— Ты не заболела? — спросил он. — Дрожишь. Николай Николаевич вышел из комнаты и вернулся с одеялом — накрыл Ленку. «Как ее круто завернуло», — подумал он. Глава восьмая — Ну, в общем, когда мы выскочили с Димкой в школьный двор, — продолжала Лепка, — то сразу стало понятно, что ничего Маргарита не передумала и ни в какую Москву мы не едем. Во дворе был настоящий праздник. Галдеж. Ничего нельзя было разобрать. Ну просто стая грачей перед отлетом в южные страны. Все кричали, перебивая друг друга, пели, танцевали. Автобусы тарахтели, родители совали своим любимым детям пироги и яблоки, как будто провожали их на месяц, а не на несколько дней. А наш шестой молча сбился в кучу. Он был как застывший ледник в этом разбушевавшемся море. Мы с Димкой прибились к ребятам. А тут из школы вышли учителя, которые провожали Маргариту на свадьбу. Они что-то говорили ей, и до нас долетали их голоса: «Ни пуха!..» «Обязательно привези его! Одна не являйся!..» Маргарита смеялась, прощаясь с учителями, обнималась, целовалась и вдруг… заметила свой любимый шестой! Улыбка слетела с ее губ, ну точно вспомнила что-то неприятное. И она направилась в нашу сторону. «Маргарита Ивановна! — закричали ей вслед. — Куда же вы?.. Мы уезжаем!» «Сейчас!.. — Она старалась перекричать шум моторов и рокот толпы. — Подождите!» Маргарита торопливо приближалась к нам, перебрасывая большой букет цветов из одной руки в другую. Пальто нараспашку, чтобы всем было видно ее красивое платье. «Маргарита Ивановна! — рявкнула какая-то учительница в мегафон. — Опоздаете на свадьбу!» Все стали смотреть на Маргариту, толпа на секунду затихла, а она смущенно отмахнулась и спросила у нас: «Так что это еще за история с бойкотом?» «С бойкотом? — переспросила находчивая Железная Кнопка. — Ах, с бойкотом…» Она выразительно посмотрела на меня: только попробуй, мол, сознайся, несчастное чучело. «Ой, Маргарита Ивановна, — вмешалась Шмакова, — вы платье испачкали». Маргарита заволновалась и стала искать, где она испачкала платье. «Вот, — Шмакова показала ей пятно на груди. — Жалко. Такое красивое!» «Мар-га-ри-та Ива-нов-на!.. Мы уез-жа-ем!» — кричали учителя. Все уже сидели в автобусах и смотрели на нас и на Маргариту. А Маргарита отдала Шмаковой цветы и терла носовым платком пятно и разговаривала с нами. «Я не тебя, — говорит, — Миронова, спрашиваю, а Бессольцеву. Ну, Бессольцева, рассказывай, за что тебе объявили бойкот?» Я не ответила, потому что поняла, что Маргарита тут же забыла про меня — она стояла вроде бы с нами, а на самом деле уже катила в автобусе в Москву к своему жениху. А может, уже видела себя в Москве, как она приехала, как ее встретил жених и они схватились за ручки и побежали во Дворец бракосочетания. Нет, я ее не осуждала, у нее было такое радостное и счастливое лицо, что мне самой весело стало. «И где меня угораздило посадить пятно?» — сказала Маргарита, продолжая тереть его носовым платком. «Может быть, это шампанское?» — ехидно вставила Шмакова. «Шампанское? — переспросила Маргарита. — Тогда пропало платье. — Она вспомнила про меня: — Ну, отвечай же, Бессольцева!» Лохматый прижал мне кулак к ребрам, чтобы держать в страхе. А мне от этого стало смешно — я щекотки боюсь. «Это мы играем», — выдавила я, задыхаясь от смеха. «Ну вроде как в „замри“, — пояснил Васильев. «А чего ты смеешься, Бессольцева? — строго сказала Маргарита. — По-моему, у тебя для этого нет никаких оснований». «Я щекотки боюсь», — объяснила я. «Щекотки? — Маргарита сделала круглые глаза. — А кто тебя щекочет? Что за ерунда?..» «Не знаю». Ну, тут Маргарита психанула: «Что за дурацкие ответы! Совсем вы распустились!.. Вот я приеду — возьмусь за вас! — Она выхватила цветы у Шмаковой. — Обязательно возьмусь!» И убежала. Автобусы медленно и плавно проплыли мимо нас. Кто-то помахал нам рукой, кто-то состроил ехидную рожу, и еще мы увидели, как улыбающаяся Маргарита устраивалась на переднем сиденье с цветами. Двор сразу опустел. Только что он казался тесным и маленьким, а теперь сразу стал большим. Все уехали, а мы остались вместе с малышами из младших классов. До сих пор я не понимала, просто не думала про это, что все уезжают, а мы остаемся, и виновата в этом вроде бы я. А теперь подумала. В это время весь наш класс понуро поплелся обратно в школу за чемоданами, а компания Мироновой окружила нас. И у всех были одинаковые глаза: злые, колючие, чужие — все они были против меня! Может, я впервые вздрогнула… Страшно, когда один против всех, даже если ты прав. И тут началось, тут понеслось… Валька заорал: «У-у-у, змея! Нашипела!» Так заорал, что вокруг все посторонние услышали, — он был самый горластый в нашем классе. Все, кто не успел уйти, кто был во дворе, стали оглядываться. Первоклашки, которых еще не брали на экскурсии, подняли писк и визг: «Где змея?.. Где змея?..» «Вот она! Вот она, детки! Смотрите! — Рыжий толкнул меня. — Гремучая! Не подходите к ней, а то укусит!» Малыши застыли от ужаса. Они же первый раз в жизни видели гремучую змею в образе человека. Ребята наступали на нас с Димкой и наступали, выкрикивая: «Подлиза!» «Доносчик!» Димка засуетился: «Ребята, вы чего?.. Мы же еще не разобрались!» «Разобрались, — отрезала Железная Кнопка. — И твердо решили — никакой пощады!» А Васильев перепугался: «Так это серьезно?.. Бессольцева, ты это сделала?! Скажи, скажи им, что ты пошутила». «Какие уж тут шутки! — пропела Шмакова. — Правда, Димочка?» Димка не ответил. «Сжечь ее на костре!» — заорал Рыжий. Но теперь над его словами никто не рассмеялся. «Ну бойкот, ну зачем же так!» — суетился Димка. «Я говорил, говорил, — восторженно заголосил Валька, — он с нею заодно! Ух, Сомов, ты у нас заработаешь!..» «В круг! — приказала Железная Кнопка. — Крепче держите друг друга за руки, чтобы они не выскочили!» Они сцепились руками, круг превратился в колесо, которое должно было переехать меня и Димку.