторые дети могли выйти из себя из-за пустяков. — Мы помирились. Я дала ей несколько наклеек со смайликами, которые нашла в коробке с хлопьями, и она наклеила их на свой пенал, так что теперь он выглядит совершенно по-другому. Эх, вот бы решать проблемы, как все десятилетки. — Мы можем зайти и поздороваться с Льюисом? — спросила она, когда мы ехали по узкой дороге мимо дома Тейна и Риган. — Невежливо приходить без приглашения, малышка. В любом случае, я уверена, что сейчас у них семейные посиделки. — Я тебе говорила, что МакКайла сказала Линдси, что Льюис ей по нраву? Я взглянула на Келли в зеркало заднего вида. С каждым днем она становилась для меня все большей шотландкой с ее выбором слов. — По нраву, да? Она пожала плечами, опустив глаза на Нокса. — Так здесь говорят. Неужели у нас уже наступил тот возраст, когда дети влюблялись друг в друга? Я попыталась вспомнить себя десятилетней. Да. Отчетливо помню, как считала Кольта Мэтьюза самым симпатичным мальчиком в своем классе. В том году он подарил мне валентинку. — Как ты к этому относишься? Она пожала плечами, по-прежнему, не глядя на меня. — Нормально. Льюис считает ее занозой в заднице. Но он… он думает, что МакКайла хорошенькая. Ой-ой. — Это он тебе так сказал? — Он сказал Майклу, который сказал мне. — А тебе… тебе кто-нибудь по нраву? Глаза Келли встретились с моим взглядом в зеркале, и она поморщилась. — Мальчишки раздражают. Я тихо усмехнулась и расслабилась. Она была еще слишком юна для всей этой ерунды, отчего я испытала огромное облегчение. — Но… мне бы не хотелось, чтобы Льюис все свое время проводил с МакКайлой, а не со мной. Я ободряюще ей улыбнулась. — Такого никогда не случится. Этот мальчишка любит тебя. Она снова поморщилась, но ее губы тронула улыбка. Мой взгляд вернулся к дороге. Мы миновали дома Адэров и оказались в конце переулка, где располагался впечатляющий особняк Бродана и Монро в стиле Лос-Анджелеса. Вид знакомого «Range Rover» заставил мое сердце подпрыгнуть до горла. С шумом в ушах я свернула на подъездную дорожку и припарковалась рядом с машиной Уокера. — Уокер здесь? — взволнованно спросила Келли. — Думала, он на работе? Быстро порывшись в сумочке в поисках телефона, я достала его и обнаружила три сообщения от Монро с предупреждением, что Уокер у них. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Он не писал, не звонил и не заходил с тех пор, как я ушла из его дома два вечера назад. Для него все тоже было кончено. Свинцовая гиря лежала у меня на груди, причиняя боль. Мгновенно лишая всех сил. — Мам? Соберись. — Иду. — Стиснув зубы, я выскочила из машины, чтобы открыть дверцу со стороны Нокса. — Возьмешь его, пока я открепляю автокресло? Я позаимствовала его у Монро. — Конечно. Как только я вложила все еще сонного Нокса в руки моей дочери, быстро открепила автокресло и, взяв его с собой, пошла к двери. Она открылась прежде, чем мы к ней приблизились, и на пороге появилась Монро. Словно узнав о ее присутствии, Нокс проснулся и заплакал.